Status in statu (Государство в государстве)
Шрифт:
Отец научил его не поддаваться общим переменчивым настроениям и стараться плыть всегда не по течению, а против него. Мать научила его терпению. И он всегда был благодарен им за любовь, заботу и внимание. Перед каждым человеком всегда много путей и возможностей. Наш герой не любил плутать по проторенным дорогам. Он всегда искал свой, единственный путь.
Итак, душа нашего героя снова унеслась вместе с магической птицей за доном Хуаном в поисках внешней и внутренней свободы. Постепенно Ваня научился находить свободу даже там, где о ней никто и не думает.
Когда человек чем-то занят, время пролетает незаметно. Прошли следствие и суд. Ваня получил небольшой
Когда его закрывали, по странному стечению обстоятельств в этот же день закрыли – совсем за другое преступление – и его друга по криминальной жизни Геру. Они сидели в камерах напротив и всячески поддерживали друг друга. Если Иван получил относительно небольшой срок, то Гера схлопотал целых восемь лет.
Да, легко у нас пустить свою жизнь наперекосяк, но винить в этом никого, кроме самого себя, не надо, необходимо жить дальше, не опускать руки, иначе – смерть.
Перед отъездом в лагерь на строгий режим, Иван готовился к этапу: собирал свои вещи, лишние раздавал сокамерникам, книгу решил подарить Гере. Ваня передал её через баландёра в соседнюю камеру и уехал в лагерь. А его друг Гера через несколько месяцев поехал уже на особый режим. Так как в нашей области особого режима не было, его повезли за светофор, то есть в другую область. И им обоим казалось тогда, что их пути разошлись навсегда.
Постепенно жизненные передряги так закрутили нашего героя, что он начал забывать и своего друга Геру, и книгу Карлоса Кастанеды, и его мистического героя дона Хуана… Но беспощадная Судьба всё и всех расставляет по своим местам…
Сейчас, когда он вновь оказался на нарах, Ваня вспомнил и о свободе Духа, и о книге, и о своём давнем друге Гере. Душа Ванина просто выла от безысходности, так как теперь ему грозил уже не строгий, а особый режим…
Снова превратки, камеры, стаканы, коридоры, серые измождённые лица, на каждом из которых для опытного глаза сразу заметна печать тюремного страдания. Увы, ничто в этой жизни на даётся просто так. За всё приходится расплачиваться своей собственной жизнью.
В то время в сознании нашего героя всё перемешалось: христианство, ислам, Карлос Кастанеда. Он читал всю доступную литературу в поисках ответов на свои недоумённые вопросы и в стремлении приблизиться хоть немного к Истине. Но, видимо, от явного переизбытка всех этих противоречивых учений, у него в голове образовалась такая каша, что он окончательно потерял и веру в спасение, и в существование истинной Свободы. Он начинал понимать Соломона: всё суета. У Кастанеды это называлось контролируемой глупостью. Ваня так запутался в общемировом хаосе, что всё потеряло для него осознанный смысл.
Любой человек, находящийся в тюрьме, хочет отказаться на свободе. И даже не важно – для чего. Он хочет, и всё.
Внешние события, даже и отрицательного характера, имеют то положительное свойство, что они отвлекают человека от напряжения внутренней жизни. Они просто необходимы, чтобы этот, загнанный обстоятельствами в тупик, человек не сошёл с ума, плутая в лабиринтах своего непостижимого Духа.
Иван попал в камеру к таким же, как и он, людям с большим жизненным опытом: кто уже осуждён, кто только ожидает суда, но у всех – особый режим. Всех сидельцев волнуют мысли о предстоящей поездке: никто не знает, куда повезёт его всесильная Система для отбытия наказания. Всех «особорежимников» по
Нашему любопытному читателю будет интересно (и весьма поучительно) взглянуть со стороны на эти узилища скорби. Но они есть, следовательно, для чего-то нужны в нашем разнообразном и многоликом мирке.
Все находящиеся там страдальцы попали туда не случайно: все они заслужили честь пребывания в этих особенных местах своей разнообразной и плодотворной деятельностью на свободе. Их внутренний мир и духовное родство сводит таких разнообразных, казалось бы, людей в одно отхожее место.
Ваня наш давненько уже подзабыл о своём кумире Карлосе, иногда только в памяти вспыхивали всё слабеющие искры свободы.
Внешняя жизнь со своими заботами и проблемами без особых усилий проглотила более содержательную духовную жизнь. А жизнь в тюремной камере – это тоже жизнь, только в своих, ограниченных пределах.
Тюрьма пока была местная, то есть хорошая: движение чёрное, рулит братва. Телефонная и прочая связь с внешним миром и между камерами не приостанавливается ни на минуту. Все «важные» тюремные события подробно освещаются в малявах и курсовках. Все знают, где и что происходит, где и кто сидит: где блатные, где красные, где мусора, где петухи, а где – гады, то есть те, кто согрешил против тюремного уклада, против братвы, кого эта братва объявила гадом. Этот статус – один из самых неприятных для его обладателя. Везде, где он встречается с порядочными арестантами, его бьют, мучают; и многие из них предпочли бы попасть к волкам на растерзание, чем влачить свою жизнь с клеймом «гада».
Администрация обычно возит таких клиентов в рассадках, чтобы они не пересекались с братвой, и не случались драки или, ещё хуже, поножовщина.
Вообще тюрьма – это весьма уникальное место по своему кастовому разнообразию: воры, блатные, мужики, суки, петухи и пр. При таком смешении мастей, человек, впервые попавший туда, долго не может понять, где он находится: на ипподроме или в зверинце, где у каждого своя масть. И этому человеку приходится жить по регламенту, по тюремным законам. Администрация пытается бороться с таким укладом тюремной жизни. Иногда даже ей кажется, что она побеждает, но вскоре всё снова возвращается на круги своя. Каждому приходится быть на своём месте и играть в ту игру, которую ему навязывают.
И если кого-то по известным только кукловодам причинам объявят гадом или отправят в петушатник, то оттуда он не выберется никогда и будет всю жизнь нести свой крест покаяния, выполняя за других самую унизительную работу, молчать и терпеть. Как говорится: «К рваной жопе подорожник не приложишь!». Вот поэтому все и стараются не попасть в унизительные касты, пытаются показаться хорошими, хотя бы в глазах авторитетов. Всем там приходится играть не по своим правилам и не в свою игру.
Наш мыслящий и многое понимавший герой с едва скрываемым презрением, почти с ненавистью, относился к этим откровенно изуверским премудростям преступного мира, ко всему этому прожжённому лицемерию и ханжеству, когда одни русские люди помыкают и издеваются над такими же, как они сами, русскими людьми (А если завтра вам придётся вместе идти в атаку на общего врага? Вы же рискуете получить пулю в затылок. – А это уже касается всех наших начальствующих злодеев).