Старый английский барон
Шрифт:
— Да, это верно, — сказал сэр Филип. — Он был лучшим и благороднейшим из людей, моим дорогим другом, и для меня это великая утрата. Но что же несчастная леди Ловел, что с нею стало?
— С позволения вашей милости, говорили, будто она умерла от горя, только ее смерть поначалу скрывали, и мы узнали о ней достоверно лишь несколько недель спустя.
— На всё воля Божья! — промолвил сэр Филип. — Кто же унаследовал титул и поместье?
— Ближайший из родственников покойного, его имя сэр Уолтер Ловел, — ответил крестьянин.
— Я знал его когда-то, — заметил сэр Филип. — Но где же он был, когда произошли все эти события?
— В замке Ловел, сэр. Он приехал навестить госпожу и решил дождаться возвращения милорда из Уэльса. Когда же пришло известие о смерти лорда Ловела, сэр Уолтер
— Значит, сейчас в замке живет новый лорд Ловел?
— Нет, сэр.
— Так кто же?
— Его милость барон Фиц-Оуэн {23} .
— Как же вышло, что сэр Уолтер покинул родовое имение?
— Да так, сэр, что он выдал свою сестру за господина барона и продал ему замок, а сам уехал и построил себе дом на севере, в Нортумберленде {24} , так, кажется, зовется тот край.
— Всё это очень странно! — воскликнул сэр Филип.
— Оно так, с позволения вашей милости, только больше я ничего про это не знаю.
23
Фиц-Оуэн. — В фамилии барона, буквально означающей по-норманнски «сын Оуэна», английские комментаторы усматривают завуалированную отсылку к имени лидера валлийского мятежа, Оуэна Глендоуэра (см. выше примеч. 22).
24
Нортумберленд — самое северное графство Англии.
— Премного тебе благодарен, друг мой, за эти сведения, но, видно, понапрасну отправился я в столь дальний путь, так и не встретив ничего, кроме несчастий. Истинно, вся наша жизнь — вечное паломничество! {25} Прошу тебя, укажи мне дорогу к ближайшему монастырю.
— Благородный сэр, — возразил крестьянин, — до него целых пять миль, а уже смеркается, и дорога туда скверная. Хоть я и бедный человек и не могу оказать вашей милости такой прием, к какому вы привыкли, но моя скромная хижина и всё, что в ней, — к вашим услугам.
25
…вся наша жизнь — вечное паломничество! — Распространенное религиозное представление о человеческой жизни как странствии, паломничестве на пути к Богу, восходящее к Библии (ср.: Пс. 118: 19; Евр. 11: 13). В литературе эта идея нашла отражение во множестве аллегорических поэм, среди которых наиболее известны опубликованная в 1510-е годы трилогия французского монаха-цистерцианца Гийома де Дегильвилля (ок. 1295 — после 1358) «Странствие человеческой жизни» (1330 — 1335, англ. пер. 1426), «Странствие души» (1355—1358, англ. пер. ок. 1413) и «Странствие Иисуса Христа» (1358), «Видение Уильяма о Петре Пахаре» (ок. 1362 — ок. 1387) англичанина Уильяма Ленгленда (ок. 1330 — ок. 1386), «Божественная комедия» (1307—1321, опубл. 1472) Данте Алигьери (1265—1321). В новоевропейской словесности ярчайшим воплощением темы жизни-странствия стал аллегорический роман английского писателя и пуританского проповедника Джона Беньяна (1628—1688) «Путь паломника из мира сего в мир грядущий» (опубл. 1678—1684). Этому представлению отдана дань и в непосредственном литературном предшественнике «Старого английского барона»: в гл. 3 «Замка Отранто» безымянный монах в разговоре с отцом Джеромом замечает, что «все мы в этой жизни — только паломники ‹…›» (Уолпол 2011: 129).
— Благодарю тебя от всего сердца, мой честный друг, — ответил сэр Филип, — твоя доброта и гостеприимство могли бы служить примером для иных высокородных и благовоспитанных особ. Я принимаю твое любезное приглашение, но прошу, назови мне имя моего радушного хозяина.
— Джон Уайет, сэр, честный человек, хоть и бедняк, христианин, хоть и грешник.
