Стеклянные Земли
Шрифт:
– Да?
– Спасибо. За то что спас меня.
– Не стоит. Ты же знаешь, это моя работа.
– И все же…
– Не забивай себе этим голову. Ты выжил – и это главное. Как там родители поживают?
– Они в порядке. У нас сегодня будет что-то вроде праздничного ужина. Придешь?
– Моника вкусно готовит. Засранцу Ричарду очень повезло, – рассмеялся он. – Конечно, я приду.
Он ненадолго остановился у Обсервера, сухими и заученными фразами доложив об аресте подозреваемых. Несколько минут спустя, мы уже были у подъемников, ведущих наверх к основной части города. Вся троица зашла в служебный лифт.
– И последнее, –
– Понял. Ты тоже.
Когда лифт уже был готов взлететь, меня вдруг осенило.
– Дункан! – крикнул я. Двери вновь разъехались в стороны. – Есть еще кое-что, о чем я забыл сказать.
– Что именно? – спросил он, нагибаясь ко мне.
– Вон тот, слева, перед тем как напасть, сказал мне кое-что странное. Сказал… «словно змеиный язык».
Его брови поднялись от удивления. Он приоткрыл рот, словно в попытке что-то сказать, но через мгновение передумал, коротко кивнув головой. Двери закрылись у меня перед лицом, и лифт понесся наверх. Он точно… услышал эту фразу не в первый раз.
Я остановился у дверей дома. Вести себя естественно и не суетиться. Им незачем знать про случившееся. Выдох, шаг внутрь. Мать стояла у зеркала, расчесывая свои волосы.
– Что-то ты запозднился сегодня.
Я замер в проходе, опустив голову. Нервы не выдержали. Я прикусил язык, стараясь сдержать слезы, но это не помогло. План пошел под откос.
– Что случилось, сынок? Что-то произошло? – обеспокоенно спросила она, обнимая меня за плечи.
– Да нет, – всхлипывая, ответил я. – Просто… немного устал.
– Теперь все хорошо. Ты дома.
Больше она ничего не спрашивала.
Вскоре пришел отец. К ужину Дункан так и не объявился. Поначалу я стал переживать за него – он был из тех людей, что всегда выполняют свои обещания, но волнение быстро прошло. Уж кто-кто, а этот человек сможет за себя постоять.
Мама поставила на стол горячий чай. Я сделал большой глоток и обхватил двумя руками раскаленную кружку. Приятное тепло медленно разлилось по телу. Отец рассказывал про работу, а мать внимательно слушала, изредка задавая вопросы и подливая ему еще. Иногда они замолкали и просто смотрели друг на друга. На душе стало так спокойно. Все ненужные мысли и тревоги пропали без следа. Если бы это было возможно, я бы сидел с ними вот так всю свою жизнь. Я вздохнул полной грудью, и закрыл глаза, вспоминая произошедшее. Этот случай определенно оставит отпечаток до конца моих дней. Но именно благодаря ему… все встало на свои места. Я не гожусь для всего этого. Сегодня я был на волосок от смерти и ни за что не хочу пережить это еще раз. Экспедиция, Парагоны… Как я собираюсь помогать кому-либо, если не в состоянии помочь даже самому себе? Там, снаружи, я буду всего лишь обузой. Чаши весов наконец пришли в движение, и одна из них окончательно перевесила другую.
Я незаметно встал из-за стола, скрываясь за дверью своей комнаты. «Хочу ли я, чтобы моя жизнь изменилась? Или навсегда осталась именно такой?». Пожалуй, я уже знаю ответ на этот вопрос. Пусть эта жизнь никогда не изменится. И никогда не изменит всех нас.
Глава 3. Надежное укрытие
– Я понимаю твои опасения. Но правила есть правила. Если он придет – значит достоин спасения. Остальных это тоже касается.
– Но…
– Никаких но. Разговор окончен. Теперь иди. Завтра очень важный день, тебе нужно как следует отдохнуть.
– Да… конечно, учитель.
Глубокая ночь. В горле пересохло. В комнате необычайно темно. Я хлопнул в ладони пару раз, но ночники так и не загорелись. Пересилив свою лень, я все же поднялся на ноги и наощупь побрел на кухню, ступая как можно тише. Наполнив стакан водой из-под крана, и осушив его в несколько глотков, уперся руками в столешницу.
*Хруст*
Я обернулся, всматриваясь в тени комнаты. Наверное… показалось.
*Хруст*
– Мам? Пап? – спросил я. – Это вы?
Никакого ответа не последовало. Я продолжал вглядываться в темноту, как вдруг заметил движение. Мое дыхание перехватило. Я здесь не один.
– Кто… здесь?
Кровь забилась в висках. В углу комнаты зажегся лазер резака, освещая две неподвижные фигуры. Рабочие. У меня дома.
– Что вам здесь нужно?! Отвечайте! – они молча направились в мою сторону.
Я в панике попытался нащупать в темноте хоть что-то, чем я смогу себя защитить, но не успел. Они схватили меня за грудки и повалили на стол. Я открыл рот чтобы закричать, но понял, что не могу издать ни звука. Свет от лучей пролился на их обезображенные лица, расплывшиеся в мерзкой улыбке. Раскаленная плазма разрезала мою руку, словно нож кусок масла. Боль. Агония. Отрубленная кисть упала на пол, а из руки хлынула алая кровь. Вместо истошного вопля наружу вырвался лишь жалкий и едва слышный хрип.
– А теперь сдохни, крысеныш, – прошипел рабочий сквозь торчащие гнилые зубы, облизывая губы тонким змеиным языком, и наводя резак прямо мне на лоб.
Спуск курка.
– Нет! – закричал я, соскакивая с кровати. – Сон. Это всего лишь сон. Всего лишь… сон.
Немного отдышавшись и окончательно отойдя от кошмара, я вновь плюхнулся на влажную от пота простыню.
– Ну и начало дня. Хуже и быть не может.
Мы собрались в большой комнате, занимаясь рутинными утренними делами. Неожиданно из динамиков всего города раздался звон. На стене появилась бегущая строка:
«Внимание. Процедура «Exsilium» начнется через пятнадцать минут. Всем жителям проследовать на центральную площадь».
– Изгнание? Кого это? – родители с недоумением смотрели на надпись, которая раз за разом мелькала у них перед глазами.
Я безразлично пожал плечами, прекрасно зная, кому будет уготована такая участь. Время пришло. Одной проблемой станет меньше.
Я оказался в самом центре огромной площади перед шпилем, битком набитой людьми. В порицание остальным, здесь, на глазах всех жителей Амаронта, осужденным выносят приговор и предоставляют последний выбор в жизни – либо взять с собой снаряжение, запас провизии, медикаментов и попытаться выжить, либо нацепить на себя датчики, считывающие информацию об окружающей среде, и помочь городу в изучении пустоши, тем самым очищая свое имя. Как бы то ни было, что в первом, что во втором случае – вероятность выживания сводится к нулю.