Стать японцем

Мещеряков Александр Николаевич

Кано Дзигоро приспосабливал дзюдо к потребностям модернизации, которая желает иметь дело не с избранными представителями элиты, а с широкими «народными массами». Он привлекал к занятиям людей любого происхождения и любого возраста. В его школу «Кодокан» вход не возбранялся даже женщинам. Отказываясь от сектантства традиционных самурайских школ, Кано находился в русле происходивших реформ, направленных на создание единой японской нации. В «демократичности» взглядов Кано Дзигоро сказалось, возможно, его «подлое» происхождение из купеческой среды.

Публичные методы распространения дзюдо, акцент, сделанный на поединке, а не на бесконечной отработке фиксированных движений, были позаимствованы Кано Дзигоро из западной спортивной практики. Но в его идеях имелось и много того, что отсутствовало на Западе. Так, он ввел в дзюдо систему «рангов» или «разрядов» («дан»), которая, по его мнению, должна была стимулировать

человека к постоянному самосовершенствованию. В некоторых видах японской соревновательной практики (настольные игры го и сёги, в некоторых школах борьбы дзюдзюцу) существовала система ранжирования. Шкала обычно состояла из трех ступеней, путь к каждой из которых занимал многие годы. Кано счел, что «обычному» человеку (а он рассчитывал именно на обычного человека) в современных условиях убыстрения темпа жизни трудно ждать столько времени, чтобы перейти в следующую категорию. Поэтому он пошел намного дальше: ввел шкалу из 12 ступеней, обозначив каждую из них поясом определенного цвета (вслед за дзюдо похожая система была распространена и на другие виды воинских искусств). Эта система живо напоминала традиционную придворную практику ранжирования чиновничества, в которой каждому рангу соответствуют одеяния и головные уборы определенного фасона и цвета. Сходство видно и еще в одном важнейшем аспекте. Чиновник продвигается по служебной лестнице по мере старения. Система ранжирования спортсменов в японских видах единоборств также устроена таким образом, что высшие разряды человек мог получить только в зрелом возрасте или даже в старости (даны, как и чиновничьи ранги, могли присваиваться даже посмертно), в то время как высшие соревновательные достижения европейских атлетов достигаются исключительно в молодости. В этом отношении Кано Дзигоро проявил себя настоящим традиционалистом: жизнеописания знаменитых мастеров воинских искусств обычно приписывают им достижение высшей ступени мастерства лишь в старости. И в этом отношении «мастерство» воина ничем не отличается от любого другого занятия, не связанного с физическими кондициями.

Несмотря на введенные Кано Дзигоро новшества, созданная им борьба дзюдо стала вскоре восприниматься как древний и «чисто японский» вид единоборства. В те времена (как, впрочем, и в нынешние) понятия «чисто японский» и «древний» с легкостью становились синонимами.

Япония эпохи Мэйдзи предоставляла достаточно большие (во всяком случае, невиданные доселе) возможности для вертикальной мобильности. Одно время Кано был преподавателем в аристократической школе «Гакусюин» (находилась в ведении Министерства императорского двора), и его бывшие (и по-японски верные ему) ученики занимали в дальнейшем важные должности в бюрократическом аппарате и оказывали ему активную поддержку. Среди учеников Кано были два будущих премьера (Вакацуки Рэйдзиро и Хирота Коки), военно-морской министр Такарабэ Такэси, герой японско-русской войны Хиросэ Такэо. Кано Дзигоро и его деятельные ученики вели секционные занятия во многих высших учебных заведениях.

«Великояпонское общество воинских искусств и морали», почетным президентом которого стал принц крови Комацу, было основано в 1895 г. В числе учредителей значились все важнейшие политические фигуры того времени. Создание «Общества» приурочили к 1100-летней годовщине перенесения столицы из Нара в Киото (Хэйан). Это произошло при императоре Камму (781—806), который, как посчитали, поощрял воинское начало в государственной деятельности. Ос-

Спортсменов, занимающихся сумо, было тоже не слишком много, но они были профессионалами, их схватки привлекали огромное число зрителей. Если в начале периода Мэйдзи борьба сумо осуждалась образованными японцами как занятие варварское, как соревнование в грубой физической силе двух обнаженных толстяков, то теперь ситуация меняется радикальным образом. Возрождая древнюю придворную традицию (схватки сумоистов проводились при дворе еще в VTII в., но впоследствии этот обычай был упразднен), император Мэйдзи в 1883 г. посетил соревнования борцов. А в 1909 г. в Токио был построен гигантский по тем временам крытый зал «Кокугикан» для соревнований по сумо вместимостью в 12 тысяч человек. Однако приверженцы воинских искусств по-прежнему относились к обнаженным сумоистам с презрением.

