Стая
Шрифт:
— Вы можете звать меня просто Людмила.
— Хорошо, — сказал Граев. И подумал, что лицо собеседницы кажется ему смутно знакомым. Мелькала в телехронике или на страницах газет? Если и так, то очень давно… Он знал, что рано или поздно вспомнит — память на лица у Танцора была абсолютная. Но иногда капризная…
— У меня пропала дочь, — сказала Людмила. На удивление спокойно сказала.
— При каких обстоятельствах? — спросил он так же спокойно и деловито. — Похищение?
— До конца не понятно. Никаких требований о выкупе не было. Лара школьница, через три месяца ей исполнится пятнадцать. Была на автобусной экскурсии с классом. «Русские крепости Северо-Запада». Копорье, Ивангород, Ямбург… На последней остановке, в Ямбурге, девчонки побежали к ларькам — купить шоколада, жвачек, колы… Через несколько минут все вернулись. Кроме Лары.
Она сделала паузу, сглотнула. Добавила так же спокойно:
— Мне будет проще, если вы станете задавать вопросы…
У Граева вопросов не было. Соответствует или нет действительности рассказ Людмилы — совершенно неважно. Важно другое. Макс подвизался в частнодетективной деятельности — и, судя по предосторожностям, какими обставляются его клиенты, работает без лицензии и на грани закона. Или за гранью… У Макса всегда собственные представления о справедливости превалировали над статьями Уголовного Кодекса. Судя по призыву о помощи — влип он во что-то серьезное, Робин Гуд доморощенный…
В принципе, от Людмилы получена вся возможная информация…
Теперь нужно сказать ей, что такие дела не совсем по его, псевдо-Макса, профилю… Сказать и спокойно расстаться. Денег у дамочки, по всему судя, достаточно. Сможет и ментам хорошо доплатить, и частных сыскарей нанять…
Он посмотрел ей в глаза, формулируя про себя вежливый отказ.
В глазах было то, что никак не отражалось на спокойном лице и в спокойном тоне. Боль, страх, затаенная надежда… И что-то еще — чему нет, наверное, названия.
Женщина молчала.
Ждала вопросов.
Он вынул из кармана сигаретную пачку — тоже молча. Достал сигарету, но не закурил, а поставил вертикально на гладкую поверхность стола. Достал вторую, осторожно, филигранными движениями водрузил на первую — так же вертикально. Достал третью. Не дыша, попытался возвести третий ярус. Конструкция рухнула…
Граев вздохнул и начал задавать вопросы.
— Тревогу подняли сразу? В милицию обратились немедленно?
— Нет. В автобусе был охранник из службы безопасности школы — на всякий случай. Они с преподавателем сначала попытались отыскать Лару. Уже стемнело, они ходили вокруг, кричали…
— Как давно все произошло? — перебил Танцор.
Если это не похищение для выкупа, то дело плохо. Тогда на счету был каждый час, и надежд на благополучный исход мало… Крайне мало.
— Они выехали в пятницу, переночевали в интуристовской гостинице, а потом…
Она говорила, он слушал внимательно, задавал вопросы, но по въевшейся привычке ни на миг не переставал контролировать окружающую обстановку.
Мысленно очертил некую окружность и внимательно наблюдал за всеми, ее пересекавшими и находившимися внутри. Пока ничего подозрительного. Вот подъехал «ниссан», парень открыл дверцу, махнул — девушка в короткой юбчонке подбежала, чмокнула в щеку. Села на пассажирское место. Уехали. Вот нетвердо шагающий гражданин зашел за пластиковое ограждение кафе, подплыл к стойке, долго шевелил губами, глядя на цены, — и отчалил в неизвестном направлении. Вот их коренастый сосед, читатель «Спорт-Экспресса», сложил газету, оставил ее на столике, накинул на руку летний плащ и пошел к выходу. Лицо у любителя спорта было удивленно-радостное, даже несколько ошарашенное. Словно он сейчас прочитал о том, что питерский «Зенит» вышел в финал Лиги Чемпионов…
— В классе все ученики из обеспеченных семей? — спросил Граев.
Людмила не успела ответить — любитель спорта поравнялся с ними, сдернул плащ с правой руки резким движением матадора.
В руке был пистолет. Большой, громоздкий, с хищно вытянутым дулом. АПС — автоматический пистолет Стечкина. Падающий плащ еще не долетел до пола — «Стечкин» взорвался длинной очередью. Прямо по сидящим за столиком.
По Танцору и Людмиле.
3
В лесу было хорошо.
Утренний холодок ушел, но высоко поднявшееся солнце не успело пробиться сквозь кроны деревьев и нагреть, раскалить воздух здесь, у земли. Сквозь подлесок шныряли пичуги, выискивая каких-то букашек на потребу вечно голодным птенцам. Неподалеку барабанил дятел.
Макс не обращал на природные красоты внимания. Он наблюдал за домом Райниса. Журналист снял домик здесь, на улице Заречной, — чтобы, по его словам, быть поближе к природе: птичий хор на рассвете, утренняя пробежка по лесу и прочие пейзанские радости.
Заречная улица Ямбурга не так давно именовалась деревней Заречье — и осталась деревней до сих пор, несмотря на смену официального названия. Деревянные дома, вытянувшиеся в одну линию вдоль берега Луги, сады-огороды, срубы колодцев (полагавшийся по обретенному городскому статусу водопровод в экс-Заречье подвели, установили несколько колонок, но жители по старинке питьевую воду набирали в колодцах — вкуснее).
С другой стороны к улице-деревне вплотную примыкал лес. Макс подозревал, что выбор жилья Райнисом с птичками-бабочками связан мало. Просто в случае необходимости легче унести ноги. Пробежал пятнадцать метров, нырнул — и поминай, как звали (аквалангистом Райнис был серьезным, не чета Максу). Или — если от реки отрежут — уходи лесом. Удобно.
Вот только, по всему судя, идеальная позиция ничем этому ботанику не помогла. Пришли ночью парни Крымаря, приставили к башке шпалер, — и всё, отнырялся-отбегался.
Ничем другим свое утреннее приключение Макс объяснить не смог.
Врезали ботанику раз-другой — и поплыл, раскололся. Сдал весь план операции. А завтра, на рассвете, придет его черед нырять с моста «солдатиком». Джазмену плевать на иностранное гражданство, утопит и не поморщится. Отморозок, одно слово.
Только эти соображения удержали Макса от первоначального порыва — выйти на Таллиннское шоссе и заняться демократической процедурой голосования. Дело было даже не в том, что сегодня Джазмен напялит акваланг и отправится на свою арт-выставку — принять и разместить новый экспонат. То есть Макса. И наверняка заинтересуется оного экспоната отсутствием. И выпотрошит из Райниса (если еще не выпотрошил) всё, что журналист знает о неудачливом кандидате в утопленники. А знал тот немало…
…Райнис отыскал Макса в Питере и предложил безумную на первый взгляд идею: прикончить удельное княжество Джазмена репортажем о его садистских забавах. Макс отреагировал адекватно: покрутил пальцем у виска. Райнис давил на гуманизм и описывал страдания тонущих жертв. Макс резонно возражал, что свято место пусто не бывает, придет кто-то другой и начнет менее экзотично зарывать криминальные трупы в лесу, или же обзаведется цистерной с щелочью…
Прибалт зашел с другого фланга, и поведал о потоке белой гадости, текущем через Ямбург в Балтию, и о судьбе бедных прибалтийских юношей и девушек, севших на иглу стараниями Джазмена. Макс не расчувствовался — кто ищет ширева, тот найдет, с Джазменом или без него.