Степан. Повесть о сыне Неба и его друге Димке Михайлове
Шрифт:
Они закопали могилу, дав слово при первой же возможности увезти его отсюда и похоронить рядом с родителями. И последнее, что запомнил Димка, лежа на спине и укрывшись Степановым пиджаком, перед тем, как забыться тревожным сном, это сидящего рядом Степана, уткнувшего голову в колени, и его шепот:
— Создатель мой, Уин Сью Уан. Зачем ты поручил мне этот жестокий мир. Здесь нет доброты. Здесь люди, как звери. И я не знаю, как спасти мальчика, которого доверили мне.
Ужасный день пронесся над городом как смерч, как ураган, оставив по себе снесенные фонарные столбы, разбитые машины и пожары на дорогах, десятки раненых и покинувших белый свет. Живые похоронили своих мертвых: в цинковых гробах отправились к матерям солдаты, стрелявшие в беглецов, кладбищенские просторы заполнили толпы горожан, что прощались
Казалось, обычная жизнь вернулась в город. Место отправленных восвояси генералом Коршуновым вояк, милиционеров и омоновцев медленно и тихо занимали привычные воры, бандиты и бродяги, так что забыли вскорости граждане тишину и порядок, и перестали изучать по ночам и вечерам анатомию и физиологию своих подруг подростки. Все было так, и все было иначе: в тишине, подспудно, кропотливо шевелились и копошились силы, проигравшие свой первый бой. Они изучали причины своего поражения, перестраивали ряды, меняли тактику, стратегию, дислокацию. В ведомстве генерала место солдат и офицеров заменили интеллигентного вида ребятки, что могли дать фору любому хакеру или Эйнштейну. Сотни электронных средств наблюдения и немыслимых физических приборов, способных разглядеть след нейтрино в придорожной пыли, установили они в районе, где жили Михайловы; крыши соседних домов усеяли датчики и антенны, ловящие каждый шорох звезд. Любой звук из космоса, любое колебание магнитных, электрических и иных физических полей тщательно изучалось, сравнивалось в немыслимых сочетаниях с иными сигналами, прибавлялось, отнималось, умножалось и делилось мощнейшими компьютерами, построенные графики и диаграммы сопоставлялись с событиями в городе.
Появились в ведомстве генерала и другие специалисты, о которых знал он один. Установили эти специалисты круглосуточную слежку за каждым работником его официального ведомства от уборщицы до первого заместителя. Казалось одного капитана Харрасова обошло недоверие генерала и, напротив, коснулась его любовь. Потому что вызвал он его к себе на следующий день после своего возвращения в родной кабинет, похмелились они генеральским коньяком, как и было ночью обещано, поручил ему генерал осмотреть найденную к тому времени «волгу», на которой сбежали наши герои, и напоследок сказал.
— Отдыхай капитан. Считай это приказом. Чует моя печенка, сейчас все зализывают раны. Про наши — я уж молчу. Мериканцы — не получилось у них. Почему да как не получилось — разберемся со временем. Божественная сила? — она еще обнаружит себя. А когда обнаружит, мы тебя позовем. Сейчас отдыхай, поправляйся, жене время удели, навести родителей — мне ли тебя учить, молодого. Силы тебе еще понадобятся, не будь я генерал Коршунов.
А когда вышел капитан из кабинета, нажал на столе неприметную кнопочку и внятно произнес: «За этим — особый надзор. Головой ответите. И если я говорю головой, — возвысил голос, — то так оно и будет. И никакие законы не помогут». А когда отключил генерал связь, тихо произнес: Поиграем, капитанчик, поиграем. Не мог я в тебе ошибиться, не мог, не будь я генерал Коршунов»
Сытый и пьяный приехал капитан Харрасов в Демский район города, что раскинулся за рекой Белой, вывернул на окраину, где в чистом поле среди растущей пшеницы стояла серая пробитая пулями «волга», остановился на обочине рядом с неприметной зеленой «газелью», закурил и проговорил в окошечко машины: «Чего стоять? Начинайте».
