Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время

Горбунова Наталья П.

В китайских хрониках имеются сведения и о дальнейших событиях истории юечжей (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 184, 227). В них сообщается о том, что юечжи, завоевав южные регионы Средней Азии, разделили свои владения между пятью ябгу. Названия областей приводятся в двух несовпадающих вариантах. Кроме того, неясно, соответствует ли это деление племенному составу юечжей или ранее существовавшему политико-географическому членению завоеванного региона (Дася). Одной из этих областей была Гуйшуань, ябгу которой Киоцзюкю по прошествии более ста лет (после чего — не указывается) победил остальных четырех и провозгласил себя царем. Затем он вторгся в Аньси (Парфию), завоевал Гаофу (Кабул), разбил и подчинил себе Пуда и Гибинь (Кашмир). Преемник его Яньчаочжань завоевал Тяньчжу (северную Индию) и передал затем в управление военачальнику.

Ни один источник не приводит точных дат, и все они устанавливаются лишь приблизительно, путем анализа хода событий на границах Китая, в Средней и Центральной Азии, Афганистане и Индии. Для раннего периода существенное значение имеет частичная синхронизация отдельных этапов движения юечжей на запад со сменой шаньюев у хунну. Однако тут есть неясности, вследствие чего мнения о продолжительности этих этапов в датах расходятся. Время появления юечжей на юге Среднеазиатского междуречья тоже точно неизвестно, но это произошло во всяком случае до 128 г. до н. э., когда Чжан Цянь уже вернулся в Китай. Значительно менее определенные заключения или, вернее, предположения возможны относительно даты возникновения Кушанского

государства, поскольку тут мы сталкиваемся с двумя неизвестными: с одной стороны, автором Хоуханьшу не отмечен отправной момент отсчета, а с другой — неясна реальная продолжительность времени, указанного весьма неопределенно, — более чем сто лет. Существенные дополнительные сведения (правда, для более позднего времени) дают индийские надписи. Большую роль играет также нумизматика, позволяющая достаточно твердо установить последовательность чеканивших свои монеты отдельных кушанских царей. Однако до сих пор спорным остается вопрос о времени начала эры Канишки, от которой во многих случаях идет отсчет (Зеймаль Е.В., 1968).

При современном положении, когда нельзя надеяться на появление каких-либо новых письменных данных о событиях II в. до н. э., первостепенное значение приобретают археологические материалы. Фактически лишь они дают конкретное представление о племенах, которые сыграли в этих событиях решающую роль, и тем самым позволяют подходить к решению вопросов об их происхождении и этнической принадлежности на базе независимых объективных данных (Мандельштам А.М., 1972). Но это, конечно, не снижает значения письменных источников, поскольку только они содержат сведения о последовательности событий, племенные наименования и, что особенно важно, прямые указания на первоначальные места обитания кочевого населения. Сообщения китайских хроник восходят к отчетам Чжан Цяня, побывавшего в части областей Средней Азии во время своей миссии, целью которой было установление контактов с ушедшими на запад юечжами, поэтому нет никаких оснований сомневаться в их достоверности. Правда, существуют сомнения в том, что сохранился подлинный текст отчета Чжан Цяня, а не интерполированный позднее автором Цяньханьшу (Hulsew'e A.F.Р., 1979. Introduction. Там же литература вопроса).

Из числа интересующих нас владений (с которыми столкнулся во время путешествия Чжан Цянь), описываемых в хрониках как кочевые, в отчетах фигурируют два — Усунь и Кангюй (Кацзюй) (Мандельштам А.М., 1978б). С ними постоянно взаимодействуют хунну и Давань.

