Степкины тропки
Шрифт:
– Гуляете здесь! Водку жрете! Разговоры ведете! – отринутый от стола заорал неизвестно откуда возникший бухгалтер. Вот его не было, и вдруг он возник посреди комнаты, рядом со столом, прямо перед носом председателя.
– Ты что, Филипыч, белены объелся? Или водкой тюрю заправил? – багровый председатель стал приподниматься из-за стола. Дело пахло керосином и не менее багровый, но трезвый и более тощий бухгалтер, отступая, заверещал: Да вас сейчас вся деревня, весь колхоз, включая МТС слушает! Что вы о людях думаете, как вы их песочите по матушке и по всякому; все слышат!
Конфуз получился знатным. Никто конечно напрямую председателя не ругал. Но ловить на себе насмешливые взгляды пришлось
Председатель не был дураком. Председателем он был лет 15. При Сталине, Маленкове, недавнем Хрущеве, а теперь и при Брежневе был в рядах руководящих. При такой смене обстановки только умные и хитрые могли оставаться на должностях. К тому же сразу после обыска комнаты виновник подставы был сразу определен. И через три дня в доме Сашки побывал участковый, сразу и без всякого ордера определивший место оружейной захоронки. В деревни мало что утаить можно. Особенно если друзьям доверяешь. И Сашка поехал в колонию малолетних преступников, и оттуда так и не вернулся, а колхоз потерял отличного технаря – самоучку.
Печь
Зима была в том году снежной и морозной. Хорошо, что до школы не далеко не бегать. Степа бы и побегал на улице и мороз ему нипочем, но не с кем. У директора школы было трое детей погодков. Младшему – Ринату было пять лет. Зульфия училась в одном классе со Степаном, а Ася еще не ходила в школу. Ринат был слишком мелок для совместных игр, да его особо и не отпускали на улицу, а девочки держались особняком. Одноклассники Степана после уроков сразу разбегались по домам. Да и не было такой возможности задерживаться у школы. Зимний день короток, а некоторым приходилось бегать за три километра до своей деревни. Впрочем, постепенно Степан привык к отсутствию товарищей по играм. Большую часть свободного времени он проводил на печной лежанке. Это было единственное место в хате, где действительно тепло, а временами очень жарко. Но печной жар был приятен тощему телу.
В помещении было целых две печи. «Русская» и «голландка», но они не всегда спасали от холода, особенно по утрам. А на выходной двери в сени по ночам намерзал слой льда. Возможно, мать перестраховывалась и поздно перекрывала заслонки, но скорее всего дело было в некоторых конструктивных особенностях печника сложившего эти печи. Руки у него росли из жопы. И дымоход получился широким и коротким, печи, поэтому быстро выстуживались. Но готовить на них было достаточно удобно.
Питалась семья просто, но сытно. В основном блюдами из картофеля и баранины. Иногда мать варила щи. Пекла замечательные татарские пироги эчпочмаки. Да и хлеб мать пекла сама, на своей закваске. Магазинный хлеб и деревенское молоко был редким явлением на столе учителя. Как и кондитерские изделия. Зато Степан мог потреблять мед в неограниченных количествах. Как и яйца. Мать приобрела в татарском селе сразу десять литров меда и сотню яиц. А перед этим съездила и привезла на санках из другого колхоза здоровенного барана, туши которого им с лихвой хватило на всю зиму. Купить баранину в начале зимы было проблемой, но не для Надежды Александровны, работавшей ранее в этом же районе главным зоотехником.
В день БОЛЬШОЙ ТОРГОВОЙ ЗАКУПКИ Степа, не дождавшись матери до темноты, решил пожарить картошки. В «голландке» еще тлели угли, и Степа подложил дров, и когда разгорелись, добавил угля. Затем тщательно вымыв три картофелины, порезал на ломтики вместе с кожурой. Высыпал продукт на сухую сковородку и поставил на плиту. Картофель начал обугливаться, Степа интенсивно перемешивал готовящееся яство, но оно почему- то обугливалось все больше и больше. Наверно готово – подумал он через пять минут после начала экзекуции. Сдвинул, попробовал – картофель хрустел на зубах. – Ну и ладно, я например картофель и сырым могу есть, а здесь почти готовый! – вслух сказал Степа. Поставлю-ка я чайник.
