Статьи из «Лермонтовской энциклопедии»
Шрифт:
Литература
Левит 1948; Бродский 1945:115; Андроников 1964б (т. IV, 1965): 472–474.
Циклы в лирике Лермонтова.Цикл — группа самостоятельных произведений (чаще лирических), объединенных в единый комплекс автором или объективно тяготеющих к такому объединению; нередко, как в случае с Лермонтовым, принятое исследователями условное обозначение тематически близких, но формально изолированных друг от друга стихотворений. В русской литературе группировка стихотворений в цикл (циклизация) приходит на смену жанровому делению, принятому в поэтических сборниках XVIII в.; тенденция к циклизации обнаруживается, например, в лирическом творчестве А. С. Пушкина 30-х гг. (см.: Измайлов Н. В.Очерки творчества Пушкина. Л., 1975. С. 213–269). У Лермонтова ни в его рукописях, ни в прижизненном сборнике стихов 1840 г. нет сколько-нибудь явных признаков авторской циклизации. Так, принятое в литературе о Лермонтове выражение «наполеоновский цикл» является тематическим обозначением стихов Лермонтова о Наполеоне, написанных в разные
Наиболее употребителен термин «цикл» в применении к ранним лирическим стихам Лермонтова, объединенным общностью лирического адресата: «сушковский цикл» — группа стихотворений, посвященных Е. А. Сушковой; «ивановский цикл» — стихи, обращенные к Н. Ф. Ивановой. Основания к такому выделению дает дневниковый характер лирики Лермонтова 1830–1831 гг. (см. Дневник), отражающей разные фазы развивающегося чувства поэта и даже перипетии его взаимоотношений с адресатом: стихи Лермонтова к Сушковой, прочитанные в контексте ее воспоминаний, составляют своего рода сюжетное повествование и накладываются на аналогичный «лирический дневник» Дж. Байрона, биографически прокомментированный Т. Муром. Подобную же лирическую автобиографию можно восстановить (хотя и менее детализированно) в стихах «ивановского цикла». Вместе с тем условность этих неавторских, реконструированных циклов очевидна: интимно-лирические стихи «сушковского» и «ивановского» циклов требуют непременного биографического контекста, без которого самые циклы не могут быть строго очерчены, так как их границы размыты. Все это не дает возможности говорить вполне определенно о семантике цикла.
Более поздние любовные стихи Лермонтова, с большей мерой лирической обобщенности, не складываются в цикл. Даже при единстве лирического адресата: так, понятие «лопухинский цикл» (стихи, обращенные к В. А. Лопухиной) в лермонтоведении не привилось. О сознательном применении принципа циклизации у Лермонтова можно в известной мере говорить только в связи с «Героем нашего времени», построенным как серия обособленных повестей-новелл с единой фигурой центрального персонажа. Возможно, Лермонтов намеревался объединить в цикл свои поздние ориентальные стихи, на что косвенно указывает запись-название «Восток» в записной книжке В. Ф. Одоевского (Эйхенбаум 1961:353).
Шаликов Петр Иванович(1767–1852), КНЯЗЬ, русский писатель, журналист. Как издатель «Дамского журнала» (1823–1833) и редактор «Московских ведомостей» (1813–1836) помещал сведения о публичных актах в Пансионе, с упоминаниями о Лермонтове (награждение его при переходе в 5-й класс в декабре 1828 г.; исполнение на экзамене Аллегро из скрипичного концерта Л. Маурера 21 декабря 1829 г.; награждение на акте 29 марта 1830 г.); в журнале Шаликов печатал сочинения пансионеров. В 1830 г. поместил благожелательную рецензию на «Цефей». К Шаликову, литературные вкусы и личность которого были в 30-е гг. предметом постоянных насмешек, иногда относят эпиграмму Лермонтова «Поэтом быть — и это бремя» (1829); в ней можно видеть намек на позицию «Дамского журнала», где помещались как изысканно-комплиментарные, так и грубые по тону статьи. Существует предположение, что Шаликов — адресат новогодней эпиграммы Лермонтова «Вы не знавали князь Петра…» (1831). Сатирическое изображение Шаликова, грузина по происхождению, видят и в стихотворении «Булевар» (1830), где упоминается старик с двойным лорнетом и на тонких ногах, одаренный «восточною душой».
