Степь 2
Шрифт:
Оттуда ещё трижды ходили в походы. Два раза на запад, только переваливая лесистые горы, углубляясь в чужие и вполне богатые земли. И один на юг, за большое море в страну Лидию, о которой Асаргад много наслушался ещё до похода. Вот из последней, добычи привезли действительно прилично. Пограбили славно. Особенно богатым оказался приморский городок, где проживали, как выяснил Асаргад, не лидийцы, а какие-то греки.
Дрались эти греки отчаянно, но куда им до ордынских воинов, к тому же поняв, что город им не удержать, обороняющиеся сели на огромные корабли, которые горец увидел впервые, и отчалили в море. Но оказалось,
Так и потекла вольная ордынская жизнь от похода до похода, то с добычей, то не очень. Военная жизнь стала настолько привычной, что трудно стало представлять её как-то по-иному. Походы, бои, драки, грабежи, кутежи и всё тому подобное.
Асаргад благодаря своим талантам обхождения с людьми, природной склонностью к языкам, знанию и пониманию чужих культур и их обычаев, а главное благодаря своей феноменальной памяти, его в скором времени заметил Теиспа и приблизил к царскому шатру. Покинув свою родную десятку, он стал ближником ордынского царя.
Воины его десятки, как ни странно, после всех походов пребывали в здравии, а командовал ими вместо Асаргада Эбар, у которого проклюнулся прямо дар полководца, непревзойдённого тактика скоротечного боя. Благодаря помощи Асаргада через несколько лет Эбар дорос уже до пятидесятника, а когда не стало Теиспы и в жизни друзей наступил очередной переломный момент, он уже числился одним из трёх сотников.
Гнур тоже проявил себя как воин-лидер и к тому времени командовал пятью десятками, только не в сотне Эбара. А вот Уйбар стал пятидесятником именно в Эбаровой сотне. Так что все росли, продолжая поддерживать друг друга и сохраняя преданность своей дружбе юности.
Теиспа умер быстро. Подозрительно быстро. Заболел, слёг и буквально в считанные дни сгорел в лихорадке. Сначала все подумали на заразу и предприняли огненные меры 49 , но кроме ордынского царя так никто более и не заболел, и на фоне смены власти в их орде разразилась буча.
Буянить начал правая рука бывшего царя по имени Доникта. Он во всеуслышание объявил, что, царя отравили и что в орде, в их общей семье завелась крыса и змея пригретая, но при этом не смог ни на кого указать, а лишь подвергая подозрению всех и каждого.
49
Все инфекционные эпидемии в ордах, а они возникали довольно часто, учитывая, что пояс природного распространения чумы как раз располагался полосой южных степных районов, протянувшись от Сырдарьинских до Северочерноморских степей, гасились только единственным способом – огнём. Сжигалось всё, а то что не горело, например, оружие, утварь – в обязательном порядке подвергалось обжигу.
Ближний круг, собравшийся сразу после смерти главы, не успев даже ещё его похоронить, принялся за разборки, обвиняя друг друга и отыскивая в каждом мотивы и веские основания для совершения злодейства. Асаргад, как один из ближников, добившийся этого места не изначальной причастностью к эламскому клану, а своими способностями и полезностью кругу, тоже присутствовал на этих разборках и на счастье ни у кого не нашлось веских слов обвинения в его адрес. А когда дело уже приняло серьёзный оборот и в руках спорщиков появилось оружие, именно Асаргад нашёл слова, остудившие пыл соплеменников. Он предложил устраивающий всех выход.
– Воины, – сказал он спокойно, – опустите мечи. Если кто-нибудь из вас погибнет на этом круге, то на него свалят всю вину, а истину мы так и не узнаем.
Разошедшиеся не на шутку горлопаны остановились, но оружие убирать не спешили, продолжая сверкать озлобленными глазами друг на друга, понимая, что в драке на мечах сейчас может решиться спор за лидерство, а значит и за ордынский трон. Тем не менее все покосились на Асаргада и разъярённый Доникта увлёкшийся разборкой рявкнул:
– Ты что предлагаешь, мард? Или ты у нас один чистенький?
– Я предлагаю, – быстро сбивая спесь со старого воина заговорил нахраписто Асаргад, вставая, – обратиться к незаинтересованной стороне для установления истины, к степным колдунам.
Столь неординарное предложение разрешения спора мгновенно вогнало спорщиков в ступор и в шатре наступила гробовая тишина. Асаргад продолжил:
– Я не знаю о наличие связи с ними ни у кого из вас, а значит местные колдуны будут честны относительно каждого. И если Теиспа действительно отравлен, то разрисованные служители Троицы не только подтвердят, но и укажут на отравителя.
Мечи разом опустились. Воины задумались, косо посматривая друг на друга. Эти «переглядки» прервал Доникта:
– Я за. Пусть степной колдун выявит предателя. Я хочу знать истину до того, как круг выберет нового царя.
Все помялись, а за тем с наигранным чувством непогрешимости дружно согласились и тут же общим решением отправили к колдуну самого Асаргада, как подателя идеи. Тот сначала опешил от неожиданности такого поворота, но сообразив, что иначе и быть не могло, лишь поинтересовался может ли он взять с собой друзей, а то ехать в логово к мужепоедающим девам, а именно туда лежал путь, ему боязно. Старые воины от души поржали над молодым, что сразу сняло напряжённость между ними и порешили, что пусть берёт кого считает нужным.
Вот так вновь воссоединилась былая четвёрка, отправляясь в новое и в очередной раз судьбоносное путешествие.
Глава тринадцатая. Неминуемое оно и есть неминуемое. Хоть направо шествуй с флагами, хоть налево втихаря сходи. Что на роду написано, то и… нечего дёргаться.
На прощальном обеде, устроенном прямо во дворе Терема, куда собрались чуть ли не все обитатели ведьминого пристанища Вала Вседержителя, центральный стол заняли три нарядно разодетые Матёрых вековухи и обе новоиспечённые «меченые». Ни торжественных речей, ни каких-либо подарков покидающим заповедное место не полагалось. Просто сообща поели.
За главным столом неожиданно разразилась дискуссия по поводу резонного вопроса для молодух: куда теперь податься? И если с Райс вопросов не возникало, так как рыжую ждал родной дом и золотой шатёр царского стойбища, то вот Апити идти оказалось некуда, потому что выросла при Тереме. А в гости к единственной подруге она ехать категорически отказывалась, мямля что-то несуразное. Что ей мол делать нечего при царском дворе, и что для пользы дела, молодой ведунье надо постранствовать по землям, мир посмотреть, опыта набраться.