Стать человеком
Шрифт:
Надо было поймать попутку, но мне хотелось пройтись. Я шел сквозь грезящий последним сном город. Шел в усталом недоумении того, кто так много старался, но ничего в итоге и не добился. Как будто и не было злой и яростной охоты. Как будто я просто перепутал день недели и вышел на работу в выходной.
Я прошел по укрытому тьмой мосту и на другом его конце застал очередную трагедию этой нелепой жизни. За перилами в бледном свете одноглазого фонаря стояла худенькая девушка. Она робко покачивалась, то приближаясь к бездне, то отдаляясь
– Хочешь спрыгнуть? – я остановился.
Девушка тихо вскрикнула и резко обернулась,
едва не сорвавшись вниз. В темных глазах блестели боль, страх и неверие. Полный набор консервативного самоубийцы.
– Я прыгну, – голос был упрям, но надломлен.
– Правильно, – я с интересом рассматривал ее. – Давай! Все равно тебе не дожить до пятисотого дня рождения. Так к чему размениваться на мелочи?
– Я прыгну, – снова повторила она, как молитву. Последнюю молитву, я полагаю.
Я был в легкой нерешительности. С одной стороны, я действительно очень хотел спать. Но, с другой, что может быть асоциальнее самоубийства. Разве не пленительно обогнать время? Надежно избавить себя от рамок социума. Узнать, что там, на той стороне.
– Он тебя бросил?
– Да… – она недоверчиво смотрела на меня.
– Злодей, – я поощрительно улыбнулся.
– Уходите! Оставьте меня!
– Но я хочу рассмотреть твою смерть поближе. Разве тебе не все равно?
Похоже, ей было не все равно. Понять, конечно, можно. Неприятно, когда в такое личное дело так нагло лезут ногами вперед. Трагедия резко превращается в цирковой фарс. А кто захочет, чтобы его смерть стала фарсом?
– Уйдите!
– Спрыгнешь, уйду.
Она смотрела на меня, широко раскрыв заплаканные глаза. Она не понимала меня. Я испортил ей такую красивую смерть. Она ведь даже не желала смерти. Она просто хотела красиво и скорбно уйти. Чтобы плакали, чтобы он плакал. Не может здесь быть ничего асоциального. Только не у нее. Она ведь просто хочет любви, пускай и заочной. И даже не просто любви, а любви конкретной. Она легко может дать список имен.
– Давай, не тяни. Я хочу спать.
Девушка медленно перелезла через перила, не отводя от меня полного страха взгляда. Она так испугалась моего ночного вторжения, что даже расхотела умирать. Теперь она страстно желала жить, но только без меня. Условие обязательное и достаточное.
– Живешь назло мне. Тоже причина.
– Козел!
Она убежала в темноту, а я пошел ловить машину. Через полтора часа я лежал на диване и погружался в давно рекомендованный сон. Неудачная получилась охота. Ни трофеев, ни стрельбы. Сплошные холостые патроны. Может быть, завтра? Конечно! Конечно, завтра все будет намного успешнее. Конечно! Разве когда-то бывало иначе?
Пронзительный телефонный звонок ворвался в мой заполненный сновидениями разум, словно проректор в мирно дремлющую аудиторию. Я посмотрел на номер и не стал брать трубку. Ирина. По поводу книги. Порадовать
Тем не менее я с грустью встал, долго стоял под горячим душем, а потом пил кофе. Все так же долго и грустно. Ирина звонила еще раз, и я опять оставил ее без ответа. Может быть, отвечу позже. Может быть, позже у меня будет, что ей сказать.
Ну, а что мне сказать вам, мои исстрадавшиеся герои? Ведь вы заканчиваете свою странную, нездешнюю дорогу. Вы уходите от меня. А я прощаюсь с вами. Недолго мы были рядом. И я, признаться, рад, что скоро позабуду о вас. Ведь не до вас мне сейчас. Вы же сами видите, что мне не до вас.
А вы смотрите друг на друга и не видите тех, кого любили, кого желали, в чьих объятиях были готовы умереть. Не видите свое прошлое и будущее. Вы видите просто людей. Ах, как же скучно и тоскливо вам их видеть. Обычных людей, которые когда-то были целым миром. Но вы уже начали забывать, когда это было. Я помогу вам забыть это до конца.
И будут крики, и будет обжигающее молчание. И слезы, и горький смех, и прощальная сухая страсть. Он тонет, ваш не доплывший корабль, и вы, два капитана, стоите на мостике, погружаясь в холодные синие волны. Вы сделали все, чтобы спастись. Но этого оказалось мало.
Вы идете в разные стороны, настойчиво смотря под ноги, старательно не поднимая глаз. Вы не обернетесь. Поздно, ведь, обернувшись, вы увидите… Ничего вы уже не увидите. Все уже прошло. Умчалось, пронеслось, утекло в залив брошенных дней. Вы не обернетесь и не посмотрите вперед. Только под ноги, на глупую, суетливую дорогу.
Третий звонок. Что ж, я не настолько бестактен.
– А я все думал, когда позвоните?
– В смысле, когда позвоню опять?
– Вы сегодня прекрасно выглядите.
– Что с книгой? – голос у Ирины был откровенно озабоченный.
– Последние штрихи.
– То есть не готова?
– Страниц десять осталось.
– Ну хоть что-то, – голос Ирины немного смягчился. – Нов среду крайний срок.
– В среду, так в среду.
– Давайте, Александр! Последний рывок! До связи.
Ирина повесила трубку.
Интересно успею до среды. Должен. Хотя по опыту знаю, что последние страницы тянуться особенно долго. Но снова я не о том. Не о том мне надо думать. А о чем? Снова об асоциальности? О новой охоте? Сложно представить, что она мне даст больше, чем первая.
Хотя, быть может, я просто не там охотился? Не в тех угодьях? Но где тогда? Может, не внизу, может, наверху. Но наверх пробиваются только через социум. Только социум способен сделать короля не на словах, а на деле. Короля, гения, чемпиона. Разве станешь чемпионом в забеге с самим собой? Где же там охотиться? И что это будет за страшный зверь?
Снова зазвонил телефон. На этот раз звонил Безладов. Я сразу вспомнил о двух трупах во дворе безымянного дома. В голове всплыли казенные фразы из уголовного кодекса.