Стремление к телесному равенству с европейцами приводило к постоянным размышлениям о том, какую роль в этом деле призваны сыграть физические упражнения. Обрисовав телесную, моральную и даже интеллектуальную пользу дзюдо, Кано Дзигоро говорил в 1890 г. о сверхцели своего детища: «Я верю, что если мы будем твердо следовать сокровенным принципам дзюдо, то даже если наша страна окажется в тяжелом положении и будет со всех сторон окружена сильными врагами, мы не устрашимся и не покоримся перед ними, а во времена мира и благополучия иностранцы будут восхищаться прогрессом нашей страны и завидовать красоте ее исконных обычаев. Точно также я верю, что если мы будем твердо следовать принципам дзюдо, <...> то уже вскоре наша родина будет признана одной из самых цивилизованных и могущественных стран мира»¹²¹.

Из приведенного пассажа и из всей деятельности этого выдающегося организатора и педагога видно, что Кано Дзигоро, ратовавший за «свободные поединки», все-таки рассматривал дзюдо не столько как спорт, целью которого является победа в соревновании, сколько как средство для достижения телесного, морального и интеллектуального совершенства. Совершенства, которое поможет Японии выдержать соперничество с Западом. При этом он делал акцент не на «грубой» физической силе и не на развитой мускулатуре (что для европейских видов борьбы было бы только естественно), а на силе «мягкой», на гибкости и ловкости, на умении использовать силу противника себе во благо. Кано Дзигоро не уставал повторять, что дзюдо — это мягкость, которая побеждает твердость. В контексте эпохи это могло восприниматься и таким образом: малый рост и вес японцев, их мышцы не имеют никакого значения — если только они овладели соответствующими моральными и техническими навыками. Таким образом, борьба дзюдо служила, помимо прочего, и средством по избыванию телесного комплекса неполноценности.

Современники неоднократно отмечали, что мастера дзюдо не отличались габаритами тела и рельефной мускулатурой, они выглядели собранными и подтянутыми — не более того. Целью занятий было самосовершенствование, а не личная победа над противником. В это время победитель схватки почти никогда не определялся, ибо цель состоит вовсе не в победе. Кано гордился тем, что, в отличие от того же сумо, дзюдо обладает «высокой» теорией и моральными ценностями, а это, по его мнению, привлекает к дзюдо и иностранцев. Действительно, в начале XX в. борьба дзюдо (тогда она называлась в европейских странах джиу-джитсу), основанная на совсем другой идеологии, чем привычные европейцам спортивные принципы, сделалась весьма популярной на Западе (включая Россию). Ученики Кано Дзигоро охотно разъезжали по миру и демонстрировали технику джиу-джитсу. Недаром и легендарный Шерлок Холмс тоже был знаком с джиу-джитсу...

Этот вид единоборств стал в то время одним из немногих (а может быть, и единственным) экспортным «телесным» know-how, которым владели японцы. Западные газетчики нередко называли джиу-джитсу «восточным магическим средством», которое якобы позволяет избавиться от ревматизма, туберкулеза и способствует пищеварению¹²². Европейских атлетов и джентльменов больше привлекала незнакомая и действенная техника борьбы, гипотетические оздоровительные эффекты, а не моральное самосовершенствование на японский лад. Особенное внимание на Западе стало уделяться джиу-джитсу после того, как Япония победила Россию в войне 1904—1905 гг. Таким образом, борьба джиу-джитсу воспринималась на Западе и в военном контексте, как «секретное оружие» японской нации.

В Японии периода Мэйдзи обычно употреблялся термин не дзюдо, а «дзюдзюцу» («умение мягкости»), который и был позаимствован на Западе. Но уже к концу 10-х годов XX в. в Японии восторжествовало пропагандируемое Кано Дзигоро словосочетание «дзюдо» («Путь мягкости»). «Путь» (кит. «Дао») в дальневосточной традиции — понятие намного более авторитетное, ёмкое и широкое, чем просто «умение». Только мудрый и совершенный человек способен шествовать этим Путем. То есть Кано Дзигоро переносил акцент с технической стороны единоборства на моральную составляющую, он подчеркивал, что дзюдо — это стиль мысли и жизни, стиль, который облагораживает общество и способен помочь преодолеть психологические проблемы отдельного человека.

Вслед за дзюдо другие «воинские искусства» тоже пришли к этому «Пути», что еще раз должно было подчеркнуть: цель физической активности состоит не в ней самой, не в победе в соревновании, а в том вкладе, который эта активность может оказать на формирование личности. В странах Запада, однако, еще очень долгое время продолжал употребляться термин дзюдзюцу. И только в 30-е годы XX в. в европейских словарях «дзюдо» начинает удостаиваться отдельных статей.

Кано Дзигоро привлекал к своей практике и женщин, но, разумеется, подавляющее большинство его учеников составляли мужчины. В дискурсе того времени осмысление «мужской силы» характеризуется крайней противоречивостью. Наблюдаемое в конце 20-х и, в особенности, в 30-х годах XX в. повышение статуса всего «японского» вело к росту популярности и каратэ. Самураи всегда относились к нему с презрением, ибо его носителями были мужланы, лишенные права носить оружие. Однако теперь каратэ распространяется и за пределами Окинавы. При этом меняется написание этого термина: если раньше он записывался иероглифами «китайская рука» (что подчеркивало континентальное происхождение каратэ), то теперь в ход идет омонимичное сочетание «пустая (безоружная) рука».