Стена (Фантастические повести)
Шрифт:
— Это не я…
— Не скромничай. Понимаю, что не один. Тебе сколько лет?
— Тринадцать.
— Вот какие у нас помощники! — восхищенно провозгласил Иван Николаевич, и опять-таки было непонятно, кому это он сообщает. Если Геше, так Геша сам знает о помощниках, а если себе, то вроде тоже нелогично… Странные взрослые!
Но в этот момент Иван Николаевич сказал такое, что сразу заставило Гешу забыть свои размышления о странностях взрослых:
— Мы за Сомовым и Витькой Трешницей давно следим.
И Геша в отчаянии подумал, что их вчерашняя слежка, и «мудрые планы», и суета духов — все
И такая гамма переживаний отразилась на Гешкином лице, что Иван Николаевич должен был бы понять, как огорчили Гешу его слова, и сказать в утешение что-нибудь бодрое, вроде: «Не вешай носа, пионер! Ты еще будешь знаменитым сыщиком». Но Иван Николаевич не смотрел на Гешу и переживаний его не видел. Он смотрел в зарешеченное оконце и говорил негромко:
— Мы знали, что Витька ворует детали машин и передает их Сомову. И поняли, что Сомов перепродает их бывшим владельцам. Витьку арестовать можно, против него улик много. Но нам нужен Сомов, а его надо брать с поличным. Жаль, что вы не предупредили нас о краже: мы бы как-то пометили инструменты профессора.
У Геши прямо камень с души свалился. Милиция действительно знала все. Но оказывается, без помощи Кеши и Геши она все-таки не сумела бы уличить преступников. Значит, вчерашний день прошел не зря, и утешать Гешу не стоит — незачем. Более того, он сам сейчас утешит Ивана Николаевича.
— Инструменты уже помечены, — скромно сказал он.
Иван Николаевич резко обернулся:
— Кем помечены?
— Нами.
— Как?
— На каждом надпись: «Этот инструмент украден у профессора Пичугина».
— Как вы это сделали?
Опять трудный вопрос. И опять нужно выкручиваться.
— У меня приборчик есть — для гравировки по металлу…
Геша не соврал: у него действительно был прибор для гравировки по металлу, и он не раз им пользовался, когда баба Вера шла в гости и несла кому-то в подарок серебряный подстаканник или набор мельхиоровых ложек.
— Когда же вы успели?
— Был момент… — туманно ответил Геша, но Иван Николаевич допытывался:
— Какой момент?
— Вечером. После кражи. — И взмолился: — Иван Николаевич, это секрет. Можно я не буду вам рассказывать?
— Ну, ладно, — смилостивился Иван Николаевич, посчитав, вероятно, что пока это не главное, а потом Геша сам все выложит. — Значит, надо ждать, когда Сомов поедет к профессору.
— Точно, — подтвердил Геша. — Мы за ним следим.
И тут замечательный человек Иван Николаевич, к сожалению, поступил так, как на его месте поступил бы любой взрослый.
Он сказал:
— Это лишнее. Следить за ним будем мы. Как, впрочем, делали до сих пор. А вы гуляйте, играйте, дышите воздухом. Каникулы надо проводить с толком.
— А как же Сомов? — не скрывая огорчения, спросил Геша.
— Не долго ему гулять осталось. Вы, ребята, отлично поработали. А теперь дайте и нам отличиться. А награды поровну будем делить. — Иван Николаевич, конечно, шутил, но Геше было совсем не до шуток.
— Мы не за награды старались.
— Знаю, что не за награды. Так пойми меня верно: наступает решающий этап, и сейчас самое главное — не спугнуть преступника, взять его с поличным. Поверь, это у нас выйдет лучше…
Геша не сомневался, что арест преступника у милиции выйдет лучше. Геша для того и пришел к Ивану Николаевичу. Обидно было другое: ребят отстраняли от дела, которое они почти довели до конца. А аргумент обычный: «Вы еще маленькие, вы только мешать будете». Разумеется, Иван Николаевич так не сказал, но он так подумал. А значит, нечего его упрашивать, незачем обещать, что «мы будем тихо себя вести, ни во что не вмешиваться»… Бесполезно. На операцию по аресту Сомова их все равно не возьмут.
Геша, впрочем, ничего другого не ждал. Все взрослые одинаковы и в свои дела детей не пускают. Значит, надо по-прежнему действовать самим. Тем более что служба осведомления у Кеши с Гешей лучше, чем у Ивана Николаевича со всем райотделом милиции, вместе взятым. Скажи ему об этом — засмеет. Значит, не стоит и пытаться.
Геша встал.
— До свидания, Иван Николаевич.
— Счастливо, Геша. Помни: полная тайна. А когда все будет закончено, я вам сообхцу. И расскажу подробно… Да, кстати, какой номер телефона у твоего друга?
Геша сказал, а Иван Николаевич записал его в блокнот.
— Сейчас выручу его. Позвоню родителям. Скажу, что выполнял мое поручение.
— Спасибо, — сказал Геша и вышел из комнаты.
Он не обиделся на Ивана Николаевича. На взрослых нельзя всерьез обижаться, когда они напускают тумана на вещи, в которых дети прекрасно разбираются. Геша ведь не просил доверить им с Кешей арест Сомова и Витьки. Что он, младенец какой-нибудь? Но сесть вместе, составить план операции — это Иван Николаевич должен был сделать. Но не стал. Даже всерьез о том не подумал. Потому что не сумел перешагнуть придуманный взрослыми барьер между ними и детьми: «Вот до сих пор мы вас пускаем, а дальше — ни-ни!» Жаль… Ну что ж, как говорит баба Вера: «Своего ума чужому не вложишь». Будем действовать своим умом.
Он вышел во двор и тут же напоролся на Витьку. Витька был уже навеселе — видно, хватил у магазина «на троих», — шел покачиваясь, заметил Гешу, закричал:
— Стой!
Геша остановился.
— Слушаю вас.
— Ты скажи: кто нам вчера мешал козла забить?
Только в одурманенном алкоголем мозгу Витьки мог
возникнуть такой нелепый и неожиданный вопрос. Видно, вспомнил он, что пионеры к ним тогда с какой-то просьбой подходили, а потом вся катавасия началась. Вспомнил он это и остановил Гешу просто так. Для смеха. Просто потому, что он недавно с удовольствием выпил «беленькой» и закусил конфеткой «Ромашка», и ему было весело, и пионер попался знакомый, смешной, и вчерашний случай кстати вспомнился. И конечно же, он не воспринял всерьез объяснения Геши. А Геша вот что сказал:
— Вашей игре помешали добрые духи, которые не любят, когда обижают их друзей.
Это у Геши вырвалось случайно, из озорства, и он тут же пожалел, прикусил язык.
Но Витьке ответ понравился. Витька любил шутки.
— Духи, говоришь? — засмеялся он. — Щас я одного из тебя вышибу. — И он больно щелкнул Гешу по лбу. Так больно, что у Геши даже в глазах потемнело.
Он отскочил в сторону, крикнул зло и опять необдуманно:
— Ворюга! Ты за все ответишь! — и немедленно покинул поле боя.