Стеклянный Дворец
Шрифт:
– Давай, - торопили ее женщины.
– Директор пригласил бизнесмена, который хочет вложить в фильм деньги. Он не может ждать. Сегодня всё должно быть тип-топ.
Одна из женщин выхватила из рук Манджи сари и начала ее переодевать. Где-то поблизости остановился автомобиль. За этим последовал обмен приветствиями.
– Гость прибыл, - прокричал кто-то через дверь.
– Быстрее, быстрее, режиссер захочет ее видеть с минуты на минуту.
Две женщины подбежали к двери, чтобы поглазеть на вновь прибывшего.
– Какой же у него важный вид, борода и всё такое.
– И погляди
Женщины с хихиканьями вернулись и усадили Манджу на стул.
– Достаточно одного взгляда, чтобы понять, как он богат.
– Ох, вот бы он на мне женился...
– На тебе? Почему не на мне?
Манджу ошарашенно уставилась в зеркало. Лица женщин казались чудовищно огромными, с гротескно большими и нелепыми глупыми улыбками. Ее голову поскреб острый ноготь, и Манджу возмущенно воскликнула:
– Что вы делаете?
– Просто проверяю, нет ли вшей.
– Вшей?
– гневно вскричала Манджу.
– Нет у меня вшей.
– А у последней были. И не только на голове, - за этим утверждением последовал взрыв хохота.
– Вам-то откуда знать?
– бросилась в атаку Манджу.
– Когда она сняла сари, оно ими просто кишело.
– Сари!
– Манджу с криком вскочила на ноги, вцепившись в сари, которое они ей всунули, пытаясь его сорвать.
Обе женщины покатились со смеха.
– Это просто шутка, - они снова зашлись смехом.
– То было другое сари.
Манджу начала всхлипывать.
– Я хочу домой, - сказала она.
– Пожалуйста, разрешите мне уйти. Не отправляйте меня к ним.
– Так говорят все, кто сюда попадает, - приободрили ее женщины.
– А потом остаются навсегда.
Они подхватили ее под руки и повели в залитую ослепительным светом студию. Теперь Манджу чувствовала себя совершенно потерянной, с нервами на пределе. Чтобы удержаться от рыданий, она вперила взгляд в пол, набросив сари на голову. В поле зрения появилась пара начищенных черных ботинок. Манджу услышала, как ее пригласили к режиссеру. Она сложила руки и прошептала приветствие, не поднимая глаз. Потом она увидела вторую пару ботинок, приближающихся к ней по полу.
– А это мой хороший друг, - раздался голос режиссера, - мистер Ниладри Раха из Рангуна.
Манджу подняла взгляд. Если бы она не услышала имя, то не узнала бы его. Много лет назад она встречалась с Нилом и Дину, они гостили у ее матери, остановившись внизу, на этаже тети Умы. Но с этой подстриженной черной бородой и в костюме он выглядел совершенно по-другому.
– Нил?
Он уставился на нее, разинув рот, язык замер в невысказанном восклицании. Дело было не в том, что он ее узнал, он потерял дар речи потому, что она была, вне всяких сомнений, самой прекрасной женщиной из тех, с кем ему доводилось разговаривать.
– Нил, это ты?
– спросила Манджу.
– Ты меня не помнишь? Я Манджу, племянница Умы Дей.
Он медленно и недоверчиво кивнул, словно забыл, как звучит его собственное имя.
Манджу бросилась к нему и заключила в объятья.
– О, Нил, - сказала она, вытирая слезы о его пиджак.
– Отвези меня домой.
Гримерка преобразилась, когда Манджу вернулась, чтобы потребовать
– Так ты его знаешь?
– Но почему ты нам не сказала?
Манджу не стала терять время на объяснения. Она быстро переоделась и поспешила к двери. Нил ждал снаружи, у дверцы пассажирского сиденья новенького Деляж Д8 Дропхед 1938 года. Он открыл перед ней дверь, и Манджу проскользнула внутрь. В машине пахло новой кожей и хромом.
– Какая прекрасная машина, - сказала она.
– Твоя?
– Нет, - засмеялся Нил.
– Дилер сдал мне ее в аренду на несколько дней. Я не мог устоять.
На мгновение их глаза встретились, и оба быстро отвели взгляд.
– Куда хочешь поехать?
– спросил Нил. Он повернул ключ зажигания, и Деляж откликнулся пыхтением.
– Дай подумать...
– теперь, устроившись в машине, она не особо торопилась добраться домой.
Он начал что-то говорить:
– Что ж...
Манжу почувствовала, что они оба думают одинаковыми словами.
– Возможно...
– предложение, так многообещающе звучавшее у нее в голове, осталось незаконченным.
– Понимаю.
– Да.
Каким-то образом этот краткий обмен репликами передал всё, что они хотели сказать друг другу. Нил нажал на газ, и они покинули студию. Оба понимали, что едут не в какое-то определенное место, а просто наслаждаются ездой.
– Я так удивился, увидев тебя в студии, - засмеялся Нил, - ты и правда хочешь стать актрисой?
Манджу почувствовала, что краснеет.
– Нет, - ответила она, - я просто хотела посмотреть, на что это похоже. В доме такая скукотища...
Произнеся эти слова, она уже не могла остановиться и начала рассказывать ему то, в чем не признавалась никому другому: как скучает по Арджуну, как его письма из военной академии наполняют ее отчаянием в отношении собственного будущего, о том, какое это проклятье для женщины - жить словно заместительницей близнеца-мужчины. Она рассказала даже о мужчинах, которых пыталась ей сосватать мать, о матерях возможных женихов, и как они дергали ее за волосы и рассматривали зубы.
Нил говорил мало, но Манджу поняла, что его молчание вызвано привычной немногословностью. По его лицу сложно было что-либо прочитать из-за густой черной бороды, но Манджу ощущала, что он слушает сочувственно, внимая каждому слову.
– А что насчет тебя?
– наконец спросила она.
– Ты и правда кинопродюсер?
– Нет!
– это слово вырвалось у него словно ругательство.
– Нет. Это вообще была не моя идея. Это предложил отец.
Он сказал, что на самом деле хотел заниматься торговлей древесиной, просил разрешить ему работать в семейном предприятии, но отец отказал. Раджкумар предложил ему подумать о чем-нибудь другом, торговля древесиной не каждому подойдет, заявил он, особенно городскому мальчику вроде Нила. Когда Нил начал настаивать, отец выдал ему некоторую сумму и сказал, что он может вернуться, если удвоит капитал. Но как? На этот вопрос Нила Раджкумар ответил: "Да хоть в кино вложи". Нил поймал его на слове и стал искать фильм, в который можно вложить деньги, и не смог найти его в Рангуне. Тогда он решил поехать в Индию.