Стеклянный конверт
Шрифт:
— Не, не очухается! — чуть не плача ответил Чинарок.
— Рыбу надо спасать, ребята. И её жаль, но и стройку задерживать нельзя. Надо придумать какой-то выход. У меня появился один вариант. Но я не очень уверен в нём.
Ребята ждут, пока скажет свой вариант отец Талки. Они нетерпеливо переступают с ноги на ногу, оглядываются кругом — то на воду, то на степь, где колонна сварщиков сваривала сейчас уложенные в стык — конец с концом — трубы в одну бесконечно длинную трубу, которую газопроводчики называют ниткой.
И впрямь, трубы, соединённые сварщиками в одну, кажутся ребятам
— Какой же вариант, папа? — спросила, не утерпев, Талка.
— Когда ты, Чинарок, будешь теперь кормить своих карпов? — вместо ответа спросил отец.
— Кормил в семь утра. Теперь буду в пять дня.
— Успеете, ребята, пригнать сюда лодку к пяти? Сейчас времени — около четырёх.
— Успеем! Мы её в момент доставим!
— В момент не сделаете, а к пяти будьте, — сказал Анатолий Николаевич и рассказал ребятам, что им надо делать.
— Побежали! — обрадовался Чинарок, увлекая за собой ребят. — Мы ещё как успеем!
Отправив ребят, Анатолий Николаевич пошёл на сухой берег, где готовился трубопровод для укладки через речку. Теперь тут заканчивала работу очистная машина. Обхватив со всех сторон трубу щётками и скребками, чистила её и скребла, удаляя ржавчину, пыль и присохшую грязь.
Анатолий Николаевич сказал и крановщикам и машинистам, что сегодня надо сделать дополнительный перерыв с пяти до шести. А после смены — отработать этот час.
Когда он вернулся к Лее, до этого перерыва оставалось всего десять минут.
Со стороны плотины плыла лодка. Вода сияла под солнцем, и казалось, что лодка идёт по серебряной дороге. В лодке — трое. Двое часто взмахивали вёслами, третий сидел на корме. Это — Талка с часами Чинарка. По ним она следила за скоростью лодки.
Лодка подошла к газопроводчикам, как раз когда остановились машины.
Экскаваторщики, крановщики, машинисты, сварщики — все постепенно подошли к берегу. Они знали, в чём дело. Над рекой затихло. Тянул тоненький ветерок, и с наветренной стороны стали слышны птичьи голоса.
Вода успокоилась. Но муть над траншеей клубилась как дым. Лодка приблизилась вплотную к границе чистой воды и остановилась.
— Начали! — скомандовал лодке Анатолий Николаевич.
Чинарок осмотрелся, достал из-под кормы консервную банку и стал вычерпывать из лодки, хотя воды там и не было видно. Лишь на самом её дне, в клетках деревянной решётки, поблёскивал тонкий, как стекло, водяной слой. Чинарок, проводя банкой по решётке, негромко гремел ею, потом тихонько черпал за бортом воду и шумно выплёскивал обратно. Погремев так и поплескав, он запел свою песню:
Наша Лея-река Стала ныне глубока! Стали карпы и лини В полметра длины! А лещи да караси — Хоть навалом вози! Хорошо мне в лодке плыть, Рыбе завтрак развозить! Эй вы, карпы! Эй, лини! Выходи из глубины!Алёша теперь один сидел на вёслах, готовый по команде Чинарка пустить их в дело. Талка с кормы вглядывалась в несветлую воду. И вот ей почудилось, что около лодки появились рыбы. Она свесилась над водой и, придерживая рукой волосы, не мигая, всмотрелась в глубину. В зеленовато-серой воде что-то блеснуло. Вначале она подумала, что это вспыхнуло отражение часов, которые болтались на ремешке у неё в руках. Но в воде явственно проступила тусклая позолота крупной чешуи на покатом боку карпа.
— Есть, есть! Услышали! Приплыли! — не удержалась Талка.
— Ш-ш-ш! Молчи! — замахали на неё мальчишки. — Распугаешь!
Чинарок подал Алёше знак, и лодка, развернувшись, поплыла и поплыла из мутного верховья в сторону плотины, на светлую воду, где торчала чёрная вешка. Тут лодка остановилась. Ребята подмигивали друг другу, кивая на воду, где мелькал живой блеск. Чинарок развязал стоявший у ног мешочек с пареной кукурузой и начал горсть за горстью бросать кукурузу в воду около вешки. Зёрна, тяжёлые и крупные, жёлтым дождём булькали у поверхности и наискосок уходили ко дну. Кинув с десяток горстей, Чинарок завязал мешок. Со дна, куда был набросан корм, к поверхности полезли воздушные пузырьки. Вынырнув из воды, они сразу же беззвучно лопались.
Талка, боясь разговаривать, толкнула Чинарка и вопросительно подняла глаза, указывая на пузыри.
— Рыба собирает на дне кукурузу, — прошептал Чинарок и опять подал Алёше знак грести. — Надо ещё один заплыв, а то, может, не всю рыбу мы вывели в чистую воду.
Лодка двинулась снова к замутнённой полосе.
Она тихо пересекла линию газопровода. Обогнув подводную траншею, ребята повернули обратно. И опять Чинарок заскрёб банкой о дно, будто он вычерпывал воду, а спустя немного времени запел.
Алёша, охваченный радостью удачи, не чувствовал устали и приналёг что было силы на вёсла. Но Чинарок замахал на него и велел грести еле-еле. Тогда Талка встала в лодке во весь рост, приложила кончики пальцев к губам, показывая строителям, чтобы они молчали и не отпугивали бы рыбу, сплывавшуюся к лодке. Газопроводчики — крановщики, бульдозеристы, сварщики, изолировщики, экскаваторщики, — сильные, ловкие, жадные до работы, тихо стояли на берегу, дожидаясь.
Над водой неторопливо скрипели уключины, и, смущённый вниманием и верой в него стольких серьёзных людей, дрожащим голоском пел Чинарок:
Хорошо мне в лодке плыть, Рыбе завтрак развозить! Эй вы, карпы! Эй, лини! Выходи из глубины!В воде отражалось синевато-серебристое небо и большое взбитое облако. Лодка вошла в отражение этого облака, и тогда даже с берега стало заметно, как около лодки всплёскивались карпы. Ребята проехали под тросом, уводя за собой рыбу. Они вышли на чистую воду и поплыли по сверкающей дорожке, будто разостланной по воде до самого солнца.