Стекло и дерево
Шрифт:
– О-хо-хо! Да я вовсе так не думала и в голове такого не было!
– Тогда почему?
– Врач-специалист задаёт мне такие глупые вопросы! Неужели, ты в самом деле не знаешь?
– Понятия не имею, – проскрипел зубами Рим.
– Тогда ответь, для чего существуют таблетки?
– Чтобы предохраняться от беременности!
– И аспирин в том числе?
– Вика! Хватит морочить голову!
– Ты, всё-таки, ответь на вопрос!
– Я уже ответил.
– Двойка! Таблетки существуют, чтобы лечиться!
– Да, но какое отношение они
– Вот верно сказано: «Раньше были врачи, а теперь только ухо-горло-носы»!
– Что ты говоришь?
– А то самое! Неужели ты все шесть лет изучал одну психиатрию?
– Нет, только последний год.
– Тогда объясню, – безнадёжно вздохнула Вика, – я пью эти самые противозачаточные, как ты изволил выразиться, таблетки уже в течение года! Когда я начала их принимать, я тебя знать не знала и ведать не ведала!
– Ну и что? – не понял Рим.
– И тебе не стыдно спрашивать?
Риму стало очень стыдно: вспомнилась их первая ночь в Гималаях. Первая ночь в кубе: для него, для неё и, сама по себе, их первая ночь! От чего можно было предохраняться тридцатилетней девушке?
– Понял теперь? Кровь к лицу притекла, так легче стало соображать?
– Прости меня, Вика!
– Ни за что! – Вика ухватила его за ухо. – Никогда! Ведь это ты! Ты вылечил меня! Таблетки, конечно, тоже немного помогли.
– Значит, ты женщина?
– В чём-то сомневаемся?
– Не знаю, как и сказать!
– А ну-ка проверим! – Вика запрыгнула на супруга.
После этого ночного откровения у Рима в душе зародилось мелочное сомнение. Как, в дальнейшем, он ни пытался скрыть от Вики смятение пуши, всё тщетно. Разве самый хитроумный ребёнок обманет любящую маму?
Внешне Виктория осталась сама собой. Она с усиленным рвением способствовала продвижению работы учёных: организовала приглашение зарубежных специалистов на защиту, создала необходимую атмосферу победы, всячески поддерживала боевой дух товарищей по работе! Именно благодаря ей, учёные были достаточно заряжены и направлены на успех!
Владимир подготовил всё: хоть завтра к защите.
А Рим, вдруг, выдал на гора тот самый – показательный случай!
… прямо из костра инквизиции Жанну выдернул человек, весь в белом, который сопровождал её повсеместно, помогал и поддерживал советом.
Душа Орлеанской девы, живой, воспарила к небесам. Эвелина же, отделившись от Жанны, оказалась сидящей на кровати. Она крепко сжимала руку своего спасителя, одетого в белый халат, и платье на ней было совершенно женское! А Жанну-то судили именно за своевольное ношение мужского платья.
– А почему у меня коса? – задала Эвелина первый осмысленный вопрос.
– Потому что у вас очень длинные волосы.
– Это я понимаю, но ведь не все женщины заплетают косу!
Рим с огромной радостью посмотрел на больную, так что едва удержался, чтобы не расцеловать её!
Эвелина посмотрела прямо в глаза доктору.
Глядя на них со стороны, невозможно было не заметить мощную энергетику взаимного притяжения, сквозившую в этом взгляде! Даже для человека неискушенного, а уж для Вики – тем более.
Она тихонько прикрыла дверь в палату и, проклиная своё профессиональное чутьё, стремглав покинула клинику.
– Вика, Вика! Получилось!!! – возбуждённо прокричал Рим, когда едва пересёк порог дома.
Но никто не отозвался.
Рим, не разуваясь, пробежался по квартире, дёргая ручки дверей. Вики нигде не было. Рим позвонил Ивановым.
Владимир ответил, что совсем недавно она была у них. Что-то прострекотала насчёт последних рекомендаций, относительно грядущей защиты, зачем-то заставила записать кое-что и исчезла. Наверное, отправилась по своим бесчисленным делам, не иначе. Рим согласился с предположением друга и спокойно положил трубку. Он не стал разогревать ужин и, в ожидании супруги, уселся в удобное кресло с брошенными на спинку бриджами Вики и включил телевизор. Выступал президент России.
– И что вы решили? – въедливо спросил корреспондент.
– Из этого, сам собой, напрашивается вывод. Пусть у нас будет несколько десятков учёных, но учёных с большой буквы! Я смотрел на научную работу одного крупного нефтяного руководителя. Он усовершенствовал задвижку нефтепровода и за это получил степень кандидата наук! Во все времена аналогичные изобретения считались рацпредложениями, не более. Вот откуда у нас в стране очень много ученых, а наука, к сожалению, не процветает.
– Так теперь произойдёт резкое сокращение учёных?
– По количеству – да. Но по качеству они будут, действительно, учёными.
– Надо ли это понимать так, что многие научные работники останутся без средств к существованию?
– Я вам отвечу так – это решат компетентные люди.
– Но в вашем Указе прямо сказано… – сделал паузу репортёр.
– Да! – подтвердил президент. – Кандидатская станет лишь тогда кандидатской, когда будет иметь действительный вес в науке! А всякая докторская не должна дублировать, предшествующую ей, кандидатскую. Очередная учёная степень должна присваиваться только тому человеку, открытия которого признаны во всём мире!
– У нас осталось, буквально, несколько секунд эфирного времени, – предупредил корреспондент. – Поэтому прошу ответить на короткий вопрос: «Как скоро вступит в действие данный Указ»?
– С сегодняшнего дня!
На экране завертелась реклама, и Рим отключил телевизор. Эх, Вика! Была бы ты сейчас рядом! Какая сногсшибательная новость!
Этот Указ – сродни Петровской реформе!
Рим полагал, что кандидатская степень ему обеспечена – по объёму научного материала он умудрился изготовить три кандидатских! В любом случае ему полагается учёная степень, но не это важно! Важно то, что он сумеет показать миру новый подход в лечении шизофрении! Выздоровление, безнадёжной во всех отношениях, простой девочки Эвелины важнее во сто крат всех на свете кандидатских работ! Да, об этом стоит сказать Виктории!