Статьи, выступления, письма
Шрифт:
Че противопоставляет два типа демократии: прямую демократию, сложившуюся в ходе народной войны, и демократию буржуазную. Изначально последняя развивалась, выхолащивая подлинное духовное содержание собственно народовластия—системы, при которой каждый индивид практически управляет государством. В итоге буржуазная демократия превратилась в доведённую до предела модель формальной рациональности, функционирующую как сугубо арифметический механизм. Ей Гевара противопоставлял прямую демократию, в которой содержательно реализовывался индивид как духовный, а не количественный субъект. Если буржуазная демократия нивелирует и стандартизирует людей, то в геваровском понимании демократии происходит именно демассовизация индивида. Если буржуазная демократия в итоге превращается в электоральную игру,
По Геваре, не только производительностью труда новая формация выше старой. Именно свободой новое общество должно превзойти старый уклад. Одна лишь постановка проблемы выхода за пределы экономической парадигмы посредством свободы делает его мыслителем первого ранга.
Третья революционная волна XX века
Че страстно искал выхода из кризиса социализма. И выход он видел в глобальном революционном действии. Только мировая революция, развертывающаяся планетарно, не исключая и основные центры империализма, могла вырвать мир из логики капитализма, тем самым
6011 феномен Эресто Че Гевары: трагедия и триумф : к :
открыв дорогу за пределы экономической парадигмы. Иными словами, социализм может победить только в глобальном масштабе.
К середине 60-х гг. Гевара круто разворачивает свою судьбу. К этому времени Че уже отчётливо понимал, что мир на всех парах устремился к кризисной развилке. И по большому счёту не было в его действии никакого волюнтаризма. Его активизм проистекал из глубокого проникновения в ход истории. Каким-то звериным чутьём он чувствовал поднимающуюся по нарастающей в 1960-х гг. последнюю в XX веке глобальную революционную волну. Она вылилась в целую цепь революционных (хотя и разнородных) событий, охвативших мир: приближавшийся «второй тур» революций в Латинской Америке, массовые протесты в США против войны во Вьетнаме, движение «чёрных пантер», антиколониальные революции в «третьем мире», «пражская весна» и попытки реформ в Советском Союзе, культурная революция в Китае, «красный май» во Франции1, «жаркая осень» в Италии, вплотную приблизившая страну к социалистическому перевороту...
Решающее поражение этой волны в 1968-1969 гг. обернулось в конечном счёте широким наступлением неоконсерватизма Рейгана и Тэтчер. Откат этой глобальной революционной волны ещё долго будет сопровождаться отчаянным, но уже обречённым сопротивлением радикальной молодёжи, вылившимся в трагедии «красных бригад» в Италии и «Роте Арме фракцион» в ФРГ.
Че чувствовал эту волну на уровне инстинкта. Это была его мировая революция. Он старался любой ценой не упустить, поймать её, словно руководствуясь словами Маркса о том, что история мстит, если революционный класс упускает возможность революции. Именно поражение революционной волны 60-х—первой половины 70-х гг. предрешило переход мирового капитализма в постиндустриальную фазу и открыло дорогу неолиберальной глобализации.
Гевара был пророком глобальной революционной волны, охватившей мир. Вождь мировой бедности, он был первым глобальным революционером. До него даже самые крупные революционные деятели (Ленин, Мао, Хо Ши Мин), по существу, не выходили за национальные рамки. Именно поэтому он и стал «крестным отцом» современного альтерглобалистского движения. Именно поэтому Гевара, погибший за 30 лет до появления этого движения, стал его знаменем.
Амфитеатр, где развертывались майские события 1968 года в Париже, получил имя «Че Гевара».
–
602 | В. Миронов v.j,,4 :i;-<-o : i viл-.-j h<jfvi ::
Приблизительно в это же время проходит и просоветский настрой Гевары. Его глубоко покоробила политика Хрущева во время «ракетного кризиса» 1962 г. Он считал, что над Кубой висит постоянная угроза подчинения международной политике СССР. Он резко осуждал соперничество между двумя социалистическими державами, справедливо полагая, что оно размывает единый антиимпериалистический фронт.
