Ставка больше, чем мир
Шрифт:
– Ой! Ты бесстыжий! – Верочка кокетливо ойкнула, быстро прикрывая полой халатика полуобнаженную грудь…
Между тем Василий был вовсе не столь благодушен, как можно было подумать.
«Так… если наш местоблюститель трона прискакал в воскресенье ни свет ни заря, значит, что-то стряслось занятное. Не было печали… Мало мне того, что сегодня Веру придется огорчать послезавтрашним отъездом в командировку. На целый месяц. А тут наверняка какая-нибудь вводная наклевывается. Это в наше время мотнуться в Лондон туда-обратно было делом полутора суток, если со всеми авиационными формальностями, а не спецбортом. Здесь же темпы перемещения тушки в пространстве несколько иные».
То,
Мало того, Михаил теперь ни перед кем не «сдавал», не тушевался и мнение свое готов был отстаивать в любых спорах с любыми авторитетами. Спокойно, рассудительно и без мешающих логике горячечных эмоций. Только обычные реакции неглупого человека, не раз и не два смотревшего смерти в глаза. Для некоторых из его прежних знакомых это оказалось явным откровением. Но привыкать к необходимости воспринимать младшего брата императора всерьез приходилось всем. И в первую очередь многочисленной родне. Начиная с матери и дядюшек.
Почувствовав резкие перемены в характере и ментальности уже бывшего государя цесаревича, в приватной беседе с братом Сергеем великий князь Алексей Александрович высказался так:
– Сережа, а похоже, что вырос и второй наш мальчик. И что-то мне подсказывает, непоседа Мишкин теперь составит с Ники действительно сильный дуэт. Пожалуй, Володе не стоило так перегибать палку.
– Это был не перегиб, Алексей. А глупость, граничащая с… я не знаю даже, как это назвать!.. Боюсь, что та история ею теперь не забудется очень долго. Скорее – никогда… Ты понял, конечно, о ком я говорю? – ответствовал экс-генерал-губернатор Первопрестольной.
– Понял. Дельце было действительно прескверное. Это Элла тебе рассказала?
– Алексей, у меня имеется собственная голова с глазами и ушами на плечах, чтобы видеть, слышать, думать и делать выводы. В отличие от некоторых, я в нее не только ем. В конце концов, кто ему виноват, что поддался на уговоры своей вечно недовольной жизнью супруги и взбалмошного Николаши, с его «галками»? Что же до нашего Мишкина, мне лично его позиция во многом, кроме согласия с конституционными игрищами Николая, импонирует. Пусть начинает ворошить это сонное царство. Наши господа генералы до сих пор в Генштабе живут Шипкой и Плевной. Или там есть чем гордиться?.. Как будто эта война не поставила по всем направлениям военного дела новых ориентиров. И то, что он предлагает начать реформы сразу с гвардии, меня совершенно не смущает. Как и Щербачева, кстати. Я откровенно доволен Мишкиным: хорошая драка ему явно пошла на пользу. И правильная компания. Я не знаю, как ты, но я намерен непременно лично познакомиться с его новым другом – Василием Балком. По слухам, достойным полного доверия, офицер этот не просто весьма храбр, но и вообще человек неординарный…
– Ну, конечно! Настолько замечательный и одаренный, что с готовностью и рвением кинулся служить в опричниках у Зубатова. Даже хуже, чем в жандармы! И ради этого уйти с флота?! С моего победоносного флота! Ради возни в человечьем la merde? [19] А уж какой особнячок ему дружок Мишенька отвалил от братцевых щедрот! Кто другой бы постеснялся такое принять. Глаза бы мои таких молодых да ранних не видели, мой дорогой. Это Мишкин про таланты миленка своего тебе понарассказывал? А может,
19
Дерьмо (фр.).
– Чушь! Что за вздор?! Ты же не веришь во всю ту подметную дрянь, которую, например, про меня или про Эллу на каждом углу московские жидки и разные прочие староверы мошнастые полощут? Бога ради, не возводи напраслины на молодого офицера, Алексей. А тем паче еще и на Михаила… Будем считать, что я ничего такого не слышал. Не ревнуй и не перегибай, пожалуйста, – подытожил явно неприятный ему момент разговора Сергей Александрович. – Ты же знаешь, что это новое место службы ему предложил Николай, а Мишкин лишь поддержал. Пойми: это у нас с тобой все было с самого рождения. А ты попробуй себя на место молодого честолюбивого парня поставь, которому надо делать карьеру. Был ли у него выбор? А про подарки и прочее… и что тут такого? Разве, скажешь, не заслуженно? Понятно, что голова пока кружится от успехов. Вполне очевидных для всех, кстати. Опять же, намечается партия – красавица, умница. Гнездышко надо семейное вить. И тут как раз презент от Ники и Мишкина подоспел. Царский. Воистину! И вовремя, как яичко ко Христову дню, – рассмеялся Сергей Александрович. – Вот ты, мой дорогой братиша, лично жизнь кому-нибудь из них двоих спас?
– Но, Серж…
– Не надо никаких «но». Слава богу, что тебя не угораздило замараться в той пакостной дряни, что едва не учинили Владимир с Николашей. А Балк в это время спасал Мишкина. И не один раз. Он сделал это ТРИЖДЫ! Трижды, Алеша! Причем – в бою. Просто задумайся об этом на досуге.
Первым человеком, которого доктора допустили в палату к Кате, была великая княгиня Елисавета Федоровна. Благодаря девушку за сохранение жизни своего мужа, она разговорилась с его спасительницей. Расстались они без пяти минут подругами. Супруга Сергея Александровича была просто очарована серьезностью и умом девушки, отметив про себя: «Удивительно, как правильно наш милый маленький принц ее описал. Все так: честна, не жеманна, начитанна, хороша собой. И восхитительно мила!»
На следующий день, когда они с Сергеем Александровичем приехали к Катюше уже вдвоем, возле центрального подъезда углового, женского корпуса Обуховской больницы великокняжескую чету ожидал сюрприз: навестить выздоравливающую приехал не кто-нибудь, а лично брат государя императора, Михаил Александрович.
Прискакал, вернее сказать. Поскольку по возвращении с Японской войны Михаил предпочитал передвигаться даже по столице не в экипаже, а верхом! Причем обычно с эскортом из двух-трех друзей-адъютантов, кавалерийских офицеров, с которыми сошелся достаточно близко во время войны. В этот раз вместе с ним были ротмистры фон Эксе и Маннергейм, а также поручик Плешков. Их благородные, холеные кони были заботливо укрыты руками больничных служащих теплыми байковыми попонами от холодного весеннего ветерка. Но что-то тут их не устраивало. Нервно косясь друг на друга и прядая ушами, они возбужденно перефыркивались у коновязи.
Но на регенте и его офицерах перечень посетителей не исчерпывался. Неподалеку от крыльца ожидали своих хозяев два весьма презентабельного вида пароконных экипажа, принадлежащие людям не среднего достатка.
– Ну, вот, дорогая, ты говорила, что едем слишком рано, – улыбнулся великий князь. – Как видишь, тут у Катюши уже почти десяток визитеров набрался. И как минимум один воздыхатель.
– Сережа, а это точно карета принца Чакрабона?
– Чья же еще? Пойдем скорей, иначе господа гости могут нашу Катеньку утомить. И эскулапы рассердятся. Могут нас с тобой к ней и не пустить. Как опоздавших.