Усуни обитали первоначально по соседству с юечжами в Центральной Азии и в 176 г. до н. э. попали в зависимость от хунну (Материалы по истории сюнну…, 1968, с. 43. Сведения о них см.: Бичурин Н.Я., 1950б, с. 150, 155, 156, 190–199; Кюнер Н.В., 1961, с. 68–101; Бартольд В.В., 1963, с. 24–26; Зуев Ю.А., 1957; 1974, с. 198–200; 1977, с. 287–291). Освобождаясь от этой зависимости, они переселяются на земли, которыми ранее владел народ сэ, изгнанный отсюда юечжами. Усуни в свою очередь изгоняют юечжей и поселяются на этих землях, причем среди них остается часть сэ и юечжей. Признано, что речь идет о Семиречье, хотя сама история переселения усуней ввиду некоторого несовпадения данных в китайских хрониках вызывает сомнение (Зуев Ю.А., 1974, с. 199, 200). Не находит она себе подтверждение и в археологических данных (Бернштам А.Н., 1951, с. 96, след.; Акишев К.А., Кушаев Г.А., 1963). Границей владения усуней на западе считаются реки Чу и Талас, а центром владения — долина р. Или. Ставка владетеля находилась в городе Чигу, который принято помещать на юго-восточной окраине оз. Иссык-Куль. (В хронике-отчете Чжан Цяня Чигу, однако, не упоминается.) На востоке владение было смежным с хунну, на северо-западе — с Кангюем, на юге — с Даванью (Фергана).

Усунь описывается как крупное кочевое владение. «Усуньцы не занимаются ни земледелием, ни садоводством, а со скотом перекочевывают с места на место, смотря по приволью в воде и траве». «Народонаселение 120 000 кибиток, 630 000 душ, строевого войска 188 800 человек. Земли ровные и травянистые. Страна слишком дождливая и холодная. На горах много хвойного леса» (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 190). В составе стада много лошадей. Хотя данные о численности населения были примерными для народов, удаленных от территории Китая (Hulsew'e A.F.Р., 1979, p. 30), указанное количество свидетельствует о том, что владение относилось к крупным, с ним сравнимы только Большие Юечжи и Кангюй. Недаром о нем сказано: «Усунь считается одним из сильнейших владений» (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 190). Во главе общества стоял правитель, носивший титул гуньмо, очевидным было социальное расслоение общества, с выделением «богатых». В хрониках приводятся сведения о происхождении и возвышении усуней, их политической истории со II в. до н. э. примерно до III в. н. э. Основное место в хронике занимает изложение династийных распрей у усуней между сторонниками хунну и Ханьского Китая. С последним усуни вели постоянные войны, однако Ханьский Китай был заинтересован в союзе с усунями для борьбы против хунну. Он заключал даже брачные союзы с усунями. Сами усуни тоже вели завоевательную политику, подчиняя себе многие другие владения, среди которых, возможно, было и небольшое кочевое владение Хюсунь (Зуев Ю.А., 1977, с. 290), локализуемое на востоке Алайской долины, вблизи Ферганы (Мандельштам А.М., 1957, с. 57). О нем говорится, что это «отрасль древних сэсцев», «обыкновения и одеяния сходны с усуньскими» (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 188). Во II в. н. э. один из вождей сянбийского племени покорил на западе все земли до территории усуней (Бичурин Н.Я., 1950а, с. 154). Позднее, в IV в. н. э., другой сянбийский владетель покорил «древние усуньские земли» (Бичурин Н.Я., 1950а, с. 193), и, наконец, в V в. н. э. племя жужаней заставило их выселиться в «Луковые горы» (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 258), под которыми подразумевается не только Памир, но и Тянь-Шань (Бартольд В.В., 1963, с. 30; Кибиров А.К., 1959б, с. 108). Это — последнее упоминание владения Усунь. Здесь сообщается также об обмене посланниками между Усунь и Китаем.

