Стеклянный мост
Шрифт:
— Так вам знакомы наши края?
— Нет, я тут не бывала.
— Работа, говорите, связана с поездками, ну что ж, попробую отгадать. — Он отпил несколько глотков. Жилистая шея напряглась под чересчур тесным воротничком рубашки. — Торговая фирма, продажа предметов дамского туалета.
— Откуда вы взяли?
— Да так, подумал. И все-таки, что за работа у вас такая?
— Знакомлюсь с книжной торговлей на местах по заданию издательства.
Она не хотела зависеть от Рейнира, но и к конторской работе, которую предлагали, ее не тянуло. Ездить — вот о чем она мечтала. И конечно, продолжать заниматься рисованием.
— Ездите по книжным лавкам?
— Да?
— Я езжу по врачам. Как и вы, не сижу на месте. — Он быстро привстал, словно хотел раскланяться, но почему-то передумал и снова плюхнулся на стул. — Хотите еще виски?
— Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду.
— Ну так вот что я вам скажу. В Авезееле нет книжной лавки. Доктор — есть, пожалуйста, а книжной лавки — увы!
Он хлопнул рукой по плюшевой скатерти и, откровенно забавляясь, смотрел на нее, причем удивленное выражение — единственное, какое он, похоже, мог изобразить, — не сходило с его лица. Он поймал ее на лжи и получил в руки козырь, а там, за соседним столом, козырная карта к нему не шла. Товарищи, указывая на его опустевшее место, спросили, будет ли он играть.
— Сегодня я вас покидаю, — отшутился он. И ей: — Значит, прокатились впустую.
— Вы так думаете?
Поездка действительно заняла больше времени, чем она рассчитывала. Дороги были забиты машинами, пришлось останавливаться, ждать, пока рассосется пробка, или делать крюк. Вдобавок целый день лило как из ведра, а когда стемнело, она проскочила несколько дорожных знаков и заблудилась. Вообще она много лет собиралась приехать сюда, но всякий раз что-нибудь мешало. Рейнир упорно напоминал, что нужно съездить в Авезеел, и мало-помалу она стала усматривать в этом упорстве стремление навязать ей свою волю. Даже теперь, после развода, она продолжала тянуть с поездкой.
— Ничего я не думаю, я точно знаю, — сказал коммивояжер. Разговор все больше забавлял его.
— А что тут за врач? — спросила она.
— Мастер на все руки. Старый добрый деревенский доктор. И аптеку держит. Отличный старикан.
— Давно он здесь живет?
— С довоенной поры. Не дай соврать, Сассинг, ты же знаешь здешнего лекаря с незапамятных времен. — Он повернулся к хозяину, но тот ушел на кухню.
— Как его зовут?
— Доктор Зехелрике. А зачем он тебе нужен? Не намерена ли ты перебежать мне дорогу? Может, ты еще и лекарствами занимаешься?
Он привстал и наклонился над столом.
— Нет, что вы, — ответила она.
Пора было заканчивать разговор. Как только хозяин вернулся за стойку, она подошла к нему, заказала еще виски и, взяв сумку, поднялась наверх.
Слабого света единственной лампочки на обмахрившемся проводе едва хватило, чтобы отыскать замок, который ей удалось открыть не сразу. Она втащила сумку в комнату и нащупывала выключатель, когда за спиной послышались шаги.
— Вылей свое виски в раковину, я принес кое-что получше. Вот, смотри, целая бутылка. Может, уговорим ее на пару?
Это был картежник, коммивояжер. Держа бутылку на уровне лица, которое пошло красными пятнами, он протиснулся на порог и свободной рукой схватил ее за плечо. От него разило пивом.
— А ну, катись отсюда!
Она пихнула его локтем в живот, влетела в номер, захлопнула за собой дверь и успела повернуть ключ изнутри, прежде чем он с силой потянул ручку на себя. Лишь заслышав удаляющиеся шаги, она отошла от двери.
Тесное пространство длинной,
К счастью, стакан с виски уцелел во время стычки в дверях. Она отпила большой глоток и принялась распаковывать сумку. Все та же старая, видавшая виды сумка — кожа потемнела и потрескалась, углы латаны-перелатаны, ручки тоже менялись не раз, а сумка верно служит по сей день. Рейнир, бывало, удивлялся, почему она не купит новую. Эту он считал неприличной. Она любовно погладила сморщенную кожу, будто любимую собаку приласкала. Может, сообщить Рейниру, что она здесь? Позвонить по телефону. Но трубку наверняка снимет Хильда, придется снова что-то говорить, объяснять. Можно опустить на деревенской почте открытку с одним только словом: "Мария". Впрочем, зачем это ему теперь? Она для него пройденный этап. Хильда, которая была его психотерапевтом, сумела подобрать к нему ключ, сумела избавить его от пагубного пристрастия к спиртному. Последние пять лет, прожитые с Хильдой, были для него, наверно, более удачными, чем брак с нею самой. Он вернулся к преподаванию, правда, пришлось сменить школу, но в данном случае это было, пожалуй, к лучшему.
"Мария Роселир!" — иной раз восклицал Рейнир. Он твердил это имя кстати и некстати, например проверяя тетради, и со стороны могло показаться, что так зовут одну из его учениц. Однажды он упомянул ее прежнее имя в присутствии Шарля, молодого учителя-словесника, который часто бывал у них, снабжая ее поэтическими сборниками "пятидесятников", а также литературными журналами, в которых печатались его стихи.
— Мария Роселир! Ты знаешь, что это она и есть?
Рейнир выложил всю историю ее военных скитаний, рассказал, как она пряталась на подпольных квартирах, как жила по чужим документам и как возродилась в ней умершая девушка из зеландской деревни.
— Ну чем не сюжет для твоих сочинений?
Он опрокинул шестую по счету рюмку, а она заметила, что Шарль, ошеломленный рассказами о прошлом, которое она скрывала, чувствует себя все более неловко.
Она не возвращалась в те края. Ферма на польдере? Да она и не нашла бы ее теперь. Шарль предложил съездить на водохранилище Харлеммермеер — вдруг она отыщет это место. Рейнир пришел в восторг от его идеи.
— И ты снова будешь Марией Роселир.
— Ты забыл, что на польдере меня звали иначе, Рейнир.
— Точно. Тебя тогда звали Эвелин.
Поехали они туда в его открытом двухместном автомобиле. Конец июля, жара, как летом 1943 года. Вначале она непринужденно сидела рядом с этим загорелым молодым мужчиной в белой спортивной рубашке. Пряди ее длинных волос, развеваясь, закрывали ему лицо, он шутливо покусывал их. Город остался позади, шоссе сменилось проселочными дорогами, по обочинам деревья и густой кустарник, и вдруг она заметила, что ее ладонь судорожно сжимает ручку двери. Это должно быть где-то здесь, точно, вот и развилка — они у цели. Она узнала ферму. Машина остановилась у въезда в усадьбу, который с тех пор успели замостить. Крышу тоже подновили, она казалась более пологой, чем тогда. И кухня теперь не стояла настежь. Неужели кухонная плита все та же? Ни в поле, ни во дворе хозяев не видно.