Status in statu (Государство в государстве)
Шрифт:
Впрочем, везде политика разная, в каждом регионе всё происходит так, как удобно и выгодно администрации региона и города. Борется она с преступностью или только создаёт видимость борьбы, а на самом деле прикрывает огромную пропасть между властью и народом, определить очень трудно (особенно нашим «правоохранительным» органам). Очевидно, что народ надо как-то запугивать, чтобы он не мешал «рулить». Но даже зеки – это ведь неотъемлемая часть нашего народа, а почему они стали преступниками, это совсем другой вопрос (Может быть, преступность – это всего лишь нормальная реакция нормального человека на ненормальные условия жизни?). Но тогда совсем непонятно, почему вы, русские, уничтожаете
За своего друга Геру Ваня слышал только то, что его увозили на Киров, но там зона не приняла, их развернули, они отсидели шесть месяцев в кировской тюрьме, а потом их увезли всё-таки в Омск.
А теперь и сам Ваня был уже в Омске. Он очень хотел встретить своего друга, посмотреть на него, а заодно и узнать о судьбе книги Карлоса Кастанеды, и сыграла ли она какую-нибудь роль в его жизни.
В жизни самого Ивана эта книга сыграла свою роль. Она показала ему, что такое «Путь воина», как по нему идти, и что для этого надо, от каких вещей нужно освободиться, чтобы путь был легче и свободней. Многие постулаты этого учения он всё ещё хранил в своём сердце. В своё время книга перевернула его сознание, и Ваня начал видеть во Вселенной живое существо, живущее по своим магическим законам, окружённое тайнами и загадками, влияющее на всё вокруг… В общем, хотелось ему встретиться с другом ещё по одному, тайному обстоятельству.
Наконец, наступил и долгожданный день этапа. С раннего утра начались приготовления, и, чтобы ни говорили за ИК-7, Ваня, по своему привычному простодушию, надеялся, что всё будет нормально.
На 7-ку ехало двадцать человек. Ваня уже знал по слухам, что там, в карантине, запрещено пить чай и курить. Такая своеобразная ломка укоренившихся привычек. И он постарался раздать всё, что он вёз ещё с домашней тюрьмы. Ребята в своё время не поскупились, собрали его достойно. А теперь дарить что-то козлам (вязанным) не очень-то и хотелось. Поэтому на пункте сбора он заваривал чай, всё раздавал, чтобы у самого ничего не осталось. Ну и старался всячески морально поддержать ребят, ехавших вместе с ним, особенно Жука и Бенди. Видя их застывшие на одной точке взгляды, пытался вывести их из состояния ступора.
Жук был неприметным, особо ничем не выделялся, а вот Бенди (как говорится «рожа просит кирпича»)… долговязый, с нестандартным черепом, кости на руках сбиты, нос свёрнут, сразу видно человека с большим уголовным опытом, и, вдобавок ко всему, всё тело покрыто татуировками. Отмечен весь его славный жизненный путь. Мимо такого не пройдёшь: весьма заметный экспонат.
Да и наш герой Ваня тоже был не из простых: дерзко-вызывающие глаза, шрамы на лице, и тоже разукрашен мистическими узорами не от мира сего.
В этапе были также уголовники из разных мест: кто из Москвы, кто с Ростова. Были всякие разные персонажи, малоизвестные друг другу. Теперь их объединяло только одно: этап на 7-ку. И у всех – плохо скрываемый страх в глазах перед неизвестностью. Ваня всё же старался хоть немного поддержать народ.
– Да не гоните вы! Всё будет нормально! – успокаивал он их после очередной страшной истории. – Что слушать! Приедем, сами всё увидим, разберёмся. Надо всё самим испытать. Ну, и чёрт возьми! Гоша на две недели уехал раньше, а он, по рассказам, имел там немало знакомых. В крайнем случае, подскажет.
