Старший оборотень по особо важным делам
Шрифт:
– На, смотри не потолстей.
Василевский вышел из кабинета.
Шилов и Голицын устроились за столом. Шилов вытащил из кармана помятый лист бумаги с какой-то схемой, частично составленной на компьютере, а частично дополненной от руки, и начал:
– Так вот, сегодня к нам с явкой явились два воркутинских мальчика, которые следили за Герой Моцартом, но засветились и едва унесли ноги. А работали они на такого Колю Чибиса. Ты его должен знать: бывший опер в метро, был бригадиром у «тверских», а потом РУБОП нахлобучил всех его ребят
– Припоминаю, – неуверенно заметил Голицын, пытаясь разглядеть, что нарисовано в схеме у Шилова. – Давно про него слышно не было.
– Теперь его мальчики занимаются слежкой и подбором места для стрелков. Смотри! – Шилов наконец разложил схему на столе так, чтобы им обоим было удобно. – В марте они работают за директором гостиницы «Сатурн». Результат – убит во время делового ужина в ресторане. Жора Пантелеев, лидер «чебоксарских», – третьего июня труп. Июль: Лопатин, «бригадир», – то же самое. Сентябрь – таможенник Ахматов…
– Погоди, так это ж мое дело!
– А я тебе о чем? А директор «Питер-авто» с женой – не твои?
– Ни хрена себе! – Голицын смотрел в схему, и на его лице застыла улыбка, которая бывает у людей, уже поймавших удачу за хвост, но все еще опасающихся спугнуть ее неосторожным движением.
Шилов продолжал:
– Чибис сколотил команду и принимает заказы. Группа подготовки, стрелки, прикрытие… Корпорация киллеров, мать их! Мы за один раз десяток «глухарей» поднять можем. Ну ты правда только по дежурству выехал, так что завтра доложишься руководству – и иди отдыхай…
– Да иди ты! – Голицын пихнул Шилова локтем. – Хрен куда вы от меня денетесь.
Роман и Стас с довольным видом рассмеялись. Голицын остался в прокуратуре чуть ли не единственным следователем, с которым было приятно работать.
Голицын посмотрел на них и тоже усмехнулся:
– Хватит ржать, давайте к делу. Стрелков эти ваши мальчики, конечно, не знают?
– Случайно знают.
– Да ну! И чего сидим, кого ждем?
– СОБР [3] . Неотложный обыск выпишешь? С бумажкой как-то веселее двери ломать.
3
Специальный отряд быстрого реагирования.
– Легко! – Голицын раскрыл дежурную папку и достал нужный бланк.
– А не торопимся? – спросил Скрябин, наблюдая, как Голицын быстро заполняет пустые графы постановления.
– Опаздываем, – вздохнул Шилов, складывая лист со схемой. – Моцарт ведь их вчера упаковал. Хорошо, если их еще не хватились.
В кабинет заглянул Василевский:
– Начальник, СОБР прибыл.
Скрябин снял с вешалки свою куртку:
– Я пошел, внизу подожду.
Голицын, продолжая заполнять бланк, между делом спросил:
– Ты все еще «и.о.» или уже на должность назначили?
– Нет еще, да я как-то и не стремлюсь. Ребята, правда, уговаривают…
– Правильно делают! Кого, если не тебя?
– Начальству виднее.
Голицын пренебрежительно хмыкнул.
Задумчиво посмотрев на него, Шилов сказал:
– Вот что, я должен сказать тебе одну вещь… – Он хотел предупредить, что Краснов и Селиванов не пришли сами, замученные угрызениями совести, а были переданы людьми Моцарта, которые их предварительно хорошенько отделали, и что неизвестно, чем этот нюанс может обернуться в дальнейшем, но Голицын его перебил:
– Ты уверен, что мне это надо знать? Я не опер, я следователь. Мне достаточно того, что я знаю тебя. Держи! – Голицын протянул заполненный бланк.
– Спасибо, Юра.
– Да не за что!
Первой в тесноватый двор старого дома заехала «альфа-ромео». Шилов и Скрябин остались в машине, а Соловьев вышел и покрутился немного, определяясь с расположением парадных и квартир. Когда он дал отмашку, Шилов со Скрябиным тоже вышли, а с улицы через узкую подворотню вкатился автобус СОБРа.
Поправляя под расстегнутой курткой лямку кобуры, Шилов дошел до автобуса, заглянул в салон:
– Значит так, орлы: клиенты серьезные, трупов наваляли немерено, терять им нечего. Есть автоматы, есть гранаты. До сих пор не попались – значит, осторожные. Так что сначала пойдут специально обученные люди в штатском, то есть мы, а пугать округу доблестным СОБРом будем в последний момент.
Старший собровец, единственный из них без закрывающей лицо черной маски, флегматично кивнул.
Шилов спрыгнул со ступеньки автобуса и посмотрел на своих:
– Ну, пошли?
– Что, старшой, окропим снежок красненьким? – проверяя пистолет, сказал Соловьев. Он всегда говорил эту фразу в таких ситуациях. Если было время, конечно.
Когда вошли в подъезд, где-то наверху скрипнула дверь и щелкнул замок.
Замерли, прислушиваясь. Услышали приближающиеся шаги. Кто-то осторожно, но, в общем-то, не таясь, спускался по лестнице.
– Стой здесь, мы наверх, – сказал Шилов Сереге.
На площадке третьего этажа им встретился высокий молодой мужчина в клетчатой кепке. У него были спокойный взгляд и простое лицо. Руки он держал в боковых карманах расстегнутой куртки и немного посторонился, пропуская шедшего первым Романа.
Пройдя мимо, Шилов слегка толкнул его плечом. Мужчина отшатнулся к стене, обернулся вслед Шилову и успел возмущенно сказать что-то вроде «В чем дело?», прежде чем Скрябин со словами: «Добрый день, милиция», показал ему ксиву и потребовал:
– Разрешите ваши документы.
– Все нормально, коллеги. – Мужчина широко улыбнулся и достал из кармана такую же бордовую корочку: – Свои!
Мельком продемонстрировав, он хотел ее убрать, но Скрябин придержал его руку и прочитал:
– Переверзев Алексей Владимирович, дознаватель УВД города Пскова…