Стая. Волки и гончие
Шрифт:
Будучи неразлучными друзьями в детстве, они продолжали часто видеться и сейчас, но в последнее время это присутствие было словно призрачным. Теперь их связывал только бизнес под одной крышей, и лучшие друзья стали словно чужими друг другу, замкнувшись в своих мыслях и своих проблемах.
Клиф все чаще ловил себя на том, что не узнает никого из четверки приятелей. Костя стал бояться вспышек гнева Кельта, холодного осуждающего взгляда Соболя, равнодушия Арго, усталости Марка. К тому же в последнее время проблемы сыпались одна за другой. Темпераментный Кельт стал еще раздражительней, рассудительный
Только искристый и яркий, как бенгальский огонь, Марк и кроткий, светлый Клиф пытались растопить лед безразличия, осветить их общий путь и сохранить узы прежней дружбы. Той, которая связывала их до погони за ложными мечтами. Они старались собирать друзей без повода, чтобы не омрачать встречи делами ненавистного им бизнеса. Вытаскивали упирающихся товарищей на тусовки, по-детски беспечно дурачились в офисе, дотошно составляли фантастические проекты, которыми планировали заняться в ближайшем будущем – и тем самым, как умели, раскрашивали общие мрачные будни… Только у Кости и Марка остались на это силы, да и тех уже не хватало на то, чтобы в полной мере вновь ощутить, что они вместе.
Они попали в этот мир в юности и поначалу плохо понимали, что происходит. А когда поняли, пути назад уже не было: золотые ошейники защелкнулись, привычка к богатству и могучему покровителю – выработалась. Бежать было невозможно… некуда… да и незачем. Они добились своей цели: стали богатыми и влиятельными. Только сбывшаяся мечта не принесла счастья, а ввергла в смятение и глухую, неясную тоску. Исполнение своих мечтаний они представляли несколько иначе, но исправить что-либо казалось уже невозможным. И, обессиленная своими переживаниями, дружная веселая команда романтиков распалась на угрюмых циников-одиночек.
Сами они давно уже не занимались криминалом, но оставались его невольными соучастниками. Кельт, являясь сотрудником службы безопасности, охранял бандитов из команды Скрипача. Марк – начальник пресс-службы – прикрывал своего покровителя перед журналистами, замалчивая и маскируя неприглядные дела и красочно описывая подчас фальшивые благодеяния. Мог и оклеветать в прессе неугодного Скрипачу человека. Соболь, будучи управляющим сетью ночных клубов, закрывал глаза на наркоторговлю и проституцию, процветавшие на его территории.
Макс официально занимал должность управляющего масштабной строительной фирмой. Но наряду с этим являлся одним из ближайших помощников Скрипача, выполняющим самые разнообразные поручения – от самых бесхитростных до самых сомнительных.
Клиф, непричастный к крупному бизнесу (он был начальником отдела рекламы в абсолютно легальной строительной фирме Скрипача), чувствовал себя бестолковом в общем деле и ненужным остальным, но компанию не покидал. Даже такими неузнаваемо отчужденными ребята были дороги ему, а Марк помогал ему верить в то, что они движутся к новой цели, а не в пустоту…
…– Тебе ничего нельзя поручить, ты не справляешься даже с самым простым заданием! – продолжал свою тираду Кельт. – Не зря тебе досталось! Ты согласен, что заслужил в челюсть?!
Клиф был полностью согласен. Но только тут растерянность и злость на самого себя, помноженная на многочасовое нервное напряжение, выплеснулась, наконец, в истерику:
– Ну, давай, теперь ты ударь! – с отчаянием в голосе заорал он громче Кельта. – Чего впустую воздух словами сотрясать, да? Давай, бей!!
Соболь, облокотившийся о стену, поднес пальцы к губам, чтобы скрыть недоуменную, но одобрительную улыбку, неуместную сейчас. Пожалуй, впервые он видел тихоню Клифа таким. Взрослеет?
– Ладно, успокойся, – хлопнул он психанувшего товарища по плечу. И, внимательно посмотрев на отрешенного Арго, сказал уже громче: – Народ, дайте тишину: атаман думать будет.
– Да куда тебя бить-то? Живого места нет, – буркнул Кельт, обращаясь к Клифу, махнул рукой и сел на диван рядом с Соболем.
Клиф всхлипнул и тоже подсел к друзьям.
Воцарилась тишина: все трое молчали и смотрели на «атамана». Они ждали, когда он, наконец, расскажет о том, что мучает его весь день. Но тот не торопился этого делать, продолжая сидеть за своим столом неподвижно, словно был один в кабинете. Кельт уже привык, что Арго стал замкнутым, и порой предпочитал решать их общие проблемы в одиночку. Но сейчас «атаман» выглядел совсем потерянно, наконец-то позволив себе снять маску беспечности, которую с таким трудом изображал весь день – и перед полицейскими, и перед Клифом, и перед Скрипачом, и перед самим собой. Кельт с тревогой отметил темные круги под усталыми глазами Арго, нервно поджатые губы, побелевшие от напряжения костяшки пальцев, морщинки, прорезавшие лоб – и отважился нарушить молчание тихим вопросом:
– Что тебя гложет, Арго?
– Это из-за меня? – тут же попытался уточнить Клиф дрогнувшим голоском.
Макс, казалось, только сейчас вспомнил о присутствующих здесь друзьях.
– Нет, ты не при чем, – успокоил он Костю, мимолетно взглянув на него из-под утомленно опущенных ресниц. Затем перевел взгляд на Кельта и Соболя и пояснил: – Скрипач вернулся неспроста. Завтра он зовет меня на встречу и велит приехать одному. Хочет что-то предложить. Чую подвох: слишком приторно он со мной разговаривал…
– А ты возьми нас с собой, Иван-Царевич – мы тебе еще пригодимся! – прозвучал в тревожной тишине веселый голос Марка.
Он только что вошел в кабинет, обвел взглядом всех собравшихся. Отметил про себя, что одно лицо мрачнее другого, и понял, что здесь опять нуждаются в его поддержке. В уверенности широкой белозубой улыбки, в неизменном участливом взгляде черных миндалевидных глаз.
– Да как же я тебя, Серый Волк, с собой возьму, если велено не брать? – развел руками Арго. Он по привычке подыгрывал другу, но без тени улыбки.
– Когда это ты стал таким послушным? – лукаво прищурился Марк.
Арго буркнул куда-то в сторону:
– До сих пор непослушание ничего хорошего не приносило…
– Брось, Арго! Тебе тревожно, нам тревожно. Как мы можем тебя отпустить одного? – уже совершенно серьезно произнес Марк, приблизившись к столу «атамана». – Ты же видишь, как все стремительно меняется. Скрипач уходит в подполье, Барс наглеет на глазах. Они явно что-то задумали и завтра, возможно, все решится.
– Мы тебя не бросим, – подтвердил Соболь тоном, не терпящим возражений.