Стервам слова не давали
Шрифт:
-- Ну, это вам пустышку в слюнявый ротик заложить надобно? Или там что-то про подтягивание ползунков было, вы как-то не вдавались в подробности?
Пока ошарашенный директор смотрел на меня как на новые ворота, я прошла вглубь кабинета, уселась на его стол и, не отпуская взгляда, продолжила.
-- Ну, не молчите, только что так яро распинались. А теперь-то чего? Какули в подгузник закатились? Так я их быстро вытрясу, не боись.
-- Вы... вы кто такая? Я вас не вызывал. – Отходя от моей нескромной наглости просвистел он сорванной от крика глоткой.
-- Как раз меня вы и вызывали. Вон, мой оболтус сидит.
Глянула на сына. Скривилась, оценивая багровеющий синяк под левым глазом, разбитую губу и ещё один синяк, на скуле, плавно переходящий в тот, о котором я сказала ранее.
-- Мам, ну, мы бы и сами договорились. – Вякнул, было, мой архаровец и я умилилась, весь в мать.
-- Слышала я, как вы тут договаривались. Вон, хрустальные
-- Сергей Владимирович.
-- Да, Сергей Владимирович. Вы так давно добивались аудиенции и теперь так неприлично долго молчите, что я начинаю подумывать, а не контузия ли у вас. А? Нет? Вы кивните хотя бы. – В растерянности развела руками.
-- Это у вас контузия, причём на всю голову! Что вы здесь несёте?
-- Пока бред, исключительно словесный, но могу и яйца, если продолжите так же кричать.
-- Да я вас, да я... – Продолжал свистеть директор, пока я вежливо, смилостивившись над болезным, не протянула ему полный стакан воды.
-- Спасибо. – Отдышавшись от первого глотка взахлёб вспомнил он.
-- Ну, и кто тебя так отделал? – Глянула весёлыми глазами на сына, хоть и больно за него, но и тот факт, что не сопляк, меня радует. – Этот что ли, малахольный? – Я перевела взгляд на тощего мальчика в другом углу кабинета, он, так же как и мой, стоял, опустивши буйну головушку, вряд ли от стыда, скорее от комичности ситуации. Два крепких бугая, мой, правда, покрепче, и не могут разрешить спор! И только внимательно оглядев мальчугана и не обнаружив на теле значительных повреждений, узрела папашу за его спиной. Даже искренне удивиться не получилось, завидев Филиппа Аркадьевича, смотрела так, словно всегда знала, что у него жена и стая ребятишек.
-- Этот. – Отозвался Андрей и отвлёк моё внимания от многословного взгляда Фили.
-- Чего дрались-то, ребята? – Пользуясь временным тайм-аутом в виде передышки от директорского крика, продолжила я.
-- Девушку они не поделили. – Отозвался директор и плюхнулся на своё кресло. Сначала хотел согнать меня со стола, но потом махнул рукой, позволяя оставаться неподвижной.
-- Так это же хорошо!
-- Что хорошего?
-- Хорошо, что не мальчика. Знаете, какой случился бы конфуз? Только вот одного не пойму, где та, кого вы так усердно делили?
-- У неё парень оказался. – Буркнул мой Андрей и опустил голову ещё ниже.
-- Ну и лопухи-и! Кто же так поступает? Нужно было собраться вместе и отметелить того парня.
-- Так он же их и разнимал! – Вклинился директор.
-- Клоуны. Ну, с вами понятно, а меня зачем звали?
-- Так определиться с материальным ущербом. – Цокнул языком директор, вскочил с места и едва ли не за руку поволок меня следом.
Минув длинный коридор славы и почёта, в котором несколько раз остановились и директор похвалился предо мной достижениями и заслугами, мы оказались в столовой. В этой самой столовой из целой мебели осталась только табуретка дежурного, которую этот самый дежурный своей попой, скорее всего, и грел во время погрома.
-- Четырнадцать столов, семьдесят два стула, посуду мы даже не учли.
Директор всё зудел и зудел, а я ловила на себе взгляды Фили, который призывал отвлечься на него, правда, половину из них я оставила без внимания, а вторую половину проигнорировала вовсе. Когда это жужжание над ухом, а так же вид пропитанной потом бледно-розовой рубашки довёл меня до нужной кондиции, словесный понос я посчитала необходимым закончить.
-- Значит так, когда всё учтёте, тогда и созвонимся. Но беспокоить меня во второй раз не советую. Вот, Андрей. – Я толкнула в спину сына, который тут же шагнул вперёд. – С ним и решайте все наболевшие вопросы. А вы, -- обратилась уже к двоим участникам разборок разом, -- в следующий раз будьте умнее, и решайте спорные вопросы на ринге. Это будет по-взрослому. А сейчас вы как базарные девки, в волосы друг другу вцепились и катаетесь на полу на радость случайному зрителю. У меня всё.
-- Э-э, Филипп Аркадьевич?
-- Без комментариев. – Ответил как всегда немногословный Филя и первым удалился из помещения.
Прочитав сыну небольшую лекцию о вреде драки за заведомо чужих девочек, я отпустила его в раздевалку и вышли из здания школы мы вместе. Филя, держась за своего подопечного, стоял у крыльца, тоже, видимо, учил жизни.
-- Лариса...
-- Нам не о чем говорить. – Тут же прервала я тираду, развернулась на месте и ушла, подталкивая сына вперёд.