Кангюй — владение, описываемое в Шицэи как малосильное (90 тыс. войска), признающее на востоке власть хунну, на юге — юечжей [6] , смежное с Даванью (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 150). Но в Цяньханыну (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 184–186) оно фигурирует уже как крупное владение: народонаселение состоит из 120 тыс. семейств, 600 тыс. душ, строевого войска 120 тыс. душ, независимое от Ханьского Китая, однако по-прежнему признающее на востоке власть хунну (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 184–186; Кюнер Н.В., 1961, с. 174–182; Толстов С.П., 1948б, с. 144–146; Бернштам А.Н., 1949б, с. 90–98; 1952, с. 214, 215; Кляшторный С.Г., 1964, с. 161–171 (там же литература вопроса); Литвинский Б.А., 1967, с. 34–37; McGovern, 1939, p. 134, 135; Tarn W.W., 1951, p. 291; Pulleyblank Е.G., 1966). На северо-западе Кангюй граничил с владением Янцай (возможно, сармато-аланские племена северного Прикаспия). В Хоуханьшу сообщается, что владение Янь, лежащее к северу от Янцай, платило Кангюю дань пушниной (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 229). Владетель Кангюя пребывал в стране Лоюени, в городе Битянь, и имел летнюю резиденцию в семи днях пути от Лоюени. В подчинении Кангюя находилось пять малых владений: Сусе, Фуму, Юни, Ги и Юегянь. Таким образом, это было политическое объединение ряда кочевых племен. Вопрос о локализации Кангюя и подчиненных ему владений породил много гипотез. Общепризнанными считаются его родство с авестийской Кангхой и расположение основной части на Сырдарье. Из очень скудно изложенной в хрониках политической истории Кангюя можно предположительно установить его восточные пределы. Известно, что кангюйцы принимали косвенное участие в давань-китайской войне (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 165, 166), т. е. находились вблизи Ферганы. Особенно подробно изложены события, связанные с походом мятежного шаньюя хунну Чжичжы на запад, на земли Кангюя. Здесь он даже вступает в брачные связи с домом Кангюя, но затем, по своему вероломству, разрывает их, убивает нескольких кангюйцев и возводит город на р. Дулай (Талас) (Материалы по истории сюнну…, 1973, с. 125, 126), что позволяет восточными пределами Кангюя считать территорию вблизи Таласа. Союз с хунну понадобился Кангюю в первую очередь для войны со своими постоянными союзниками — усунями. Есть сведения, что кангюйцы вторгались на территорию усуней даже восточнее города Чигу (Материалы по истории сюнну…, 1973, с. 127). Что касается южных пределов, то кангюйцы не только граничили с юечжами, но и заключали с ними союзы (Васильев Л.С., 1955, с. 118).

6

Возможно, здесь речь идет о другой ветви юечжей, так называемых юечжей дома Чжаову (Вайнберг Б.И., 1977, с. 75–77) (Н.Г.).

Таким образом, в период своего расцвета на рубеже и в начале нашей эры Кангюй занимал обширную территорию от Таласа по среднему и нижнему течению Сырдарьи. Основным центром, вероятно, была средняя Сырдарья, район Отрара (Кляшторный С.Г., 1964, с. 179). Что касается локализации пяти малых владений, то основные точки зрения были высказаны С.П. Толстовым и А.Н. Бернштамом. Первый, следуя раннесредневековой китайской традиции, помещал их на территорию всей Средней Азии: Сусе — на Кашкадарье, Фуму — на Зеравшане, Юень (Юни) — в Шаше (Ташкент), Ги — в Бухаре и Юегянь — в Хорезме (Толстов С.П., 1948б, с. 144). А.Н. Бернштам локализовал их в основном в присырдарьинских районах: Сусе — среднее течение Сырдарьи, Арысь и северные предгорья Каратау, Фуму — район к северо-западу от Яссы-Кургана до Казалинска, Юень — Ташкентский оазис, Ги — низовья Сырдарьи, Юегянь — Хорезм (Бернштам А.Н., 1952, с. 216). Совпадение здесь касается только Юени и Юегяни. Вопрос о возможности локализации малых владений пока остается дискуссионным (Кляшторный С.Г., 1964, с. 172), и, вероятно, ответ на него скорее всего должна дать археология (Литвинский Б.А., 1967). Входила ли сюда территория Согда (McGovern, 1939, p. 400; Tarn W.W., 1951, p. 307; Литвинский Б.А., 1967, с. 34), остается неясным. Но во всяком случае речь может идти, вероятно, о северных пределах, к которым относилась и часть юго-западной Ферганы. При таком понимании становится более ясным, каким образом Чжан Цянь по дороге к юечжам из Давани прошел через Кангюй.

