Статисты
Шрифт:
Затем быстро собрали остатки еды, молча улеглись и погасили свечи. Тони заметил, что Арчибальд, Ричард и Дэвид жмутся поближе к нему, тогда как остальные наоборот стараются держаться несколько в стороне, особняком.
Коротышка Чарли, пока располагались на ночлег, суетился больше всех, метал на Макфейла вопрошающие и одновременно заискивающие взгляды, а когда стали тушить свечи, быстро повыбрасывал из мешка всё жёсткое и пристроил его вместо матраца возле полусонного Дэвида.
Мальчик попал на глаза некстати. Хотя он и умыл лицо, но всякий раз весь вид его, беспомощный, какой-то птичий, разительно напоминал молоденького лейтенанта, которого
Тони стиснул зубы, чтобы не застонать.
Уж лучше бы та граната, которая откусила пальцы на руке, разорвала его на куски. Пока он валялся в госпитале, не стало Рут. Бедная девочка! Она понятия не имела, в какое дерьмо ввязался её брат… Он считал дни до выписки и прикидывал, куда повезёт Рут после операции отдохнуть и набраться сил — она ведь ничего в жизни не видела, ничего хорошего. И вот какой-то подлец… Кто-то из профессиональных убийц, которому, кроме всего прочего, захотелось отлежаться в госпитале… Кто-то из них, друзей-десантников, встретил Рут и описал ей «геройства» братика на Фолклендах…
Деньги, предназначавшиеся на операцию, он пропил за два месяца. Даже не поставил на могилку Рут памятника. К чему все эти надгробия, каменные свидетельства скорби?! Он убил лейтенанта, чтобы спасти Рут. Может, и ещё кого. Почём знать, с кем встретились его пули. Рут нельзя было волноваться… Что, что ей наплёл такого тот друг-подонок, который описал «геройства» десантника Энтони Макфейла?! Что он сказал ей такого, чего не выдержало больное сердце сестрёнки?!
Тони повернулся на другой бок, прислушался. В помещении магазина было тихо — все спали. Усилием воли отогнал горестные мысли и тут же будто в яму провалился — измученный мозг требовал отдыха.
Кто-то присел рядом с ним, прикоснулся к лицу, и он опомнился от сна, как от недолгого обморока. Рука была женская, ласковая — он понял это сразу и потому не стал хвататься ни за пистолет, ни за фонарик.
— Подвинься, — шепнула женщина. — Ты стонешь во сне и скрежещешь зубами как дракон.
Он коротко засмеялся, потянулся к неожиданной гостье, стал торопливо расстёгивать её одежду.
— Я сама, — шепнула она.
Уже потом, когда Тони понял, что это не сон, что незнакомка никуда не денется, обласканный и умиротворённый, он уткнулся лицом ей в грудь и снова провалился в сон. Короткий, без сновидений и кошмаров, освежающий сон.
С «утра» всё пошло наперекосяк.
Не успели позавтракать, как Чарли вдруг испуганно взвизгнул.
— Там… за стеклом… там… — бормотал он, тыча фонариком в сторону прозрачной стены, отделявшей их от платформы, но не зажигая его. — Посвети… посвети сам…
Тони зажёг фонарик, и все замерли.
За стеклом, зацепившись за что-то полою пальто, полувисел тот самый плюгавенький старикашка, который удрал прошлой «ночью» и украл остатки еды.
Старик был мёртв. Свет фонарика отразился в его открытых глазах, и всем стало противно и жутко, будто пока они при двух свечах пили кофе, сама смерть разглядывала их через стекло — этакая большущая летучая мышь в клетчатом пальто… Значит, старик далеко никуда не уходил, крутился рядом. Для него подземная одиссея кончилась.
— Пересчитай всех наших, — попросил Тони Дэвида. — Пора в путь.
Через несколько минут парнишка доложил, что все на месте и готовы идти.
Тони включил фонарик и осветил своё «воинство».
Самый надёжный, конечно, Арчибальд. На первый взгляд, полусонный и неразговорчивый увалень — может даже не поздороваться. Но ведь прошлым летом именно он… Дело было на съёмках. Конь чего-то испугался и понёс. Он бы неминуемо свалился, а падать в массовке, когда скачет сразу около двухсот всадников — сомнительное удовольствие. Вот тогда-то Арчибальд Догнал и усмирил взбунтовавшегося жеребца… На Арчи можно положиться. Да и здоровый он, сильный — кто знает, сколько им ещё придётся блуждать в этом лабиринте.
Рядом с ним — Чарли. Чудное создание. Над миром пронеслась атомная война, а он, наверное, и не заметил. Весь в себе, точнее, весь для себя. Таких, как он, согревает любая пустячная выгода. Даже не выгода, а постоянная уверенность, что он что-то сделал лучше, умнее других, на чём-то выгадал, расчёт его верен, он своё возьмёт, он удачлив, а остальные — простаки. У него и сейчас глаза хитрые, острые — поблёскивают во тьме. Тони не раз слышал, что не было ещё таких съёмок, в которых участвовал бы Чарли и хоть что-нибудь не украл. Неважно что: плетённый из прутьев стул или гипсовые яблоки.
«Этот его талант в нашем положении тоже может пригодиться», — подумал с улыбкой Тони.
На Дэвида он и смотреть не стал. Ребёнок. У него самого уже мог бы быть такой сын. Если этого мальчишку не вытащить из подземелья, он погибнет первым.
О Ричарде, рыжебородом мужчине лет пятидесяти, он знал мало. По-видимому, учитель или клерк. Как он тогда, в вагоне, уцепился ему в куртку… «Джентльмен»… И эта дурацкая фраза: «Я не могу ждать, пока нас откопают». Можно подумать, что их кто-нибудь станет откапывать…
— Пошли, — вздохнул Тони.
Он специально пропустил человек десять, пока не поравнялся с Филидой. Взял её за локоть, как бы поддерживая.
— Ты просто прелесть, Филида, — негромко сказал Тони.
Женщина не вырвалась, но и не откликнулась на его жест.
— Что это тебя с утра на нежности потянуло? — грубовато-насмешливо поинтересовалась она.
Топи светил под ноги, а сам вглядывался в полумрак, в бесстрастное лицо Филиды, узнавая и не узнавая в ней ночную гостью.
«Она или не она? Если она, то зачем эта игра? Почему она делает вид, будто между нами ничего не было?!»
— Не выспался, — со значением ответил он.
— Досыпай на ходу, — равнодушно посоветовала Филида.
Тони отпустил её локоть и прибавил шагу, чтобы снова выйти в голову группы.
«Не всё ли равно — кто, — подумал он, улыбаясь про себя. — Так даже интересней…»
Сразу за станцией они наткнулись на пустой поезд и молча, один за другим, пробрались через его вагоны.
А ещё метров через двести впереди замерцал свет фонаря, и Тони уже привычным движением достал пистолет.