Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
Переходя к анализу памятников этапа III, прежде всего отметим, что, как и в других районах евразийских степей, в долине Иртыша на рубеже IV–III вв. до н. э. происходят резкие изменения: меняются формы погребальных сооружений, обряд погребений и облик культуры в целом. Так, в Прииртышье стали преобладать погребения в каменных ящиках. Подобные погребальные сооружения на этой территории существовали еще в конце эпохи бронзы (некоторые курганы Зевакинского могильника; Когалы I) и на этапе I (могильник Юпитер). Поэтому нельзя исключить возможность продолжения этой традиции и в скифское время (этап II), хотя материалов для такого утверждения пока нет. Если, характеризуя археологические комплексы двух первых хронологических этапов, мы говорили лишь о памятниках определенного типа, то этап III, представленный значительным количеством
Все курганы кулажургинской культуры III в. до н. э. — I в. н. э. примерно одинаковы (Кула-Журга; Славянка; Баты; Тускаин и др.). Они невелики (диаметр 5-15 м), с насыпью высотой до 0,6 м и камнями в основании — видимо, остатками разрушившейся круглой оградки. Курганы диаметром около 30 м единичны (Баты; Пчела). Погребения совершены в каменных ящиках из гранита или сланца (табл. 55, 11–14), такими же плитами перекрыты и грунтовые ямы. Иногда фиксируются небольшие расширения-подбои в головах парных захоронений (Баты, курган 42). Как правило, захоронения одиночные. Погребенных укладывали в вытянутом положении, головой на восток (более ранние) или запад (более поздние) (Черников С.С., 1975б, с. 135). В некоторых курганах (с каменными ящиками) обнаружены захоронения всадников с конями, но кони уже не оседланы и не взнузданы, как в пазырыкское время (табл. 55, 9, 10). В шести случаях вместо целых убитых лошадей в могилу положена только шкура с головой и копытами — своеобразная «тайэлга». Мясо такой лошади скорее всего съедали тут же, на тризне по умершему (Черников С.С., 1972).
Погребальный инвентарь невелик и с течением времени делается все беднее. Чаще всего встречаются кувшинообразные сосуды ручной лепки. Большинство из них не орнаментировано, есть покрытые красной краской, а на плечиках бывает валик с насечками. Фиксируются также остатки деревянных лотков, чашек, каких-то деревянных предметов. Посуду помещали в головах, небольшие деревянные чашки — у пояса. Немногочисленные находки железных орудий труда, главным образом ножей, и оружия говорят о вытеснении бронзы из этих сфер деятельности и замене ее железом. Однако украшения и некоторые предметы туалета по-прежнему делались из бронзы. Мужчинам клали оружие, женщинам — предметы туалета (зеркало, ларчик с красками и т. д.), украшения (золотые серьги (одна — с грушевидной подвеской), восьмеркообразные серьги из тонкого листового золота, цилиндрические и круглые бусы из пасты и стекла). Во многих случаях у головы погребенного клали курдюк (хвостовая часть барана), в двух случаях в сосудах найдены остатки растительной пищи — чешуйки проса (Черников С.С., 1975б, с. 136).
Достаточно компактную группу погребений кулажургинской культуры образуют курганы могильников Кула-Журга, Тускаин и единичные насыпи в могильниках Кызыл-Ту, Юпитер, Мало-Красноярка. Они занимают значительный (протяженность более 250 км) участок в долине Иртыша, от Букони до Шульбы. Всего в 10 могильниках раскопано более 80 курганов кулажургинской культуры, но ни один могильник не исследован полностью. Основную массу погребений составляют захоронения в каменных ящиках различной конструкции с обычным набором инвентаря и заупокойной пищей (курдюк барана). Для погребений в каменных ящиках характерны преимущественно одиночные и, реже, парные захоронения.
В небольшом количестве и главным образом в Кула-Журге встречены погребения в грунтовых могилах.
