Стеклянные крылья
Шрифт:
– Я хотел бы поинтересоваться, кто повар – тот самый, кто приготовил пережаренную куриную грудку без соли и перца, которую я пытался пропихнуть в глотку вчера вечером? В таком случае мне только кофе, спасибо.
– И мне тоже! – откликнулся улыбающийся Джон.
Медсестра даже бровью не повела. От нее веяло разочарованием – столь явным, что можно резать и подавать на завтрак. Последовала длинная пауза – затем она мотнула головой, принесла два закрытых фольгой контейнера и поставила на столики у кроватей.
– Если
Медсестра вышла из палаты, не оглянувшись.
– Я вел себя чересчур грубо? – В кои-то веки Грегерс искренне засомневался.
– У нее выдался трудный день, Грегерс, не обращай внимания. – Эстер встала. – Завтракайте спокойно. Я пойду домой – надо с собаками погулять.
– А мы с Джоном спокойно обсудим мужские дела. – Грегерс подмигнул соседу. – Кстати, я тут задумался – где я эту обезьяну раньше видел?
Эстер застегнула плащ.
– Придется уточнить, что за обезьяну ты имеешь в виду, – они тебе часто попадаются.
– Новый сосед снизу. Который клянчил еду, когда мне плохо стало.
Ален! Эстер невольно покраснела.
– Где же ты его видел?
– На кухне ресторана, вернее гриль-бара. На Нёрреброгаде.
Грегерс стал снимать с еды фольгу.
– Фу, и это салями? Она же прозрачная.
– Ты о чем? Ален – музыкант.
Грегерс откусил кусок булочки и попробовал пожевать.
– Очень может быть, но полгода назад он жарил картошку фри на Нёрреброгаде. Я лиц не забываю. Джон, а вот эти мелкие жесткие штуковины – это что такое? Редиска, что ли?
Эстер вышла из палаты, тихо пожелав им приятного аппетита, – в душе у нее крепла тревога.
Исак не вернулся в отделение U8 больницы Биспебьерга. Его комната пустовала – если не считать криминалиста, ползавшего у окна с порошком и кисточкой.
Атмосфера в отделении царила тревожная, как будто побег одного пациента разбередил и напугал всех. Страх перед возможностями, страх их упустить.
Йеппе осекся. Наверное, он фильмов насмотрелся. На самом деле тревогой веяло в основном от бледной старшей медсестры отделения. Сжав губы, она стояла перед ними в дверях пустой комнаты – похоже, она вообще не спала. Йеппе о таком знал не понаслышке.
– Значит, вы по-прежнему понятия не имеете, где он может быть? – удрученно спросила она. – Неужели его никто не видел и он ни с кем не общался?
– К сожалению, пока нет.
Фальк поднял палец, собираясь задать вопрос.
– Нельзя ли пойти туда, где мы сможем поговорить наедине? Может, в комнату отдыха персонала, где мы были в прошлый раз?
Медсестра рассеянно кивнула.
– Вообще вам надо бы еще с Симоном поговорить. Я его приведу.
Она провела их по коридору к комнате отдыха персонала, включила свет и ушла. Через две минуты дверь открылась
– Хотите кофе?
Он не поздоровался и даже не взглянул на них.
– Да, спасибо.
Зашумел чайник, и они сели на холодные пластмассовые стулья. Фальк аккуратно расстегнул верхнюю пуговицу на брюках. Йеппе сделал вид, что ничего не заметил.
– Вы вчера дежурили, когда Исак пропал?
– Нет. Он пропал, когда я заступил. – Закипевший чайник щелкнул, и воспитатель встал. – Но именно я обнаружил, что его нет.
– На окнах есть замки. Вы знаете, как ему удалось их открыть?
– Ключом. – Симон захлопнул дверцу шкафа и поставил на стол чашки. Вид у него был подавленный. – Боюсь, моим ключом. Понятия не имею, как он у него оказался. Я-то думал, ключ у меня в кармане, я с ним вчера весь день проходил. Оказалось, это ключ от велосипедного замка.
– Значит, вчера Исак украл ключ, а когда вы это обнаружили?
– Только когда пришел на дежурство и мы увидели, что он сбежал. Не скажу, что я неаккуратен, со мной ничего подобного никогда не случалось. Ключ всегда лежал в кармане брюк. Я просто ничего не понимаю.
Йеппе смотрел на воспитателя. Похоже, ему уже и так пришлось оправдываться. Руководству не понравится сотрудник, который небрежно отнесся к правилам безопасности.
– Есть ли какое-то место, куда он наверняка мог пойти? Может ли ему кто-то помогать, вы не знаете?
– Не родители, это совершенно точно. Я с ними разговаривал – и вы наверняка тоже. Они его не видели, и он не давал о себе знать.
– Он еще к кому-то привязан?
– Да ни к кому особо.
Воспитатель беспомощно развел руками.
– К воспитателям или медсестрам из отделения?
Симон нерешительно покачал головой.
– Исак очень замкнутый, ему нелегко привязаться к людям. Он с трудом выстраивает близкие отношения.
Воспитатель насыпал в три кружки растворимый кофе, залил кипятком и поставил кружки на стол, а еще принес литр органического обезжиренного молока.
– Спасибо. А остальные пациенты из «Бабочки»? Исак поддерживает с ними отношения? Например, с Марией Бирк?
Симон сел за стол и задумчиво наморщил лоб.
– Вообще вчера в обед Мария заходила проведать Исака. – Он помешал кофе и постучал ложкой по краю чашки. – Кажется, он был рад ее видеть.
– Вы знаете, о чем они говорили?
Симон покачал головой.
– Когда она пришла, я с ней только поздоровался. Моя смена закончилась, и я сразу поехал домой. – Он пил, ставил чашку, а потом снова пил, словно погрузился в свои мысли. – Она на бездомную похожа. Ну, вы знаете, дреды, одежда грязная.