—
— Она принадлежит милорду Фиц-Оуэну.
— Велика ли твоя семья?
— Жена, два сына и дочь, и все они почтут за честь услужить вашей милости. Позвольте подержать вам стремя, пока вы спешитесь.
Перейдя от слов к делу, он помог рыцарю спуститься с коня, проводил его в дом, окликнув жену, чтобы предупредить ее о госте, а уже затем отвел лошадь под убогий навес, заменявший конюшню. Сэр Филип, уставший телом и духом, был рад и такому приюту. А учтивость услужливого хозяина расположила к нему рыцаря. Вскоре Уайет вернулся в сопровождении юноши лет восемнадцати.
— Поторопись, Джон, — сказал ему отец, — да смотри, говори ни больше ни меньше, чем я велел.
— Хорошо, батюшка, — ответил юноша и, стремглав пустившись через поле, словно быстроногий олень, в одно мгновение скрылся из виду.
— Надеюсь, друг мой, ты послал сына не затем, чтобы угостить меня получше. Я солдат и привык к жесткой постели и грубой пище, и даже если бы это было не так, твои доброта и учтивость — лучшая приправа к самой простой еде.
— Сожалею, что не могу принять вашу милость так, как подобает! — воскликнул Уайет. — Но раз это не в моей власти, подождем моего сына, когда он вернется, я открою вам, какое поручение ему дал.
И они продолжили беседу, как собратья, от природы наделенные одними и теми же свойствами и дарованиями. Они без труда находили общие темы, хотя разница в образовании и сообщала одному естественное превосходство, а в другом порождала естественную почтительность к собеседнику, которой тот, впрочем, вовсе от него не требовал. Прошло полчаса, и юный Джон вернулся.
— Быстро же ты прибежал! — сказал отец.
— Не быстрей, чем всегда, — ответил сын.
— Ну так поведай нам, насколько ты преуспел.
— Рассказывать всё, как было? — переспросил Джон.
— Всё, — подтвердил отец. — Мне нечего скрывать.
И Джон, сняв шапку, начал свой рассказ:
— Я поскорее побежал прямо в замок и как раз смотрю, мне навстречу идет молодой мастер {26} Эдмунд, ну, я и доложил ему, как вы велели, что благородный джентльмен приехал издалека повидать лорда Ловела, своего друга. А так как он много лет провел в чужих краях, то не знал, что его друга нет в живых и у замка другой хозяин, когда же услышал безрадостные известия, то весьма опечалился и расстроился, и теперь нуждается в ночлеге, дабы отдохнуть перед возвращением домой. Ему пришлось остановиться в нашей хижине, но мой отец подумал, что наш господин разгневается, коли ему не доложат про заезжего джентльмена, а еще пуще, ежели узнает, что человек с положением вынужден ночевать в нашем доме, где ему не найти подобающего приема и угощения.
26
Мастер(master) — издавна принятое в Англии именование юноши.
Тут Джон умолк, переводя дух, а его отец воскликнул:
— Молодец! Исполнил поручение как надо, теперь расскажи, каков был ответ.
Джон продолжил:
— Мастер Эдмунд распорядился дать мне пива, сам же отправился доложить о том, что узнал от меня, нашему господину. Он пропадал недолго, а когда вернулся, то произнес: «Джон, скажи благородному страннику, что барон Фиц-Оуэн приветствует его и заверяет, что, хотя лорда Ловела нет в живых, а у замка другой хозяин, друзья покойного всегда будут здесь желанными гостями. Милорд также надеется принять его в своем жилище на всё время, что достойный джентльмен пробудет в наших краях». Ну, я и побежал прямиком домой, чтобы поскорее исполнить поручение.
Сэр Филип упрекнул старого Уайета за подобный знак уважения.
— Тебе следовало, — сказал он, — предупредить меня о своем намерении, прежде чем сообщать барону о моем приезде. Я предпочитаю остаться у тебя и собираюсь наградить тебя за доставленные хлопоты.
— Прошу вас, сэр, не говорите так, — ответил крестьянин. — Для меня нет гостя желаннее. Я не хотел обидеть вас и послал в замок лишь потому, что не сумею принять вашу милость как подобает, да и недостоин такой чести.