Литература
Садовский Б.Академический Лермонтов // Русская мысль. 1912. № 9. С. 16; Лермонтов М. Ю.Соч. / Под ред. В. В. Каллаша. М., 1914. Т. 1. С. 268, 275; Эйхенбаум 1935–1937 I: 504–505; Левит 1948; Бродский!945:138–139; Иванова Т. 1957: 201–202, 205–206; АшукинаМ.Шаликов или Вяземский? // Литературная Россия. 1964.16 октября С. 10-и; Комментарии // Лермонтов М. Ю. Собр. соч.: В 4 т. М.; Л., 1965. Т. 4. С. 512.
Шевырёв Степан Петрович(1806–1864), русский поэт, критик, историк и теоретик литературы, участник журналов «Московский вестник» (1827–1830), «Московский наблюдатель» (1835–1837), «Москвитянин» (1841–1845); основной теоретик любомудров, в поздние годы — деятель правого крыла славянофильства (см. Славянофилы). Имя Шевырева знал Лермонтов уже в пансионские годы; Шевырев, сам окончивший Пансион, был, как и Лермонтов, участником кружка С. Е. Раича. В 1828 г. Лермонтов обращается к переведенной Шевыревым вместе с В. П. Титовым и Н. А. Мельгуновым книге В. Г. Вакенродера и Л. Тика «Об искусстве и художниках» [1826; см. «Поэт» («Когда Рафаэль вдохновенный»)]. Непосредственным источником знакомства Лермонтова со стихами и критическими выступлениями Шевырева был журнал «Московский вестник». В 1829 г. Лермонтов предполагал включить в свое либретто «Цыгане» «Цыганскую песню» Шевырева (1828, без подписи); в том же году в стихотворной повести «Преступник» он использовал мотивы и отдельные стихи «Русской разбойничьей песни» Шевырева (1828). Обращение к ней, очевидно, не случайно: Шевырев пропагандировал в «Московском вестнике» народную поэзию, в том числе разбойничью песню, Лермонтов же в 1829–1831 гг. создал ряд баллад, ориентированных на фольклорную разбойничью балладу, — «Атаман», «Воля» и др.; в них он пытался найти и ритмические эквиваленты народному стиху (см. Фольклоризм), что характерно и для «Русской разбойничьей песни» Шевырева. Лермонтовская «Чаша жизни» (1831) соприкасается со стихами Шевырева «Две чаши» (1826). Возможно, что Лермонтов в 1829 г. имел представление о личности и литературной позиции Шевырева: существует предположение, что «Романс» Лермонтова («Коварной жизнью недовольный», 1829) написан по случаю отъезда Шевырева в Италию; отъезду предшествовала резкая полемика Шевырева с Ф. Булгариным, намек на которую можно видеть в тексте «Романса».
В 1841 г. Шевырев выступил с критическим отзывом о «Герое нашего времени». Отмечая «решительный и разнообразный» талант Лермонтова и отводя ему первое место в русской литературе послепушкинского периода, Шевырев со славянофильских позиций отвергает тип Печорина как продукт далеко зашедшей «болезни века» — материализма и скептицизма, гордости и пресыщенности, которыми, согласно Шевыреву, страдает западная цивилизация. Россия, по его мнению, избежала этих органических пороков Запада, и Печорин поэтому «не имеет в себе ничего существенного относительно к чисто русской жизни, которая из своего прошедшего не могла извергнуть такого характера»; он «призрак, отброшенный на нас Западом», призрак, в котором, однако, угадана «реальная угроза для русской жизни». Печорину Шевырев противопоставляет Максима Максимыча, «коренного русского добряка», «в которого не проникла тонкая зараза западного образования». Шевырев возражал и против эстетической концепции романа, которая, по его мнению, основана на изображении зла (образ Печорина), низведенного до низкой действительности, в то время как зло, будучи нравственно безобразно, может быть главным предметом изображения только в «идеальных типах» (Фауст, Дон Жуан). Значительное внимание Шевырев уделил проблеме изображения Кавказа как арены борьбы «дикости» и «цивилизации».
