Стена между нами
Шрифт:
Однако вместо ответа чувствую порыв прохладного ветра и пустоту. Дорнан отпускает меня, шумно дышащую, ослабевшую, сдавшуюся под напором эмоций, размыкая объятия. Открываю глаза. Алти-ардере сидит на расстоянии вытянутой руки, его грудь в разрезе рубашки поднимается и опускается гораздо тяжелее обычного, в нечеловечески-синих глазах разливается белое пламя, каймой очерчивающее темные колодцы зрачков.
— Что случилось? — спрашиваю дрожащим голосом.
— Все хорошо, — его голос опускается до хрипоты. Я вижу, как напряжены его руки и плечи, какими скованными и
Он резко поднимается на ноги и идет по осыпи вниз, к воде. Стягивает на ходу рубашку, у самой кромки прибоя скидывает брюки и, оставшись полностью обнаженным, с головой ныряет в ледяные океанские волны.
Ардере плывёт против ветра, разгребая воду широкими взмахами. Солнце и капли очерчивают его спину и прорисовывают каждую мышцу на руках, но, к счастью, скрывают все остальное.
Оторопело смотрю ему вслед, потом вспоминаю, что не пристало воспитанной девушке глазеть на раздетого мужчину. Праматерь, прости меня, безумную. Я чуть не отдалась по собственной воле тому, кого должна ненавидеть. Должна же? Или уже нет? Дорнан не враг мне, и сомневаюсь, что он вообще враг хоть одному человеку.
На ватных ногах спускаюсь с обрыва, зачерпываю ладонями соленую воду, брызгаю на лицо. Щеки, шея, грудь — всё пылает так, будто я только что выскочила из печи. Но ветер и шелест прибоя делают своё дело: дыхание постепенно выравнивается, сердце стучит всё тише и спокойнее, а голова вновь начинает думать более-менее отчетливо. Надеюсь, к лучшему.
Главa 20. Что есть правда
К моменту, когда Дорнан вновь оказывается на берегу, нам обоим удается сбросить странное наваждение.
— Хорошее купание? — спрашиваю, старательно отворачиваясь в сторону от горки сложенной на песке одежды.
— Освежающе хорошее, — откликается ардере.
— Даже для несущего пламя?
— Особенно для меня. В истинном облике с волнами совладать тяжелее, у человеческого тела свои преимущества.
Я все же не удерживаюсь и бросаю косой взгляд через плечо. Владыка, уже полностью одетый, мягкими шагами приближается ко мне, обнимает за плечи. Холодные капли с его волос падают на платье и щекочут шею.
— Имей хоть каплю милосердия, Огонёк. Еще несколько таких полувзглядов — и мне придется снова лезть в воду.
— Простите, — я кладу руку поверх его замерзших пальцев и слегка сжимаю их, так и не обернувшись. — Просто еще немного этих прикосновений — и мне тоже понадобится нырять с головой.
— И не думай даже, — хмыкает дракон. — Течение, ветер, холод, скалы кругом. Ты легкая и слабая, тебя унесет от берега за считанные минуты. А у меня нет никакого желания выуживать со дна одну самонадеянную человеческую женщину.
— Как скажете, владыка.
— На «ты» и Дорнан. Или просто Дор. По крайней мере, наедине, а в остальных случаях решишь сама.
— Как скажешь, Дор.
Он на мгновение сжимает меня в кольце рук, шумно и глубоко вдыхает, а потом подхватывает меня на руки и несет по склону вверх.
— Я так голоден, женщина, что, если ты сейчас же не накормишь меня хоть чем-нибудь, сменю облик и полечу охотиться. Что скажешь, поймать нам дикую козу или лучше вепря? Ты умеешь готовить вепря?
— Без котелка, ножей, огня, соли и трав? — прячу лицо у него на груди. — Вряд ли. Разве что в глине запечь целиком.
— Со шкурой и копытами? Звучит не слишком аппетитно.
— Согласна.
Дорнан ставит меня на землю около корзинки, и мы оба углубляемся в изучение её содержимого.
— Вы… то есть ты сам это всё положил? — я поднимаю на ардере удивленный взгляд.
— Попросил на кухне, — честно сознается владыка.
— Судя по всему, они решили, что ты улетаешь минимум на неделю.
— Тем лучше. До вечера постараемся растянуть, — улыбается он.
На какое-то время мы забываем обо всем на свете. Аппетит на свежем воздухе просыпается истинно звериный, солнышко припекает, а пережитое волнение требует компенсации. Солидной и основательной.
— Тебя не хватятся? — спрашиваю, чтоб создать хоть видимость соблюдения приличий. Не светсткая беседа, конечно, но уже что-то. — Мы тут уже довольно долго.
— Соарас знают, где я.
— А меня?
— О! — он подмигивает. — Даже если решат, что тебя похитили, первым, кто об этом узнает, буду я.
Мы действительно проводим на этом берегу почти весь день, то за разговорами, то за прогулкой, но больше не поднимаем ни одной серьезной темы, а я решаю, что сомневаться и искать доказательства смогу завтра. Сегодняшний день уже стал особым, пусть таким и остается. Дорнан не делает попыток прикоснуться ко мне, но всё равно что-то неуловимо меняется, словно теперь у нас есть общий секрет, недоступный для остальных. В обратный путь пускаемся, когда небо на западе становится оранжево-алым.
— Ты можешь приходить сюда, если захочешь, гулять, любоваться океаном. Только, прошу, выбирай теплые и погожие дни, — говорит владыка, перед тем как открыть обратный портал. — И предупреждай на всякий случай кого-то из стражей. Тут безлюдно, путешественников нет, в случае чего помощи просить не у кого. Раньше таких дорог были десятки и ими пользовались постоянно, но теперь переходы доступны немногим, да и то лишь по одну сторону Стены.
Он подает мне руку, бегло проводит пальцами по моей ладони, вычерчивая очередной знак. В этот раз нет ни боли, ни жгучего ожога, символ просто вспыхивает и исчезает бесследно.
— И что будет дальше? — поднимаю взгляд на владыку. — Не с порталом и этим местом, а с нами? С отбором, испытаниями?
— Не терпится вернуться к ритуалам и скрытым смыслам? — лукавая усмешка придает растрепанному алти-ардере какой-то лихой, разбойничий вид. — Дата не определена, но вам сообщат за день-два. А пока вы, избранные, приглашены на очень важное торжество: госпожа Грейнн выходит замуж за одного из ваших, Брейди. Закрытый, но решительный и в целом достойный человек, рад за них обоих.