Ориентировка погребенных установлена в 40 могилах. Половина из них обращена головой на запад, четвертая часть — на восток, единичные костяки — на северо-запад, юго-восток, северо-восток и север. Изредка при погребении человека есть конское захоронение или вместо него положена шкура коня. Погребальный инвентарь беден и однообразен. Он включает единичные глиняные и деревянные сосуды, железный нож и небольшое количество украшений.
Необычный обряд захоронения выявлен в двух курганах могильника Славянка. Кости человека не лежали в анатомическом порядке, а были разложены кучками, очевидно, уже после того как истлели мягкие ткани. В одном из курганов предумышленно разложены кости двух умерших —
В могильнике у с. Пчела на правом берегу Иртыша, к северу от Кула-Журги, из 15 раскопанных курганов 10 относятся к рассматриваемой культуре. В них 10 захоронений совершены в каменных ящиках (табл. 55, 12–14). В четырех из них внутри оказались остатки деревянного ящика, а в двух — вероятно, остатки деревянного гроба. Шестеро погребенных обращены головой на запад, четверо — на северо-запад. Погребальный инвентарь беден: один-два глиняных сосуда, курдюк (хвостовые позвонки) барана и железный нож. В одной могиле найдена серьга из серебряной проволоки. Особо отметим курган 15, под насыпью которого находилось два каменных ящика, расположенных рядом и перекрытых одними и теми же плитами.
К рассматриваемому периоду относится также группа курганов в Зевакинском могильнике. В грунтовых могилах умершие положены у южной стенки, а на приступке вдоль северной стенки — захоронение лошади. Ориентировка погребенных восточная.
В могилах найдены глиняные сосуды, курдючные части барана, отдельные предметы быта и украшения. Один из сосудов украшен росписью красной краской (Арсланова Ф.Х., 1969; 1972а). Материалы эти не опубликованы, поэтому невозможно провести детальное сопоставление. Однако все основные особенности обряда позволяют считать эти памятники вариантом кулажургинской культуры. Курганы, сходные с кулажургинскими, имеются в могильниках Джартас III, Карашат III (Самашев З.С., 1981; Арсланова Ф.Х., Самашев З.С., 1985, с. 29). В последнем случае отмечено также большое сходство с горноалтайскими памятниками.
Близость культуры кочевников Алтая и Прииртышья выступает особенно наглядно в глиняной посуде — в сходных ее формах и прежде всего в одинаковом способе орнаментации налепными валиками с насечками. На сходство керамики уже обращали внимание (Завитухина М.П., 1966б). Правда, сосудов с налепными валиками в памятниках Алтая значительно больше, и они разнообразнее, чем в Прииртышье. Нам представляется, что сходство кулажургинских памятников с синхронными комплексами соседнего Алтая выступает достаточно определенно и, весьма возможно, объясняется близостью и родством населения. С.С. Черников подчеркивал элементы сходства кулажургинского населения с усунями Семиречья, но в свете новых археологических материалов кажутся более реальными близкие связи населения, оставившего кулажургинскую культуру, с жителями соседнего Алтая.
Что касается происхождения кулажургинских памятников, то следует обратить внимание на сходство их обряда с погребальным обрядом одного из курганов Кызыл-Ty, относящегося к предшествующему этапу V–III вв. до н. э. В этом, более раннем, кургане погребение совершено в низком деревянном срубе, а в северной его части положен верховой конь. В некоторых курганах Кула-Журги совпадают устройство могилы и обряд, но костяк находится в каменном ящике. Весьма возможно, что именно к комплексам типа Кызыл-Ту, имеющим прямые аналогии в памятниках Алтая, и восходят кулажургинские. Кроме того, из общей массы кулажургинских памятников выделяется несколько курганов с захоронением коней. Они, вероятно, являются более ранними (IV–III вв. до н. э.). Большинство же курганов хронологически расчленить нельзя. Все сказанное разрешает, на наш взгляд, высказать предположение об известной генетической преемственности между населением буконьского и кулажургинского этапов.