Стеклянная Крепость
Шрифт:
— Гаррик, — сказала она и жестом подозвала его к себе. Она села, используя очаг в качестве низкого столика. Он присоединился к ней, двигаясь осторожно. Он устал, а не просто окоченел. Это был насыщенный день, если его можно было назвать днем…
Сома отломила кусочек овсяной лепешки, обмакнула его в рыбное рагу из одного из горшочков и попыталась накормить Гаррика. Он отмахнулся от нее и сам взял оставшийся кусочек лепешки, чтобы обмакнуть его. Тушеное блюдо было восхитительным, как и смесь тыквы и фасоли, приготовленная на пару в другой емкости.
— Я ел кожу от упряжи, — криво усмехнулся Карус, — и думал, что это прекрасно.
Гаррик улыбнулся и кивнул Соме в знак признательности. Она протянула ему тыквенную бутыль с пивом, жидким, но с приятной терпкостью. Оно откашляло мокроту из задней части его горла.
В словах Каруса что-то было не так, но это была хорошая еда. Гаррик был несправедлив к этой женщине, предположив, что она не умеет готовить только потому, что Федра, жена Катчина, этого не умела.
Когда Гаррик покончил с едой, Сома встала, жестом указала ему на другую лежанку и откинула тонкое одеяло. Он встал, внезапно почувствовав такую усталость, что у него закружилась голова, и с благодарностью подошел к примитивному дивану. Он был покрыт не набивным матрасом, а подушкой из тонкого плетения; она приятно прогнулась, когда он присел на краешек.
Сома села рядом с ним и запустила руку ему между ног.
— Нет, — сказал Гаррик, снова вскакивая на ноги. Он сделал отталкивающее движение в воздухе, как делал, когда отказывался позволить ей покормить его.
Сома потянула за его единственную одежду — плащ, который он позаимствовал, когда встретил Лицо со шрамом и его группу. Ослабленный узел развязался от рывка, но Гаррик выхватил его у нее из рук. — Нет! — настойчиво повторил он, отступая назад.
Сома встала и сняла свою тунику через голову. Гаррик повернулся и выбрался из хижины, закрыв за собой дверь. Он услышал сердитый крик; затем что-то ударило по панели изнутри.
Было много причин, по которым Гаррика не заинтересовало предложение Сомы. Тот факт, что Марзан был его лучшим шансом вернуться к своим друзьям, был лишь незначительным.
Снова пошел дождь. Что ж, это не было сюрпризом. В деревне не было видно огней, и небо было черным. Гаррик подумал о том, чтобы пойти на территорию Вандало по соседству, но ничто из того, что он увидел, когда прибыл сюда, не говорило о том, что вождь окажется его другом. Возможно, утром ему удастся найти Лицо со шрамом.
Однако на данный момент… Гаррик заполз под хижину Марзана. Глина была влажной, но, по крайней мере, там не было стоячей воды. Пока, конечно.
Когда Гаррик повернулся, пытаясь найти наименее неудобное положение, он услышал скулеж. Его обнюхала собака, затем лизнула ему руку и свернулась калачиком рядом с ним. Прижавшись спиной к теплому мохнатому телу, Гаррик уснул.
Он бывал в местах и похуже.
***
Король Черворан повернулся к Кэшелу. Это было его первое действие с тех пор, как он бросил фонарь. Он двигался с обдуманностью чего-то гораздо большего — падающего дерева или льда, покрывающего крышу мельницы, который с грохотом соскальзывает, когда зимнее солнце нагревает черный шифер под ним.
— Где диадема? — спросил он своим странным, тонким голосом. — Где топаз?
— Вы имеете в виду корону? — спросил Кэшел. — Леди Лайана забрала ее после того, как Гаррик, ну, Гаррик исчез. Я думаю, она в той комнате, в которой мы были, когда вы пришли и забрали меня.
Не говоря больше ни слова, Черворан направился через двор. Беспорядок был еще хуже, чем осенью, когда забивали овец, чтобы было достаточно корма для остального стада на зиму. Тогда тоже была кровь и испуганное блеяние, но это были овцы, а не люди.
Масляное пламя погасло, но остатки адского растения все еще тлели; воздух был затхлым. Зеленая растительность всегда дурно пахнет, когда ее сжигаешь, но Кэшелу казалось, что не только воспоминание о том, что это было, делало ситуацию хуже, чем обычно.
Шарина разговаривала с Уолдроном и Аттапером. Да, они оба разговаривали с ней, громко и не обращая внимания на то, что говорили друг другу. Кэшел направился к ней, но с ней все было в порядке, он это знал. Он хотел вернуться в кладовую и взять свой посох, но это тоже могло подождать.
В глубине души он знал, что ему следует делать, поэтому он сделал это, даже, несмотря на то, что это было последнее, что он сделал бы по своему выбору — он пошел за Червораном, догнал его в два быстрых шага и использовал древко копья, чтобы оттолкнуть людей и проложить проход. Все, кто видел Черворана, убирались с дороги, но в шумной неразберихе люди сейчас не обращали внимания, ни на что, кроме своего собственного испуганного воображения.
Не годилось бы, чтобы волшебника растоптали и, возможно, даже убили. Он был единственным, кто знал, что делать, когда напало то растение, и тот факт, что он знал, что делать, еще до того, как это произошло, тоже был важен.
У двери в конференц-зал снова стояли охранники, но они с явным облегчением расступились, увидев Кэшела. Они бы почувствовали, что должны остановить Черворана, и они действительно не хотели иметь ничего общего с трупом. Возможно, у Черворана просто случился припадок, но даже сейчас он выглядел мертвым.
— Рад вас видеть, милорд, — сказал офицер, которого Кэшел не знал. — Я не представлял, как мы можем справиться с этой штукой, пока вы не позаботились об этом.
— Это дело Короля Черворана, — ответил Кэшел, открыл дверь и последовал за Червораном в комнату, не пытаясь убедить солдат. Они верили в то, во что хотели верить, и они не хотели верить, что ходячий труп спас их жизни.
Лайана и гражданские лица, путешествовавшие с Гарриком, были заняты внутри. Лорд Тадаи стоял в окружении целой горстки клерков из своего департамента. Несколько помощников Лайаны тоже ждали словечка, но она стояла в углу комнаты и разговаривала с парнем, который здесь был одет как слуга во дворце. На вид он был гораздо солиднее, чем обычно, когда разносил подносы и объявлял о гостях.