Степкины тропки
Шрифт:
А основная масса ходового товара расходилась в течение пары часов. В том числе и сайки – вкуснейшие булки, до которых был так охоч Степан. Маршрут снабженческого ЗИСа проходил по дороге рядом с домом. И тетка, узнав подробности снабжения поселка от Надежды Александровны, решила побаловать племянника свежими булками, Ольга была довольно равнодушна к любой выпечке, кроме пирожных. Но пирожные в поселок, увы, не завозили.
В пятницу как раз был завоз, и едва заслышав басовитый шум двигателя, тетка, подхватив сумку, помчалась в магазин, занимать очередь.
Детям
– Смотри сколько воды! – завороженно глядя в сплошную стену дождя, прошептала Ольга. А давай мы постели постираем! Степан был не против. Только матрацы оказались тяжелыми, и они еле справились, выбрасывая пуховые подушки, легкие одеяла, простыни и матрасы прямо на свежевскопанную клумбу. Что говорить, Ольга была очень хозяйственной девушкой.
Тетка неслась сквозь ливень с набитыми сумками, порой оскальзываясь на скользкой траве. Нина представляла себе забившихся под кровать испуганных детей, вокруг которых гремел гром и сверкали молнии.
Метров за сто от дома она услышала веселые вопли. Дети скакали на опустевшей панцирной сетке кровати и орали: Дождик, дождик пуще, дам тебе гущи!
А за окном валялись мокрые постели, вбитые ливнем в грязь клумбы.
Через полгода по приезду в город Степан с родителями были в гостях у тетки. Пока родители сидели за столом, дети играли в другой комнате, а потом Ольга повела Степу в кладовку. Давай покажем друг другу писи – предложила она. После предъявления, она с облегченным вздохом сказала: Ну вот, теперь мы с тобой муж и жена и теперь никогда не расстанемся.
Нет, она все же была истинной дочерью своей матери. Такая же романтичная.
А еще через полгода родители Степана развелись, и так получилось, что он больше никогда не видел Ольгу.
Сразу после празднования Нового года выяснилось, что дров хватит всего на две недели. Собственно, дрова то были, но в виде бревен.
Не сказав матери ни слова, в ее отсутствие Степан взял топор и пошел рубить дрова. Ну как рубить? Нашел лежащее вне штабеля сухого соснового леса – бревно осины, сантиметров сорока в диаметре. И начал тюкать топором, пытаясь для начала отделить полено. Часа через два, к приходу матери, он практически перерубил сыроватое дерево. Мать вздохнула, посмотрев на его работу, и в ближайшее воскресенье у них во дворе появилось трое ловких, молодых мужиков, которые за неполный день играючи нарубили, накололи, целый штабель дров.
Они не ругались матом во время работы, и во время обеда, которым их накормила «училка», не пили водку. Весело, на равных балагурили со Степаном во время перекуров. Степка даже пожалел, что у него нет такого веселого отца. О чем он прошептал вслух, но мать его услышала…
После ухода работников Степан сидел нахохлившийся, уставившись в телевизор.
По экрану бегали черно – белые полосы, сменяющиеся серой рябью. Опять не работает!– С досадой отметила подошедшая мать. Ты чего такой грустный?
– Скучно, собаку хочу. И папку! – неожиданно добавил сын.
– Пойдем,
Баня была общей с директорской семьей, но отапливал ее каждый своими дровами.
Дрова директору рубили старшеклассники совершенно безвозмездно. Ну, может быть с надеждой на хорошие оценки в аттестате.
Надежде Александровне дрова рубили тоже ученики десятого класса, но вечерней школы. И она с ними честно расплатилась. Дав на троих 15 рублей. Да еще и покормила. Для деревни, в те времена это были большие деньги.
В бане было пока сухо, но уже достаточно тепло. Мать по-женски быстро, без веника и прочих банных премудростей помыла сына. Тепло укутала в предбаннике. – Беги и сразу на лежанку. Я скоро приду.
Степка выскочил на улицу – от банного окошка отпрянула фигура. Было уже темно, но Степан все же узнал директора, который с независимым видом зашагал в сторону школы.
Степа рассказал матери о неожиданной встрече и удивился ее ярости и неожиданным словам из ее уст.– Козел вонючий. И здесь мне нет покоя от таких начальников! Пора нам с тобой защиту искать – мать постепенно успокоилась, и они долго сидели вместе, глядя в пустой экран телевизора…
В начале февраля Степан с Надеждой Александровной собирались в город. У «училки» была сессия – она получала второе высшее, уже педагогическое образование, а Степану очень хотелось повидать деда с бабушкой. От школы до расчищенного тракта в районном центре было 15 километров. А там еще 40 километров на автобусе.
Колхоз выделил лошадь и возницу и ранним зимним утром укутанный Степан в ожидании несколько задерживающейся в доме матери взирал на поданный экипаж и его возницу. Лошадь выглядела старой и умной, возница был одет в овчинный тулуп. Еще два таких же лежали в санях. Рядом стояли два их чемодана, ехали все же не на один день.
– Падай малай (мальчик (тат)) в сани. Тулупом укрою. Но Степа ждал мать. Наконец она выпорхнула из дома. Легкая и красивая. Одетая в приталенное темно синее пальто с каракулевым воротником, в котором она походила на дореволюционную курсистку. Возница помог им разместиться в санях. Укрыл тулупами, щелкнул вожжами по крупу лошади и сани со скоростью 7 – 8 км в час заскрипели по слабо чищеной дороге.
Степа уже впадал в дрему, когда возница, обернувшись, проговорил:
–Хозяйка, назад едем?
– Зачем?
– Смотри, какой ветер по снегу. Метет. Буран будет.
Мы уже почти половину пути проехали! – возмутилась мать. А затем просительно глядя в лицо полуобернувшегося возницы – Мустафа, может успеем? У меня завтра сдача экзаменов, если не попаду, плохо мне придется.
– Как скажешь, ты хозяйка – Мустафа равнодушно пожал плечами и повернулся лицом к лошади.
Степа опять настроился поспать и лишь только, как ему казалось начал впадать в дрему, как услышал возглас матери. Она видимо тоже дремала, но вдруг очнулась и вскрикнула, перекрывая шум ветра. – Мустафа, куда мы едем!? Ничего же не видно! И дороги нет!