Стеклянный ангел
Шрифт:
И только в тот момент, когда к остановке подъехал автобус, до Миши дошло:
«Е-мое, а куда ехать? Куда ехать-то? Адреса-то я не знаю…»
Вдохновенно и красиво поматерившись, – старался шепоточком, но дама в клетчатом пальто, стоявшая рядом, перешла на другой конец остановки, и уже там на безопасном расстоянии укоризненно покачала головой, – Миша стал перебирать варианты выхода из создавшегося положения. Сгонять в школу? Нет, сегодня выходной, школа закрыта. Отложить до завтра? Нет, с Юлькой нужно поговорить сегодня, времени-то конкретно в обрез.
И вдруг кто-то
– Могу показать, где она живет.
Миша уже ничему не удивлялся.
– Покажите, – вздохнул он, – будьте добреньки.
Она встала рядом с ним, демонстративно отвернулась.
– Нам на какой автобус? – спросил он.
– На тридцать пятый, - буркнула она еле слышно, даже не повернув к нему головы.
Внезапно одна из свинцовых туч разродилась, и с неба посыпались крупные хлопья.
Нужный автобус все не шел, у него замерзло лицо, и ноги. Господи, когда уже это все закончится? Придется потратиться и из тех денег, что обещал привезти Саня, купить себе нормальную зимнюю одежду.
– Оля! – позвал он, намереваясь спросить, откуда ей все-таки стало известно, где проживает Юлия.
Она обернулась, и Миша улыбнулся. На ресницах снежинки, и шапочка в снегу, и шарфик. Очень миленько, прямо Снегурочка. Не стал портить момент, просто спросил:
– Можно я вас сфотографирую?
Она пожала плечами:
– Пожалуйста, если хочется. Мне не жалко.
Пока ехали в автобусе, Миша все посматривал на нее, потом не выдержал, поинтересовался:
– Как вы узнали, где она живет?
– Очень просто, – ответила девушка. – Однажды, когда она вышла от соседа, я за ней проследила.
Действительно - очень просто. Куда уж проще. С этой девушкой явно что-то не так.
Очень долго шли от остановки. Вокруг – новостройки, спецтехника, подъемные краны. Несмотря на выходной, работа кипела вовсю, видимо, торопились управиться до настоящих морозов.
Шли через парк, скорее уцелевшую часть некогда обширного леса, посреди которого блестело одинокое озерцо. И в этом озерце, в незамерзшей еще полынье, плавали две утки.
– Взгляните, Оля, - удивился Миша, - зима, а они все не улетают.
– Уточка ранена, – пояснила девушка, - видите, как крылышко держит, чуть-чуть в сторону? А селезень не хочет ее оставлять.
– Вы и это знаете? – многозначительно спросил Миша.
– Знаю, – сказала Оля, - я как-то здесь прохаживалась, и мне мальчишки здешние рассказали. Они сами эту уточку и подбили.
– Надеюсь, вы их отругали?
– Нет, не ругала. Просто сказала, что за все в этом мире отвечать нужно, и им когда-нибудь придется ответить за содеянное.
Миша даже не знал, что сказать на это. Просто шел рядом. Конкретно озадаченный.
Наконец, девушка остановилась перед желто-коричневой нарядной новостройкой.
– Вот здесь. Третий подъезд, второй этаж, дверь налево, - сказала она.
–
Но вы можете не подниматься, она через пять минут сама выйдет. Она каждое воскресное утро в этом парке бегает. Вы ее подождите, а я пойду. Мне на рынок
Не стал Миша спрашивать, откуда ей известно про воскресные пробежки в парке. Что тут спрашивать – итак все ясно. Ясно то, что все еще больше запуталось. И похоже дело о стеклянном ангеле плавно перетекает в другое: в дело о чудаковатой девушке и ее странной привычке следить за окружающими.
Она ушла, а Миша смотрел ей вслед и соображал: что бы все это значило?
Глава пятая
Ровно через пять минут, как и пообещала медовая девушка, дверь подъезда распахнулась, и в мир, украшенный чудесным белым снегом, вышла Юлька. Юля Григорьева. Юлия Сергеевна. Впрочем, сейчас она мало походила на Юлию Сергеевну. На ту солидную гранд-мадам в суровом костюме и с налаченной башней на голове. Сейчас на ней были голубенькая шапочка, светлый спортивный костюм и нарядные белые кроссовки.
Побежала легкой трусцой по пушистому белому снежку. В парк, девственно белеющий серебристыми кронами деревьев. Еще одна, блин, Снегурочка. Вот только Мишаня до Деда Мороза явно не дотягивал. И не в смысле возраста, а смысле жизненного оптимизма.
Вот что теперь делать? Бежать следом? В этих расхлябанных сапогах с поломанным замком? В этих чертовых джинсах, намертво стянувших подмерзшую мошонку?
Нет, нужно спуститься к озерцу, сделать вид, что занят кормлением бедных уточек, а когда она пару кругов нарежет, возникнуть нежданно-негаданно. Здравствуй, мол, Юленька, ясный свет, а вот и я, сколько лет, сколько зим!
Мужик сказал, мужик сделал! По обледеневшим ступеням, едва не навернувшись, Миша с большим трудом спустился вниз на узкую кромку берега, присел на корточки. Из этого положения, не очень удобного кстати, если учесть все те же чертовски узкие джинсы, можно было увидеть бегущую вокруг озера Юлю. Если немного вытянуть шею, конечно. Главное, не свалится при этом в воду.
Здорово бежит, легко. Пятки только так мелькают. И видно, что ноги сильные, и спина крепкая. А ведь тем летом у нее даже косточки хрустели, когда он обнимал ее. Он это точно помнил. Тоненькая была, нежная. Как олененок. А сейчас… Такая любого мужика завалит, глазом не моргнет. Неужели она могла грохнуть этого директора?.. Да нет, не может этого быть.
Завидев приближающуюся девушку, он активно начал имитировать кормление уток. Хорошо, что рядом никого не было, приняли бы за сумасшедшего: взрослый дядька вынимает несуществующие крошки из пустого кармана, совершает энергичные бросательные движения, словно кидает гранату, и при этом оживленно приговаривает: Цыпа! Цыпа! Цыпа! Чарли Чаплин отдыхает, а Джим Керри нервно курит в сторонке.
Снег еще не успел покрыть землю слоем, достаточным для того, чтобы приглушить шаги, и он отчетливо слышал, как звонко стучат по замерзшей земле Юлькины кроссовки. «Никогда не кричи на морозе, сынок», - просила мама своего упрямого Мишеньку в детстве, но в этот раз великовозрастный оболтус проигнорировал мамин добрый совет, «ради благой цели, мамочка!», - и, заорал, что было мочи, рискуя подхватить воспаление легких: