Статус ВЕГА утрачен…
Шрифт:
Йос: Ну только этого нам всем для полного счастья не хватало! =((( Ладно, посмотрим, как он дальше себя поведет… Авось проскочит и на ней не зациклится…
Бо: Дай бог…
Констанс-Тикку 20/03/2570 год 11:00
Комната отдыха на Заводе комплектующих и оборудования для обслуживания ГНОМов.
Тэми
От одного вида высоты стопки документов, которые мне выдали на заполнение, проводив в комнату отдыха и ожидания для КВИПов, мне становится еще тоскливее, чем от ощущения, что вместе с «рукавом» с меня сняли связь с Мэттом. Непривычное чувство быть наедине с собой
Так странно… В детстве я не любила дождь. А теперь он кажется мне безопасной завесой от вселенной, в которой я временно утратила связь с чем-то важным… И я даже не о Мэтте сейчас… А о чем-то более простом и одновременно мне недоступном.
Как-то раз, когда мне только исполнилось одиннадцать, в школе я закончила писать контрольную раньше остальных и была отпущена с урока. Я медленно брела по тихим пустым коридорам пока не наткнулась на чуть приоткрытую дверь класса социологии, где старый профессор Маклюн с окладистой рыжей бородой и совершенно седой шевелюрой мягко наставлял выпускника Майлза Петерса.
За неделю до этого семейство Петерс объявило о помолвке своего старшего сына с пятнадцатилетней Сольфиной Уотс, получившей подтверждение статуса Вега пару месяцев назад. Для не самых достойных Петерсов выцарапать для своего наследника Вегу было почти что чудом, с которым их все откровенно неискренне поздравляли. Однако потенциальные молодожены даже близко не выглядели хоть сколько-то довольными подобным раскладом.
– Тебе повезло, Майлз… – размеренный голос Маклюна стелился мягким басом по пространству. Я невольно представляла себе, что он превращается в теплую пушистую ткань, в которую можно укутаться с головой, – Сольфина – прекрасная юная леди. И она сможет сделать тебя счастливым… И, хотя я вижу, как ты смотришь на свою одноклассницу Эмму, найди в себе смелость и благородство ответить Сольфине тем же… В конце концов, Вега – это не навсегда…
Слова профессора тогда не напугали меня, но бросили ростки смутной тревоги. А те росли… И теперь, когда эти сорняки окутали мою душу так, что я даже небо разглядеть не могу, я завидую Сольфине, которой достался Майлз, прислушавшийся к мудрому совету.
И может я бы продолжала существовать в сонной одури последних девяти лет, в которую нырнула добровольно, оправдываясь тем, что все, что происходит со мной, служит благу окружающих, но чертова авария на шахте подлым пинком вышибла меня в реальность и показала, насколько на самом деле я, оказывается, не железная. Я думала, что новые технологии авторства мужа и мой собственный организм, рассчитанный природой, как панацея от болезней, делают меня неуязвимой перед миром. Но оказывается, я не в состоянии справиться с самой собой.
Холод прорастает в моем теле пустотой, которая глотает все, что попадается на ее пути, и голод ее неутолим… Акульими кривыми зубами она перемалывает книги, музыку, встречи и разговоры в бесполезную пеструю мишуру, что покрывает меня с ног до головы, и от бессилия хочется заткнуть уши и зажмурить глаза. Но я смотрю и слушаю этот мир, стараясь надышаться его текучей живой красотой. Такой ядовитой и тонкой в своем непостоянстве…
За моей спиной распахивается дверь, и я понимаю, что это Кристиан, который наконец-то сдал с рук на руки мастерам свою драгоценную Мэй. Этот теплый запах кофе с металлической горчинкой, который почему-то окутывает его по жизни тонким шлейфом, я ни с чем не перепутаю.
– Представляешь, с меня тоже «рукав» стянули, – жалуется он, приземляясь на соседнее кресло, размахивая очередной порцией документации, на которой ему надо расписаться.
– Таковы правила техники безопасности… – задумчиво постукиваю ручкой по листу полному цифр и диаграмм, – если ты будешь к ней прицеплен, то она может в процессе проснуться или дернуться, в лучшем случае, а в худшем – ты сам можешь почувствовать, как из тебя твою коленную чашечку извлекают…
– Да это-то понятно… – он ставит размашистую подпись внизу листа с крайне кислой миной, – просто я уже без «рукава» чувствую себя голым… А без Мэй неполноценным…
– М-м-м… – понимающе киваю, перелистывая страницы, которым конца и края не видно.
– Права, наверное, была Падма… – бормочет он себе под нос, заставляя меня перестать чиркать ручкой, отмечая пункты в списке, – видимо я действительно стал бесполезным придатком механизма, которого вожу…
– Не думаю, что могу как-то прокомментировать это ее высказывание, не переходя на личности… – неуверенно улыбаюсь, действительно не представляя, что можно на это ответить, – но предполагаю, что она просто хотела возвысить другого мужчину, сравнивая его с тобой, чтобы получить желаемое…
– Знаешь, – он закусывает кончик ручки и разворачивается ко мне всем телом, – я всегда хотел спросить, почему ты так разговариваешь? Такое ощущение, что ты пытаешься одновременно задрать нос к потолку, но при этом не хочешь никого обижать своим высоким происхождением…
Я краснею так, что щеки начинает пощипывать.
– Если бы я хотела кичиться происхождением или статусом, то явно не пошла бы работать КВИПом, – стараюсь звучать спокойно, но получается отчужденно и холодно, – но если тебе не нравится моя манера разговаривать, то я могу молчать.
– Нет-нет, не надо, – Кристиан растерянно моргает и поднимается на ноги, принимаясь ходить по комнате у меня за спиной, – я не так выразился, извини… Просто ты всегда говоришь очень официально, а мы с тобой уже несколько лет работаем вместе. И я не могу отделаться от мысли, что толи я тупо косячу на работе, толи просто тебя бешу своими постоянными просьбами о помощи…
– Это… не так… – вспыхнувшее было раздражение укладывается во мне кольцами, как убаюканная змея, – просто местный диалект для меня – иностранный язык… Я учила его в школе… А там проходят, в основном, классический книжный вариант общения… Я знаю местный сленг… и могу на нем говорить, но на автопилоте получается, как на уроке…
Его руки смыкаются вокруг меня, обнимая со спины, и лопаткой я чувствую, как стучит его сердце. От неожиданности у меня перехватывает дыхание и кончаются мысли. Ровное спокойное тепло неторопливо заслоняет собой мир… Слегка поворачиваю голову, ощущая щекой ноты кофейного дыхания, и вижу светлые длинные ресницы, на кончиках которых живет невесомость. Темный взгляд его странен и незнаком, но мне хочется рассмотреть его поближе.
– Не сердись, ладно? – он чуть усмехается, и впервые местный диалект не кажется мне вязким и тяжеловесным, словно бадья мазута, – и кстати, я так и не сказал тебе спасибо за Мэй… И за всех остальных роботов, которых смогли вытащить из-под завала…