В источниках Кангюй характеризуется как кочевое владение, в обычаях сходное с юечжами. Однако огромная территория, занимаемая им, упоминание города Битянь позволяют предположить-, что в его состав входили не только кочевые, но и оседлые племена (Литвинский Б.А., 1967, с. 35). В середине V в. Кангюй упоминается как совсем небольшое владение, подчиненное в числе других эфталитам (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 269). В китайской хронике Бэйши перечисляются владения, которые раньше входили в состав Кангюя. Не вдаваясь сейчас в сложный вопрос их локализации, отметим только, что, по-видимому, Кангюй к этому времени уже постепенно распался на ряд небольших владений (McGovern, 1939, p. 400).

Вопрос об этнической принадлежности кангюйцев решается пока в общем плане — их относят к кругу североиранских скотоводческих племен (Кляшторный С.Г., 1964, с. 174). Наиболее часто высказываются соображения о генетическом родстве их с сакскими племенами Сырдарьи (Бернштам А.Н., 1952, с. 216; Литвинский Б.А., 1967, с. 35).

Роль хунну, которые неоднократно фигурируют в китайских хрониках в связи с владениями Усунь, Кангюй и отчасти Давань, пока для Средней Азии неясна. Первый поход их в Среднюю Азию относится к 36 г. до н. э., второй — к I в. н. э. В первый раз они достигли района Таласа, где были почти полностью разбиты китайским войском. Второе их движение, более мощное, сдвинуло с места различные племена, и сами хунну в своем постепенном движении на запад оказались на северных границах Средней Азии, в районах расселения племен Кангюйского объединения. Вопрос об их роли в истории Средней Азии уже вызвал однажды дискуссию (Бернштам А.Н., 1951; Сорокин С.С., 1956б; Литвинский Б.А., 1972а, с. 60–65. Там же литература вопроса). В настоящее время этот вопрос снова привлекает внимание исследователей. В общей форме мнение о возможной роли хунну (сюнну) для истории Средней Азии наиболее удачно сформулировано А.М. Мандельштамом: «Во II–IV вв. н. э. в какой-то области, лежащей сравнительно недалеко от Таласа, средней и нижней Сырдарьи, вполне вероятно, могла обитать какая-то довольно значительная группа сюнну, оказывающих определенное влияние на своих соседей» (Мандельштам А.М., 1975б, с. 236; см. также раздел «Памятники джетыасарской культуры…»).

Из четырех владений Азии, постоянно взаимодействующих на северо-востоке Средней Азии, следует упомянуть еще Давань — небольшое владение, описываемое как земледельческое (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 147–151, 161–168, 186–188; Hirth F., 1917, p. 95; Hulsew'e A.F.Р., 1979, p. 73). Однако данные о количестве народонаселения и войска в описании владения приводятся по цифровой характеристике, обычной для кочевых владений, по формуле, отмеченной Тарном: «Народонаселение X семейств, 5X душ, строевого войска X» (Tarn W.W., 1951, p. 307, note 1). Основываясь на этом, а также на фразе из характеристики населения Давани: «Оружие состоит из луков со стрелами и копий. Искусны в конной стрельбе» и имени правителя Давани — Мугуа, интерпретируемое им как сакское, Тарн предполагает, что во главе Давани стояли кочевые племена саков. С этим согласуется и чтение Давань (Та Юань) как Taxwar (тохары) — кочевой народ, предложенное Паллибланком (Pulleyblank Е.G., 1966, p. 22). К этому следует добавить, что Давань славилась разведением особой породы лошадей, из-за чего и произошло ее военное столкновение с Ханьским Китаем. О роли саков в сложении культуры Давани писал А.Н. Бернштам (1952, с. 211). Постоянное взаимодействие скотоводческих и земледельческих племен было одной из особенностей истории Ферганы. По-видимому, значительное место занимали кочевые племена и в истории Хорезма, о чем свидетельствуют данные как письменных источников, так и нумизматики, и археологии (Вайнберг Б.И., 1977, с. 76, 77. Там же литература вопроса; 1979б).