Старые раны
Шрифт:
— Неправда, — подал голос Васса. — Бабка Болотиха умела читать!
— Вот, а я что говорю, — снова расхохотался Леший. — Один ноль в нашу пользу.
— Вы что уже в одной команде? Можно мне уже признать поражение, пока вы на меня оба не накинулись, как на виновника всех ваших бед?
— Я ни словом не обвинил конкретно тебя, Крес, — уже без смешинки в голосе проговорил Леший. — Но, думаю, здесь и обижаться нечего. Мы все в плену мировоззрения, впитанного с молоком матери.
— Это ты
— Ну, и закончим наэтом, а то мы оба только теряем силы, которые на дороге не валяются. Ты, я гляжу, уже потом исходишь. Давай сбрасывай ее, теперь мой черед пройтись с ней немного. Васса, помоги ему!
— Стой… — попытался отбиться Крес, но девушка уже заскользила вниз.
— Ничего… — сказал Леший, взваливая Аду на плечи. — Пусть ты и выше меня и плечи у тебя шире, но северяне тоже не лыком шиты. В людях Севера скрыто немного больше внутренней силы. Доказательство этому — мы еще живы.
— Красиво сказал, — улыбнулся волчонок, подавая ему посох.
— Книжки читать нужно, юный Васса, — потеребил он его по волосатой макушке. — Будет у нас время, может быть, и книжка хорошая, я и тебя научу, как складывать буквы в слова, а слова в умные предложения. Хочешь?
— Да…
— Вот, Крес, будет у рок’хи и еще один ученый муж, — Леший ухмыльнулся. — Два ноль в нашу пользу.
— Почему же ноль, — пробурчал Крес, расправляя плечи. Они хрустнули, но он не почувствовал боли — только блаженство. Хотелось лечь и расслабиться.
— Потому что уметь читать книги и уметь читать «самую малость» это не одно и то же, — объяснил Леший. — И опять же не обижайся: не читал ты книг.
— Ты прав, только в одном — да, книг я не читал. Некогда было. Но читать и писать я умею. И, будь уверен, если надо, осилю я и твои трактаты.
— Хорошо, пусть со стороны альбийцев, уважающих искусство грамоты, будет одно очко. Два-один в пользу Севера.
— Два-два.
— Почему?
— Ада тоже умела читать. И она читала книги. Ничья.
* * *
Сменяя так друг дружку, они прошагали весь путь, намеченный на этот день, — пока солнце не скрылось за горными пиками и на небе не высыпали звезды рука об руку с Шарошей. Ада все еще пребывала в бессознательном состоянии и только постанывала, когда ее снимали с одних плеч и взваливали на другие. К концу дня, когда путники разожгли костер и расселись вокруг, сил не осталось ни у кого, и они, молча доев ужин — снова сухари и кипяток — улеглись по лежакам. Смотреть пустые сны и надеяться, что завтра все трое смогут встать на ноги.
— Хочу вас обрадовать и расстроить, — подал голос Леший, когда казалось, что никто не произнесет ни звука этим вечером.
— Что такое? — забеспокоился Крес. Уж очень замогильным голосом травник это сказал.
— Местность потихоньку идет под уклон. Горы потихоньку сдаются.
— Они всю дорогу идут то вниз, то вверх. С чего ты взял, что сейчас мы подходим к порогу?
— Я уже бывал здесь. И знаю, о чем говорю. Завтра мы будем пробираться между двух вершин: они немного напоминают две бабские титьки. Ты мог их видеть перед закатом.
Крес хмыкнул и посмотрел туда, куда указывал травник. Вроде что-то такое закругленное смутно выступало из темноты.
— Не удивлен, тебя можно, как тряпку выжимать — куда тебе еще и на титьки пялиться, — хихикнул Леший. — Так вот. Это мой личный ориентир, и мы сходим с плато. Титьки — наше спасение.
— Слава Сеншесу. А чего тебя расстроило?
— Ну… — в свою очередь тяжело вздохнул Леший. — На самом деле… эх, не хотел я поворачивать разговор подобным образом, но… пусть его… Я в тайне надеялся, что мы не дойдем.
Он замолчал. Крес некоторое время обмозговывал услышанное, и даже решил, что ослышался.
— В смысле?.. — опередил его Васса. Парень тоже обалдел от такого признания.
— В прямом, волчонок, — еще раз вздохнул Леший. — Хоть я и делал все от меня зависящее, чтобы мы вчетвером тут не погибли, титьки стали для меня скорее поражением, чем победой.
— Только не говори, что ты хотел покончить с собой таким образом… — буркнул Крес.
— Нет, будь покоен, Крес-Килса, жить я люблю, — улыбнулся травник. — Но идти дальше, мне тоже особо не улыбается.
— Тогда… — Крес не мог взять в толк, о чем тот болтает. Бредит что ли? Как можно было после стольких тягот пути говорить, что не хочешь идти дальше? — Зачем ты вообще пошел со мной, если не хотел переходить через горы? Ты… боишься идти в Приют?
Леший ответил не сразу. Но ответил.
— Да, — сказала он громче, чем было нужно. — Я уже говорил, что мне не хочется туда возвращаться. Я сбежал оттуда, и вряд ли могу рассчитывать на теплый прием.
— И чего же там такого страшного? Ругать, бить будут?
— Нет. Может все и обойдется. Но дороги назад уже не будет. Я не смогу. И не захочу. Это дорога в один конец. Для нас обоих.
— Странный ты. Сам не знаешь, чего хочешь…
— Это величайшее благословение, если человек свободен от сомнений. Увы, я ими переполнен. Вот ты, Крес, точно знаешь, чего хочешь?
— По-моему это очевидно… — закатил глаза Крес.
— Сомневаюсь, друг мой, очень сомневаюсь. Ясная цель иной раз только на поверхности. Но не спеши одергивать меня, а лучше подумай. Не обманываешь ли ты себя…