Это надо было видеть! Рота спецназа в камуфляже, в полном обмундировании, т. е. в касках, бронежилетах, с гранатометами и автоматами, за спинами которых замаячили, выползая из-за деревьев, приданные боевые машины пехоты с дрожащими от нетерпения стволами легких пушек, окружала бедную помятую машину. Бойцы перебегали от кустика к кустику, от кочки к кочке, припадая к земле, прячась за веточки. Как в зловредных американских фильмах они объяснялись на пальцах: два-три пальца вытянутые вверх пальца — значит два-три бойца, одним пальцем направо или налево — значит идти этим бойцам направо или налево. И не было этому конца.
Смотрел на это сказочное действо капитан Харрасов, сплюнул, и, не таясь, пошел к машине, бросив на ходу бравому командиру спецназа, что вышел из «газельки» и встал за его спиной: «Смотрите, не подстрелите, вояки».
Волгу он обошел со всех сторон, внимательно осмотрел салон машины, потрогал пальцем бурое пятно на заднем сиденье. «Охранять, вызвать криминалистов, после осмотра доставить к нам во двор, полковник», — сказал на ходу смущенному командиру спецназовцев и отбыл восвояси.
В тот же день с женой уехал он в село Языково к родителям. Погулял, попил водочки при встрече и на следующий день занялся ремонтом сарая, что давно уже обещал матери. От еды, солнца и размеренной жизни прежний вес стал возвращаться к нему, и только одна Айгуль замечала его временами застывший взгляд. На третью ночь после своего приезда он долго шептался с женой и тихо и незаметно исчез, только его и видели.
Когда командир группы, которая следила за капитаном, доложил об исчезновении Харрасова, генерал Коршунов далеко за пределами своей официальной резиденции построил по стойке смирно лучших сыщиков России. На глазах у всех он сорвал погоны с провинившихся, зачитал приказ по федеральной службе безопасности России за подписью ее председателя о понижении их всех в звании до сержанта с прохождением дальнейшей службы на Дальнем Востоке и напоследок устало высказал остальным.
— Господа! Не все из вас еще поняли важность стоящей перед всеми нами задачи. Речь идет не о бирюльках, в которые надумал играть генерал Коршунов и его высокое начальство. Дело, которое нам поручили — это самая важная государственная задача на сегодняшний, да и все последующие дни. Эта задача важнее секретов атомных бомб, термоядерного оружия, баллистических ракет, лазерных, биологических и прочих видов устрашения и возмездия. По большому счету речь идет о том, что тот, кто установит дружеский контакт с внеземной цивилизацией, будет править человечеством в ближайшие сотни лет. Она проявила себя на нашей земле, и не будет прощения нам, если нас опередят, если мы упустим свой шанс.
Вам ли не знать, как низко пала наша страна в последние годы. Вы, щенки, еще не видели, как половина людей на земле пресмыкалась перед красной звездой или тряслась перед нею в страхе. Настало время вернуть эти дни. Пусть не красное знамя будет при этом над нами, а разноцветная тряпочка, пусть не звезда, но мифический орел осеняет наши лбы, главное — это сила и власть в руках, которых мы можем достичь с помощью открывшейся нам силы. И тогда все эти хваленые Европы, Америки, Азии будут годны только на то, что вытирать наши задницы.
Я призываю вас служить не за страх, а за совесть. Надо выложиться до конца. Надо стать как зверь в лесу, как волки, — вечно настороженными, вечно ждущими опасность, реагирующими на любой шорох, тень, движение, ничему и никому не верить, всего бояться, быть нацеленными на одно — поставленную задачу.
Я мог бы также сказать, что сегодня именно та ситуация, когда лес рубят и щепки летят. Никто, поверьте мне, никто не будет в таком деле считаться с этими щепками, как бы они не назывались — председателями, генералами, капитанами. Но, думаю, это и так понятно.
Спустя два дня в далекой алтайской деревушке, окруженной кедрами и соснами, вышел из попутного грузовика крупный рыжеватый мужчина в изрядно помятом костюме и с полиэтиленовым пакетом в руках, где аккуратно лежали все его нехитрые пожитки. Коротко осмотрелся, переговорил с местными мужиками, что с утра кучковались у продмага, и направился на самый край деревни. Еще раз расспросив встреченную по дороге старушонку, которая поначалу шарахнулась от него, как от чумного, а потом махнула рукой в сторону и, крестясь и оглядываясь, поспешила прочь, он подошел к крепко срубленному дому под двумя соснами, открыл калитку, смело прошел мимо угрожающе поднявшегося пса и постучал в дверь.