Более того, выступая в Алжире, он обвинил социалистические страны в том, что, ставя неравноправные условия торговли, они по сути сообщничают с «империалистическими
Изначально Фидель и Че, как два лидера революции, являли собой по сути нечто целое. Преданность Гевары Фиделю была абсолютной. Но при этом Че был единственным в руководстве, кто мог возражать Фиделю в случае несогласия с ним. К тому же первенство в теоретических вопросах было явно на стороне Гевары. Их дружбу, которая выковалась в горниле революции, можно охарактеризовать лишь словами Ленина, сказанными о дружбе Маркса и Энгельса: отношения между Фиделем и Че «превосходят все самые трогательные сказания древних о человеческой дружбе». Каждый чувствовал другого как самого себя. Однако Че всё острее понимал, что социалистическое строительство на Кубе всё больше сталкивается с проблемами, которые невозможно преодолеть без континентальной—и даже мировой—революции. В этих условиях отъезд Че для подготовки партизанской войны в Конго устраивал обоих и вписывался в стратегию создания очагов сопротивления с тем, чтобы смягчить давление США на Кубу. Впрочем, ещё в Мексике они договорились, что после победы над Батистой Че вновь обретёт свободу действий. Р. Дебре в этой связи отмечает: «Вопрос не в том, почему он уехал с Кубы в 1966 г., но в том, почему он так долго оставался там»3 (гораздо дольше, чем сам предполагал в 1959 г.,—семь лет). Потом, когда Че будет в Конго, Ка-
Е. Guevara. Scritti, discorsi е diari de guerriglia. Torino, 1974, p. 1422. Che Guevara. Mots, propos, aphorismes. Paris, 2003, p. 66. R. Debray. Les masques. Paris, 1992, p. 89.
6031 феномен Эресто Че Гевары: трагедия и триумф f1.;
стро на пленуме ЦК КПК прочтёт прощальное письмо Че, по сути закрывшее для него возможность возвращения на политическую сцену Кубы. Сам Кастро скажет потом, что обнародование письма было в тот момент политической необходимостью.
После Конго Че проведёт тяжкие три месяца в маленькой комнате посольства Кубы в Танзании.1 По настоянию Фиделя он возвращается на Кубу, где тот предоставляет в его распоряжение всё необходимое для организации партизанского очага в Латинской Америке: Кубинская революция не была исключением, ведь закономерностью всех революций является экспансия революционной активности за пределы страны после революционной победы.
Я не могу избавиться от ощущения трагичности, которой окрашивается образ Че в последние годы жизни. Нет, он, конечно, не ищет смерти. Он по-прежнему любит жизнь. Но в нём каким-то образом оказываются отброшенными всякие тормоза, всякий инстинкт самосохранения. Им овладевает странная одержимость: будто он чувствует себя виноватым за то, что до сих пор нет Большой Революции.
При этом он очень тяготится своим руководящим административным положением. В разговоре с Альберто Гренадо, с которым Че в юности исколесил всю Латинскую Америку, он сказал: «Посмотри на меня за этим столом. Когда другие умирают за свои идеалы... я не рождён для того, чтобы руководить министерствами или умереть дедушкой»2. А в так называемых «Каирских документах» он сделал, по сути, отчаянное признание: «После революции работу делают не революционеры. Её делают технократы и бюрократы. А они—контрреволюционеры»3.
Напрочь лишённый всякого честолюбия, Гевара являл собой тип совершенного интеллигента. То есть того, кто постоянно противостоит власти. Даже заняв высокое положение во власти, он ставит своё пребывание в ней под вопрос. Пожалуй, главное, что мешало Че быть руководителем, а тем более, скажем так, революционным дикта-
«... в последние дни в Конго я чувствовал себя более одиноким, чем где бы то ни было...»(Цит. по: F. Niess. Che Guevara. London, 2003, p. 108). Это одиночество усугублялось тем, что он опережал свой век в осмыслении мира, своего рода отрывом от наличного положения вещей, освещаемого предельно догматизированным официальным марксизмом. Che Guevara. Mots, propos, aphorismes. Paris, 2003, p. 55. Ibid.,p.57. . ,i - . ..(. . ; . ,)«.. .