Уже стоя возле машины, потрепала его за густую шевелюру, пока он милостиво склонился, позволяя мне побаловаться. Сын у меня высокий, ростом с Филю, если не больше, плечистый, широкий, в общем, совсем не в меня, редко позволяет проявить мне свою нежность на людях, вот и приходятся делать вид, что я зверь в юбке, и только в такие моменты, когда он провинился, могу оторваться и побаловать
Больше у нас с сыном разговоров по поводу происшествия не случилось, уже по пути домой он попросил остановиться и выскочил к друзьям. А что, он у меня парень занятой, что не школа, то соревнования, что не мальчики, то девочки, так и носится как волчок, весь в родителей. Муж мой всё мечтал предпринимателем стать, при мне не стал, а сейчас уже не интересно, от балласта в виде семьи он избавился вовремя и вполне возможно, что всё и выгорело, а так... махнуть рукой, сплюнуть и забыть. Меня вообще-то сейчас больше занимал другой вопрос: вот, Филя, он же так смотрел, словно что-то сказать хочет. Ага, мол, это племянник, сын моей дорогой сестрёнки или вообще соседский мальчик, но суть не в этом. Щенячьим взглядом он посмотреть сумел, мой отказ общаться принял достойно, но, люди, а как же золотое правило: если женщина сказала «нет», то это то же самое «да», только позже. Неужели кто-то ещё не в курсе? Я всё это к тому, что уже час прошёл, а от него ни строчки, ни звонка. Всё же я надеялась на извинения, многократные игнорирования трубки, с моей стороны, настойчивость и упорство – с его. Но нет, он спокоен и наверняка уверен, что я переживаю, и ведь переживаю, а! Всегда думала, что я бронетранспортёр, танк, локомотив, который прёт напролом к своей цели, а вот встретила какого-то Филю и сама вспомнила каково это, скулить в уголочке. Это, конечно, образно, но, чувствую, до крайности не далеко. Успокоилась я только часам к десяти вечера, когда он всё же позвонил, к слову, номер я его вспомнила, он как в той песне: «Номерок блатной, три семёрочки...», вот и Филе под конец подфартило и, разумеется, я не ответила, с достоинством выдержала пиликание, которое так и хотелось прервать сексуальным «Да-а...», но сексуально, это ведь не ко мне, в такие игры я играть не умела никогда, поэтому и воздержалась. А в пять утра, с полными штанами счастья отправилась в распростёртые объятия работы. Это вам не дуру гонять, косить под начальника, здесь результат нужен, да и процесс пропускать не рекомендуется. И не важно, что банкет на воскресенье вечер, в субботу тоже дел предостаточно, вы ведь не думали, что вам реально из куска замороженного мяса за двадцать пять минут готовят маринованную телятину, нет? Вот и я о том же, заготовки делаются задолго до того как. И здесь вам и высшая математика, и точный расчёт, и анализ данных: как часто, что, и с какой периодичностью заказывает клиент, и попробуй только прогадай – вылетишь в трубу. Ресторан это не дешёвый фаст фуд, у меня на кухне всё свежайшее, и никакого выковыривания огурцов из позавчерашнего салата, и майонезу бой! В общем, работка ещё та. Вот и принялась я гонять своих разгильдяев, которые все как один загорелые, довольные, как коты после бабушкиной сметаны и даже не отличишь, кто на огороде, кто на даче, а кто на Мальдивах парился.
-- Почему чеснок всё ещё с сердцевиной?.. Кто мнёт базилик?.. Кто оставил рыбу в морозильнике?!
И такая дребедень круглый год и целый день (не подумайте, стихами я не говорю, нагло сплагеатила у великого и могучего К. Чуковского). Домой вернулась за полночь, чтобы завтра опять же, в пять утра, окунуться в атмосферу жарки, парки и неэтичной профессиональной ругани. Ближе к обеду в ресторан прискакал и Лёнчик с Людкой, она его никуда не отпускает, но скажу честно, такого красавца и я бы не отпустила. Так вот, начальник, он обязан быть, руку каждому пожать, оказать почёт и уважение, не забыть похвалить новое колье дамы, поэтому мне иногда проще прикинуться обычным подсобным рабочим, чем лебезить перед чинами и их семьями. Так и сегодня, нос из своей кухни не высовывала, а когда гости прибыли, устроились, началась стандартная рабочая атмосфера, можно было выдохнуть спокойно. Я закрылась в каморке, которую, явно завышая значимость помещения, называю личным кабинетам. Кабинет так себе, скорее комната, где можно побыть одной, у Лёни там не побалагуришь, ноги на стол не забросишь, а у меня ведь работа стоячая, нужно входить в положение, а не объяснять всем и каждому, что кровь по венам течёт медленно и ей нужно ускорять отток путём поднятие нижних конечностей вверх. Я как раз расслабилась, пошевелила десятком нижних пальцев, мысленно произнося: «Кайфф», потянула ароматный кофе из малюсенькой чашечки, которую когда-то спёрла у знаменитого бариста из Венесуэлы, отдавать по-хорошему он, видите ли, не хотел, укради, говорит, тогда твоя. И ведь украла, да так, что пропажу он заметил уже на другом континенте и не поленился, позвонил, разрешил пользоваться по усмотрению и дал целую инструкцию по уходу. Кофе я отхлебнула, глаза закатила, представляя как нежусь на палящем солнышке той самой Венесуэлы, как вдруг: