Старый английский барон
Шрифт:
— Мой добрый друг, почему ты смотришь на меня так пристально и с такой нежностью?
Старик ответил:
— Потому что люблю вас, мастер Эдмунд, и желаю вам добра.
— Я от души благодарен тебе, но могу отплатить тебе за любовь лишь ответной любовью, поверь, самой искренней.
— Спасибо, сэр, — молвил старик. — Это всё, чего я желаю, и больше, нежели заслуживаю.
— Не говори так, — возразил Эдмунд. — Если бы я мог лучше отблагодарить тебя, я не произносил бы так много слов, но, увы, кроме слов, у меня ничего нет.
Сказав так, он пожал руку Джозефу, и тот, желая скрыть свои чувства, поспешил уйти, бормоча:
— Да благословит вас Господь, мастер Эдмунд, и да ниспошлет вам судьбу, достойную вас! Ну как не думать, что вы рождены для более высокого положения?!
— Ты же знаешь, что это не так, — произнес Эдмунд, но Джозеф уже удалился и не услышал его.
Внимание и интерес посторонних, любовь отдельных обитателей замка вместе с тем осознанием своих достоинств, которое дано незаурядным натурам, порою разжигали в сердце Эдмунда огонь честолюбия, но юноша не позволял ему разгореться, напоминая себе о своем низком происхождении и зависимом положении. Он был скромен, но отважен, кроток и учтив со всеми, общителен и искренен с любящими его, с ненавидящими — сдержан и любезен, щедр и полон сострадания к несчастьям ближних, почтителен без подобострастия со своим покровителем и знатными особами.
Однажды, когда он мужественно защищался от злокозненных измышлений,
— Как смеешь ты возражать моим кузенам? Уж не хочешь ли ты уличить их во лжи?
— Я не скажу ни слова, сэр, — ответил Эдмунд, — но буду вести себя так, что вы сами им не поверите.
Мастер Роберт надменно приказал ему молчать и помнить свое место, впредь не вступая в спор с людьми, столь превосходящими его во всех отношениях.
Из-за приготовлений к отъезду во Францию раздоры несколько утихли. Мастер Роберт перед отбытием должен был явиться ко двору, где его, как все надеялись, ожидало посвящение в рыцари. Барон хотел назначить ему в оруженосцы Эдмунда, но давние недруги юноши воспрепятствовали этому, уговорив Роберта остановить свой выбор на человеке из числа его собственных слуг, некоем Томасе Хьюсоне, которого смутьяны неустанно подстрекали к соперничеству с Эдмундом и который не упускал случая задеть юношу. Однако это решение лишь сильно уронило мастера Роберта во мнении всех, кто знал о достоинствах Эдмунда и счел, что молодой человек показал себя весьма недалеким, если не сумел оценить и вознаградить оные.
Эдмунд испросил у своего господина разрешения стать слугою мастера Уильяма.
— А когда его посвятят в рыцари, что, без сомнения, произойдет в один прекрасный день, — добавил Эдмунд, — он обещал сделать меня своим оруженосцем.
Барон исполнил просьбу Эдмунда, и тот, будучи избавлен от необходимости прислуживать остальным членам семьи барона, всецело посвятил себя служению своему дражайшему мастеру Уильяму, который обращался с ним на людях как с доверенным слугою, а наедине как с задушевным другом и братом.
Тогда его враги устроили заговор {32} и, обсудив вместе, как дать выход своей ненависти, решили до отъезда во Францию относиться к Эдмунду с равнодушием и небрежением, а после тем или иным способом заставить всех усомниться в его доблести и, подтолкнув его на какой-нибудь безрассудно-опасный поступок, избавиться от юноши навсегда.
В те дни Англию постигла невосполнимая утрата — скончался великий герцог Бедфордский {33} . Ричард Плантагенет, герцог Йоркский, стал регентом Франции {34} , многие провинции которой восстали {35} и перешли на сторону дофина Карла {36} . Одно сражение следовало за другим, сдавались и брались города {37} , и молодому поколению обеих стран выпало множество случаев испытать свою доблесть и ратное искусство.
32
…враги устроили заговор… — В оригинале использовано слово «cabal», означающее, согласно Оксфордскому словарю английского языка, «тайную интригу злонамеренного характера, организованную узким кругом лиц», «секретную или приватную встречу ‹…› участников какой-либо клики либо группировки», «небольшую группу людей, вовлеченных в тайные происки или козни» (The Oxford English Dictionary: [In 13 vol.]. Oxford: Oxford University Press, 1933. Vol. 2. P. 2). В указанных значениях существительное «cabal» начало употребляться лишь с сер. XVII в., и анахроничное появление этого слова в романе, выдаваемом за манускрипт четырехсотлетней давности, — явный след вмешательства в текст вымышленного «редактора-переводчика».
33
В те дни… скончался великий герцог Бедфордский. — Герцог Бедфордский умер 14 сентября 1435 г. Как следует из текста романа, Эдмунду исполнилось этой осенью 18 лет. Следовательно, он родился (а его отец, лорд Ловел, был убит) в 1417 г.; события же, открывающие книгу, происходят спустя 15 лет после смерти Артура Ловела и, соответственно, относятся к 1432 г.
34
Ричард Плантагенет, герцог Йоркский, стал регентом Франции… — Должность английского наместника во Франции Ричард Плантагенет, 3-й герцог Йоркский (1411—1460), занимал в 1436—1437 гг. и 1440—1445 гг. В этом и следующем фрагменте Рив, судя по всему, «сжимает» повествовательное время и синхронизирует разные исторические события, в реальности имевшие место как несколько позже, так и значительно раньше 1435 г.
35
…многие провинции… восстали… — В 1434—1436 гг. в оккупированных французских областях, и в первую очередь в Нормандии (где, судя по упоминанию чуть далее Руана, и разворачиваются батальные эпизоды романа), разгорелась настоящая партизанская война против англичан. Народное сопротивление, число участников которого в отдельных районах достигало 50 тысяч человек, порой возглавлялось французскими рыцарями и поддерживалось действиями войск короля Карла VII (см. ниже примеч. 36). Тем не менее в 1436 г. ценой немалых усилий английской армии партизанское движение на севере Франции было жестоко подавлено.
Не исключено также, что здесь имеется в виду другое событие, произошедшее вскоре после смерти герцога Бедфордского. 21 сентября 1435 г., после демонстративного отбытия английской делегации с переговоров в Аррасе (созванных по инициативе Папы Римского Евгения IV для заключения мира между Англией и Францией), Филипп Добрый (1396—1467, герцог Бургундский с 1419 г.), долгое время бывший союзником англичан, перешел на сторону Карла VII. Потеря столь влиятельного союзника, как Бургундия, во многом предопределила поражение Англии в Столетней войне.
36
…дофина Карла. — Именование короля Франции Карла VII Валуа (1403—1461, правил с 1422 г.) д о ф и н о м (т. е. не королем, а всего лишь наследником престола) в связи с событиями, относящимися к 1430-м годам, — очевидный анахронизм. Договор в Труа (см. выше примеч. 15, 16), идеологически подготовленный окружением герцога Бургундского и поддержанный королевой Франции Изабеллой Баварской (ок. 1370—1435), формально был мирным договором воюющих сторон, но по сути представлял собой политическую сделку между английской правящей династией и «бургундской партией» и прописывал условия, на которых последняя соглашалась помочь утверждению английской власти во Франции. По условиям договора (фактически являвшегося договором об объединении французской и английской корон) король Англии Генрих V становился регентом и наследником французского престола. За безумным Карлом VI Валуа (1368—1422), правившим с 1380 г., пожизненно сохранялся титул французского короля; однако перед Францией стояла реальная перспектива потерять после
Однако политический расчет англичан на то, что смерть тяжелобольного Карла VI откроет Генриху VI путь к французской короне, не оправдался. Английский король умер р а н ь ш е Карла VI — внезапно, в расцвете лет — умер р е г е н т о м Франции, а не королем. Всего через шесть недель после этого не стало Карла VI. Воспользовавшись ситуацией безвластия и юридически двусмысленным положением сторонников объединения корон, дофин Карл объявил договор в Труа незаконным и провозгласил себя французским королем Карлом VII. Англичане и герцог Бургундский отвергли его притязания на титул и корону; исполняя предсмертную волю Генриха V, они возвели на французский престол его сына — девятимесячного Генриха VI. Франция окончательно раскололась на два политических лагеря (каждый из которых имел своего короля-лидера, не признанного противоположной стороной) и распалась на три крупных территориальных образования: север страны был оккупирован и подчинялся английскому наместнику — герцогу Бедфордскому, восточные области находились под властью герцога Бургундского, провинции, расположенные южнее р. Луары, управлялись Карлом VII.
Самопровозглашенный король стал реальной политической силой, весьма опасной для англичан, поскольку воспринимался широкими слоями населения Франции как законный представитель французской королевской династии, как национальный лидер, как символ независимости государства и знамя сопротивления английской оккупации. В июле 1429 г., после Орлеанского триумфа Жанны д’Арк (ок. 1412—1431), Карл VII наконец короновался в Реймсском соборе — традиционном месте коронации французских монархов — и тем самым приобрел легитимность не только в глазах народа, но и в международном общественном мнении. Англичане, как и в 1422 г., опровергли его права на престол и противопоставили ему «законного» короля — малолетнего Генриха VI, который был торжественно коронован в Париже в кон. 1431 г. Однако позднее, после поражения Англии в Столетней войне, королевский статус Карла VII получил окончательное признание, и период с 1422 по 1461 г. с тех пор традиционно считается в европейской историографии временем его правления во Франции.