В том же 1841 г. Шевырев опубликовал рецензию на «Стихотворения» (1840) Лермонтова, где определил их как произведения необыкновенного, подающего «прекрасные надежды», но еще не развившегося таланта, нередко подражающего А. С. Пушкину, Е. А. Баратынскому, В. А. Жуковскому, В. Г. Бенедиктову и др. («протеизм»). Черты самобытности, «особенную личность поэта» Шевырев усматривал лишь в лирике природы («Дары Терека», «Три пальмы», «Когда волнуется желтеющая нива»), дружбы («Памяти А. И. Одоевского»), в религиозных (две «Молитвы» — «Я, матерь божия» и «В минуту жизни трудную») и «фольклорных» («Казачья колыбельная песня» и особенно «Песня про… купца Калашникова») стихах Лермонтова; к «Песне…» Шевырев возвращался и позже, находя в ней верное отражение «чувства нашей древней семейной чести» и зародыш будущей национальной драмы из народного быта. Как и ранее, Шевырев отвергал бунтарское начало («Мцыри») и «мечты отчаянного разочарования» («Дума» и «И скучно и грустно») в поэзии Лермонтова.
Непосредственный ответ на выступления Шевырева содержится, по-видимому, в предисловии Лермонтова ко 2-му изданию «Героя…» (1841); современники рассматривали как такой ответ и самый факт передачи Лермонтова в «Москвитянин» стихотворения «Спор» (1841), где развертывалась намеченная Шевыревым проблема борьбы «дикости» и «цивилизации» на Кавказе. Это стихотворение Шевырев оценил в 1843 г. как одно из лучших у Лермонтова. На гибель Лермонтова Шевырев откликнулся стихотворением «На смерть поэта» (1841) с характерной концепцией корыстного и бездушного века, губящего прекрасное. Жесткость и преуменьшение оригинальности Лермонтова усматривали в разборах Шевырева даже близкие ему литераторы — А. С. Хомяков, П. А. Вяземский; последнему Шевырев ответил 15 декабря 1841 г.: «Лермонтова ценить я умел: выразил я его и в своих разборах и в моем стихотворении». Статьи Шевырева в значительной степени были направлены против «партии» «Отечественных записок» и оценок В. Г. Белинского. Свою позицию Шевырев подтвердил в статьях 1842 г. (где, однако, усилил ряд оговорок: об оригинальности лермонтовского таланта, не успевшего развернуться во всей самобытности; о Лермонтове как преемнике Пушкина, как о «самом верном и ярком отблеске» «великого гения») и особенно в статьях 1843 г., где, в частности, поставил «Спор» выше «Мцыри» и «Демона» и полемизировал с Белинским и «Отечественными записками». Со временем Шевырев все больше склонялся к восприятию Лермонтова как главы чуждого ему поколения поэтов, противостоящего «пушкинскому периоду». Позиция Шевырева встретила осуждение в статьях Белинского, А. Д. Галахова, позднее Н. Г. Чернышевского. В конце жизни Шевырев намеревался осмыслить положение Лермонтова в истории русской литературы; сохранилась программа его лекции о Лермонтове и Н. В. Гоголе; краткую характеристику Лермонтова он включил в курс русской литературы на итальянском языке, написанную им совместно с Дж. Рубини (1862).
Сочинения
Стихотворения. Л., 1939; Взгляд русского на современное образование Европы // Москвитянин. 1841. Ч. 1. № 1. С. 291; «Герой нашего времени…» // Там же. № 2. С. 515–538; «Стихотворения М. Лермонтова…»// Там же. Ч. 2. № 4. С. 525–540; На смерть поэта // Русская беседа. 1841. Т. 2. С. 220; Взгляд на современную русскую литературу. Статья 2. Сторона светлая // Москвитянин. 1842. Ч. 2. № 3. С. 175–176;
Критический перечень русской литературы 1843 г. // Там же. 1843. Ч. 2. № 3. С. 181–182; «Полная русская хрестоматия…» Составил А. Галахов // Там же. Ч. 3. № 6. С. 502–508; История имп. Московского университета… М., 1855. С. 555–557; Письма М. П. Погодина, С. П. Шевырева и М. А. Максимовича к П. А. Вяземскому… СПб., 1901. С. 139; Краткий отчет рукописного отдела [ГПБ] за 1914–1938 гг. Л., 1940. С. 234.