Подошло время, и всех загрузили в воронок. Двинулись навстречу новой опасности, всего полчаса от тюрьмы, и вот этапники уже на месте назначения. Ваня раздавал остатки своего кофе. Но те, кто ехал возвратом, отказывались… и молчали. Никто из них ничего не говорил. На назойливый тревожный вопрос: «Ну, как там?» последовал
Воронок долго ещё простоял у колонии, пока где-то наверху утрясались неизбежные формальности. Потом он неслышно въехал в открывшийся шлюз. Собаки ни на секунду не успокаивались, добросовестно рвали свои служебные глотки. (Да, весьма остроумно заметил один челябинский поэт:
«Собака – не друг человека,
Собака – хозяина друг»).
Началась разгрузка: «Первый пошёл! Второй пошёл! Третий пошёл!» и т.д. Всех этапников усаживали на корточки у воронка, руки за голову, глаза – в пол. Началась перекличка. Инспектора отдела безопасности (ОБ) вели себя весьма развязно: балагурили, шутили над сконфуженными этапниками:
– Э-э, хватайте свои косметички и бегом в строй! Живо!
Ваня улыбнулся: провокации начинаются. Все суматошливо, но быстро подобрали свои вещи и сумки, построились и быстрым шагом пошли друг за другом. Этапников пригнали в сан.пропускник. там же собралось не менее двадцати сотрудников Администрации: Опер.отдел, Отдел безопасности. Этап, как дикое зверьё разогнали по клеткам, начался обыск и перепись всех вновь прибывших арестантов: фамилия, имя, отчество, статья, срок, кто по жизни.
Поскольку этапы приходили в зону почти каждую неделю, многим вертухаям (инспекторам), видимо, до того осточертели эти постоянные обыски, что они выполняли свои высокие обязанности с нескрываемым недовольством и пренебрежением: сигареты ломали не пополам, а разрывали полностью; чай рассыпали по столу или прямо на пол; все бумаги выворачивали наизнанку, а много рвали в клочья (Их поведение можно было бы назвать вандальским, но мы не сделаем этого, потому что вандалы – одной с нами крови).
Вертухаи старательно создавали видимость тщательной работы, потому что сам Начальник О.Б. присутствовал на обыске. Он со значительным выражением лица дефилировал от одной кучи к другой, рассматривал все группы и что-то записывал в свой блокнот.
К каждому этапнику подходили с самой полной серьёзностью: тщательный допрос, в том числе о всех тонкостях личной жизни, даже самых интимных.
Одного «обиженного» начали всячески оскорблять и унижать (хотя куда уж дальше-то?).
– Ты чё, лошадь дырявая? Давай, шевели быстрей своей жопой! – и начали орать на него и подпинывать со всех сторон.
«Обиженный», который вначале выглядел немного как бы замороженным, вдруг выскочил из комнаты обысков на коридор, разбил стекло в двери, схватил осколок и решительно вскрыл себе вены (Это была первая кровь, пролитая новоприбывшим этапом на «семёрке»). На него набросились со всех сторон сотрудники (тоже бюджетники, как врачи и педагоги), моментально скрутили, надели на окровавленные руки наручники и утащили в неизвестном направлении, чтобы не останавливать и не нарушать в целом весьма благопристойный процесс всеобщего шмона.
Ване, наблюдавшему исподтишка за этой кровопролитной сценой, стало почему-то, как следовало ожидать, не страшно, а грустно и… смешно. У Вани это был уже не первый опыт приезда в новую колонию. В каждой зоне были свои спец.эффекты. а тут особый режим, всё более чем серьёзно. У администраций всех колоний всегда есть чётко продуманный план, как сломить волю арестанта. Каждый зек должен дышать в унисон со всей колонией, и вообще дышать только тогда, когда будет позволено высоким начальством. И здесь тоже с первых же шагов начали запугивать этапников, вгонять их в ужас, принуждать их трепетать перед вертухаями, всесильными представителями российских властей.