37
Одно сражение следовало за другим, сдавались и брались города… — Эта характеристика в большей степени соответствует событиям не 1435 г., а 1436—1439 гг., когда Англия предприняла несколько отчаянных попыток переломить ход войны и резко активизировала свои боевые действия во Франции. «Высадившиеся в 1436 г. в Кале английские войска во главе с герцогом Ричардом Йоркским совершили грабительский устрашающий рейд по Фландрии. ‹…› За этим последовал ряд успехов английских войск: они отбили у французов несколько городов в Нормандии и Мене, захватили Понтуаз, закрепили свои позиции в Иль-де-Франсе, что позволило совершать рейды до самых стен Парижа. ‹…› К концу 1436 — началу 1437 г. англичане развернули войну во Франции с невиданным после 1420 г. размахом: их войска действовали одновременно во Фландрии и Гиени. В 1436—1438 гг. во Францию из Англии ежегодно направлялись подкрепления. И все же в целом военные действия шли с переменным успехом; удачам английских войск противостояли успешные операции французов (захват Суассона, укрепление позиций на северо-востоке Франции). К началу 1439 г. стало ясно, что огромные затраты средств и сил не принесли Англии решающего перелома в войне» ( Басовская Н. И.Столетняя война 1337—1453 гг. М.: Высш. школа. 1985. С. 136).
Молодые люди из дома барона Фиц-Оуэна были представлены регенту. Мастера Роберта посвятили в рыцари, а с ним и еще нескольких отпрысков знатных семейств, многократно отличившихся боевым духом и решимостью. Молодые люди, что ни день, участвовали в военных учениях, а нередко и в боевых действиях, и сумели показать себя с наилучшей стороны.
Враги Эдмунда использовали различные ухищрения, чтобы подвергнуть его опасности, но все их усилия оборачивались против них и служили лишь к его вящей чести. Ему довелось проявить мужество столько раз, что сам сэр Роберт стал оказывать ему знаки внимания, к безграничному неудовольствию своих родственников. Они продолжали строить козни против юноши, но всё было тщетно.
Далее многие места манускрипта стерты временем и повреждены сыростью. Сохранились лишь отдельные фразы, которых, впрочем, недостаточно, чтобы продолжить нить повествования. В них упоминаются сражения, в которых участвовали молодые люди, из текста также можно понять, что Эдмунд показал себя неустрашимым в бою, добрым, великодушным и скромным во дни перемирий и что он привлек всеобщее внимание и заслужил личную похвалу регента.
Последующие фрагменты остались почти не поврежденными, и их удалось переписать, за исключением нескольких первых страниц, которые утрачены. Тем не менее мы можем судить об их содержании по сохранившемуся тексту рукописи.
Заговорщики собрались в палатке сэра Роберта, и мистер Уэнлок держал речь:
— Друзья, вы видите, что все наши усилия поставить на место этого выскочку служат к его возвеличению, и его гордыня возносится все выше. Необходимо что-то предпринять, не то нашими стараниями слава о нем достигнет наших краев раньше нас, а мы станем фоном, на котором его достоинства будут казаться лишь заметнее. Чего бы я ни отдал тому, кто отомстил бы ему за нас.
— Остановись, кузен Уэнлок! — воскликнул сэр Роберт. — Хотя я считаю Эдмунда тщеславным и заносчивым и готов участвовать в любом предприятии, чтобы напомнить ему, кто он такой, и поставить его на место, — я никому не позволю использовать для этого столь низменные методы. Эдмунд храбр, и недостойно англичанина прибегать к бесчестным средствам ради мести. Если вы воспользуетесь одним из них, я первый предам виновного в руки правосудия, а услышу еще хоть слово о подобных намерениях — расскажу обо всем моему брату Уильяму, который сообщит Эдмунду о ваших гнусных замыслах.
Эти слова заставили участников заговора умолкнуть, а мистер Уэнлок поспешил заверить сэра Роберта, что имел в виду лишь обуздать гордыню Эдмунда, напомнив тому о его истинном положении. Вскоре сэр Роберт удалился, и остальные тотчас вернулись к своему замыслу. Слово взял Томас Хьюсон:
— Завтра вечером пошлют отряд перехватить обоз с провиантом для осажденных Руана {38} . Я внушу мистеру Эдмунду присоединиться к этому отряду, а, когда завяжется бой, мы отступим и оставим его одного. Уж враги разделаются с ним так, что он не будет более досаждать вам.
38
…обоз с провиантом для осажденных Руана. — Упоминание об осажденных позволяет предположить, что речь идет о знаменитой семимесячной осаде Руана (столицы Нормандии) англичанами в июле 1418 — январе 1419 г., которая сопровождалась жесточайшим голодом среди защитников города, унесшим жизни почти трети его населения. Применительно к событиям романа Рив это явный анахронизм: действие «Старого английского барона» приурочено к другому — завершающему — этапу Столетней войны, когда серьезные военные неудачи преследовали уже не французов, а англичан.