Стеклянный ангел
Шрифт:
Пока он раздумывал, послышался лязг и скрежет лифта, и звук закрывшейся двери. Сладкая парочка распрощалась. Видимо, до следующего свидания.
Миша в три шага перемахнул оставшийся пролет и забарабанил кулаками в дверь.
Дверь тут же распахнулась.
– Ты что-то забыл?
– На пороге улыбалась Жанна.
Впрочем, когда она увидела Мишу, улыбаться она перестала.
– А, это ты? Извини, я сегодня не могу, занята.
И она стала закрывать дверь прямо у него перед носом.
Мишу окончательно добило это пренебрежительное:
Вставил в проем закрывающейся двери раздолбанный носок своего раздолбанного сапога.
– Ты что не понимаешь?
– ласково спросила Жанна, - я ведь сказала: я занята.
Миша с силой толкнул дверь, так что Жанна немного попятилась, вошел в коридор, спросил язвительно:
– И чем же это ты, позволь узнать, занята? Любовничков принимаешь?
Жанна так удивилась, что не смогла сразу ответить зарвавшемуся журналюге. То, что он зарвавшийся, Миша узнал спустя несколько мгновений после того, как Жанна пришла в себя.
Но Мишу уже было не остановить, опять вожжа под хвост попала. Он скинул ненавистные сапоги, прошел в комнату. Вид накрытого стола, интимно придвинутого к дивану, взбесил его еще больше.
Он сел, закинул нога на ногу.
– Та-а-а-к, коньячок значит пьем!
– Хватит, - резко прервала его Жанна, - хватит, Миша!
Он была в легком коротком платьице. Сквозь тонкую ткань просвечивали соски. Это и возбуждало его, и злило одновременно. Для кого она так оделась? Сейчас еще будет доказывать ему, что у нее с этим седым ничего не было. А, впрочем, не будет она ничего доказывать, плевать она хотела на Мишу и его чувства.
– Я пойду, - буркнул он.
Пошел в прихожую, начал напяливать свои дурацкие сапоги. Замок никак не застегивался. Она вышла следом, стояла, прислонившись к дверному косяку, наблюдала за его мучениями.
– Подожди, я тебе помогу.
Присела перед ним на корточки, сама начала застегивать замок. Сидела, наклонив голову, так близко… Он смотрел сверху, волосы у нее отливали каштаном, блики от электрического освещения играли в волосах. Стараясь справиться с замком, она прижалась головой к его груди, и он почувствовал, как бухнуло, обожгло сердце. Она, наверное, тоже почувствовала, подняла голову, улыбнулась:
– Не застегивается.
– Оставь, - сказал он, - я сам.
Он знал, что у него на лице написано сейчас все то, что чувствует его тело.
Она засмеялась, потянула его за руку:
– Не уходи так быстро, побудь немного со мной.
Он скинул сапоги, послушно поплелся следом.
– Садись, - показала она на диван.
Он сел. Она забралась на диван с ногами, обняла его сбоку, прижалась головой к плечу.
– Давай посидим вот так тихонечко. Как хорошо… Я очень, очень устала, только домой вернулась. В такую глухомань ездили, еле выбрались потом, еще и участковый такой тупой попался.
– Но сегодня ведь воскресение.
– Бывает иногда и в воскресение.
Миша
– Я пойду, - сказал он, - не буду тебе мешать.
– Ну, перестань, Миша. Не выдумывай ничего такого. Я только с работы вернулась, пошла в душ, а тут он приехал. Он совсем недолго пробыл.
– Он целовал тебя, я видел.
– Целовал. Ну и что? Мы давно не виделись, и неизвестно, когда увидимся в следующий раз. Он все время занят, и я занята. Ничего такого нет в том, что он меня поцеловал. Он всегда целует меня на прощанье.
– Да кто, кто он такой?
– Это важный для меня человек.
– Я понял, - сказал Миша, - это твой босс.
– Можно и так сказать, - Жанна пожала плечами.
– Скажи, все женщины спят со своими боссами?
– спросил Миша.
Он вспомнил Юльку с ее директором, и так погано стало на душе. От Жанны он этого не ожидал.
– Если ты собираешься говорить в таком тоне, лучше уходи, - сказала Жанна.
Миша зло вскочил на ноги, рванул к двери. Потом вернулся, налил себе коньяк в рюмку. Залпом выпил, снова сел на диван.
– Извини меня, извини, пожалуйста, я был не прав.
Она снова села рядом, снова обняла его сбоку, положила голову на плечо.
– Ты ведь не пьешь?
– Не пью… Из-за тебя изменяю многолетним принципам.
Она тихонько засмеялась, прижалась тесней.
– Этот человек мне очень помог в свое время, и все, что у меня есть, все это благодаря ему.
Миша промолчал, только скрипнул зубами.
– Ты знаешь, когда я поступала на юридический, конкурс был бешенный, а курс набирался всего в пятнадцать человек. Я, конечно, старательно готовилась, но куда мне было тягаться с городскими… С их репетиторами, с их блатом. Приехала с одним пакетом, в котором два платья и пара туфель. Жила в общежитии с такими же провинциалками, мечтающими звезду с неба достать.
Мои соседки по комнате повылетали после первого же экзамена. Я продержалась до конца, но баллов мне могло не хватить. На этом последнем экзамене я должна была получить максимум – пятерку. Только в этом случае меня бы зачислили.
Пришла утром - в голове молнии от бессонной ночи. Всю ночь зубрила, держалась на крепком чаем, почти чефире.
И сдавала последней, в коридоре на подоконнике еще доучивала. Зашла в кабинет уже никакая, с ног валюсь, еще чуть-чуть и в обморок грохнусь.
Видно, у них уже все решено было, квоту свою выполнили, набрали блатоту, а я так для проформы - не выгонять же. Женщина-экзаменатор говорит:
– Вы, Сергей Яковлевич, принимайте, а я пойду уже - чайник поставлю. И улыбается ему, мне показалось – заговорщицки.