Кипящий чайник он потом опрокинул себе на ноги. На ногах были одеты войлочные тапочки, и это частично спасло его от серьезной травмы. Но день, точнее вечер, выдался все же не совсем удачным.
Добравшуюся до дома мать он накормил своей первой стряпней, а потом она смазывала гусиным жиром его пузыри на ногах.
О любви
Временами в доме становилось весело, к молодому педагогу заглядывали в гости ее ученицы-семиклассницы и Сашка-механик. В одну красивую девушку по имени Фатима Степка безоговорочно влюбился. Времена он становился ужасно влюбчивым. Это была вторая любовь в его жизни. Первой была его двоюродная сестра Ольга. Прелестное белокурое создание с огромными карими глазами было на голову ниже Степана и на целую голову деловитей.
Когда мать его была старшим зоотехником, ей так же выделили дом в сельской местности, недалеко от города Казани. Дом был шикарным как иностранная вилла. Рядом стоял сосновый бор, а грибы росли буквально на пороге. В доме имелась великолепная, открытая веранда. Большие окна, пропускающие массу света и белейший пол из гладко струганной доски.
Летом, это было сказочно прекрасное место для отдыха, и в гости к матери с пятилетним Степой, приехала тетка Нина и его четырехлетняя сестра Ольга. Тетка была экзальтированной молодой дамой, большая поклонница Бунина и Мопассана. Порой казалось, что Ольга была более приспособленной к жизни, чем ее мамаша.
С порога Ольга сразу прошлась по периметру зала. Принюхиваясь как кошка. Ее расчетливый взгляд как бы говорил: – Да, здесь хватает пространства, где можно порезвиться!
К сожалению ни тетка, ни мать Степана, не обратили на это внимание.
На следующий день по приезду родственников мать умчалась на работу.
Тетка устроилась на веранде, благо погоды стояли отличные, и сидя на раскладушке с поднятой спинкой, можно было совмещать солнечные процедуры с чтением любимого томика Мопассана. Тем временем позавтракавшие дети тихо играли, составляя кубики. Внезапно Ольга смешала, строящуюся башню и заявили: Играть не интересно, давай полы натирать! Все полы дома натирают!
– А чем? – спросил доселе не догадывающийся о несовершенстве своей фазенды, Степан.
– Мастикой конечно!
– А где ее взять?
– Да вон, у твоей мамы, большая банка стоит, этим и натрем!
Большой банкой была полулитровая емкость фиолетового стекла с кремом Огни Москвы. Степа как то пробовал крем, пах он замечательно, а на вкус был не очень. Мать запретила ему его трогать, но разве Степан мог отказать сестре?
И они энергично начали втирать крем в свежие, белые доски прямо посреди зала. Крема намного не хватило. Наверное, всего лишь на два квадратных метра, но он намертво впитался в дерево, в виде изображения серого паука на белом фоне. Детей за это произведение развели по углам в виде наказания. Но Ольге все было нипочем, и через три дня случилась другая история.
Ближайший магазин находился на расстоянии километра от жилища старшего зоотехника, то есть на другом конце поселка. Продукты туда завозились три раза в неделю. Тетка, рассудив разумно, решила отовариваться в местном «супермаркете» именно по этим дням. Сельские «супермаркеты» не блистали разнообразием пищевых продуктов. Постоянно имелись, пряники, халва, конфеты – подушечки и огромные бочки с душистым растительным маслом. А так же бочки с соленой килькой сорта «на рупь – сто голов». Тут же продавались скобяные изделия, канцелярские товары, садовый инвентарь и другие инструменты.