Стервятница
Шрифт:
Моника кивнула.
— Я предлагаю вам сделку. Мне нужно сегодня продать этот дом.
— Этот дом?! — она удивленно воззрилась на Валентино.
— По вашей реакции вижу, он вам понравился. Сегодня вы сможете почувствовать себя его хозяйкой. Утренняя газета уже напечатала мое объявление о продаже, задействована контора по продаже недвижимости. Видите ли, Моника… Вы правы, думая, что ваши друзья, находясь в тюрьме, могут навредить мне. Поэтому я вынужден быстрее продать свой дом, чтобы полиция до него не добралась. Вы должны будете сыграть мою жену и помочь
— Для чего же понадобилась жена?
— Покупатели, скорее всего, окажутся семейной парой. Запомните главное правило: вы продаете не дом, а продаете счастье в этом доме. Покупатели муж и жена, следовательно, мы продаем семейное счастье. Будьте примерной супругой!
Монике сильно захотелось курить.
— Верните мои сигареты и мундштук.
— Ни за что! Курение — болезнь, но я берусь излечить вас, — Валентино взял круглую бутылку черного стекла и наполнил маленькую хрустальную рюмку. Орехового цвета жидкость источала горьковатый аромат.
— Если это яд, то, несомненно, я излечусь не только от курения, но и от жизни.
— Выпейте. Это горький бальзам придворного врача императорской семьи. Он появляется исключительно на столе у Габсбургов. И честь для меня с вами почувствовать его чудодейственную силу. В состав входит более сорока целебных трав, собранных по всему свету.
Моника медленно поднесла рюмку к губам, на языке появился вкус экзотической смеси трав и специй.
— Как же вы достаете лечебный настой, которым потчует императорский лекарь своих царственных пациентов?
— Это достаточно сложно, учитывая, что рецепт засекречен. Придворный врач знает все компоненты наизусть, но на всякий случай оставил описание состава у архиепископа.
Моника сделала маленький глоток.
— Жаль, он быстро заканчивается, хоть я берегу его и экономно использую. Осталось всего две бутыли. А следующую партию я получу лишь через два месяца, да и это сопряжено с огромным риском. Так вы согласны помочь мне?
После завтрака ее перепоручили заботам со вкусом одетой итальянки, та занялась ее прической, лицом, руками. Эти хлопоты немного отвлекли от предстоящего. В зеркале отразился ее новый облик: голова, покрытая кудрями, подведенные угольным карандашом глаза, платье морковного цвета, облегающее фигуру. На туалетном столике в беспорядке смешались щипцы для завивки, пудра, помада, булавки, шпильки.
Эхом по комнатам разнесся звонок, заставивший Монику вздрогнуть. Покупатели прибыли, а она сама не видела и половины дома! Бегом она бросилась вниз по лестнице, обогнула бассейн, минула гостиную и наконец, запыхавшаяся, очутилась в прихожей.
Гости снимали шляпы. Валентино, сама элегантность и очарование, приветствовал их: представившись, жал руку добродушному толстяку и целовал затянутую в перчатку пухленькую кисть его жены, простенькой хохотушки. Заметив Монику, выглядывающую из дверной щели, Валентино вытащил ее на середину прихожей:
— Моя супруга, Моника.
Монти, видимо, старался приспособиться к провинциальной простоте гостей. Назвал ее только по имени. Но оценят ли деревенские
— Герр и фрау Кнапп, — знакомил их Валентино.
— Очень рада, — она улыбнулась и протянула холодную, как мрамор, ладонь для пожатия.
«Возьми толстяка под руку!» — шепотом скомандовал Валентино, и они разделились по парам.
Моника впервые находилась в передней, ее взгляд скользил по стойке для зонтиков, вешалке для шляп, каменной мозаике пола, возвращаясь к дубовой лестнице с лаковыми ступенями, уносящейся на второй этаж. Они завернули в гостиную, во врата тропиков с тигровыми шкурами на бархатных креслах и янтарно-черным ковром, что уводил к пальмам и оазису бассейна.
Власть ее голоса превращала Кнаппа в послушного кролика, а обаяние и комплименты Монти заставляли фрау Кнапп заливаться смущенным смехом. Осмотрев бассейн, кухню, столовую, процессия двинулась в другое крыло. Гостиная с роялем пришлась по вкусу фрау Кнапп, а ее муж остался в восторге от бильярдной и маленькой комнаты для игры в карты.
Моника на минуту окунулась в воспоминания о собственном доме: мебель из смоковницы, покрытая толстым слоем краски в подражание египетской старине, с позолоченными фигурками крылатых змей. Здесь же царствовала классическая простота, упрощение декора. В этом и был особый шик: ничего лишнего, все целесообразно и логично, без пошлой вычурности. И Валентино нравилась такая обстановка и обозначающие ее модные словечки: «конструктивизм, функционализм, баухаус, югендстиль, эклектика…». Библиотеку Монти гостям не показал, провел их по лестнице наверх, в кабинет. На письменном столе соседствовали телефон, блокнот и футляр для визиток. Чистоту стиля нарушал сейф, не скрытый в стене ни картиной, ни панелью дорогого дерева. Как ни странно, он оказался гордостью хозяина, Монти с нескрываемым удовольствием демонстрировал замок с двойной комбинацией.
— Шифр состоит из определенного слова и набора цифр. А металл не разрежешь ни одним инструментом.
В соседствовавшей с кабинетом спальне Валентино пристроил фрау Кнапп к мужу, а сам обвил стан Моники.
— Здесь мы провели много чудесных мгновений, — Валентино прижал ее к себе, и Моника почувствовала на затылке его поцелуй. В отведенной самому себе роли он явно перебарщивал.
— Милый, мне жаль расставаться с нашей спальней! Где еще нам будет так хорошо?! — воскликнула она и процедила шепотом: — Может, откажемся от продажи нашего гнездышка?
Герр Кнапп закашлялся, и Валентино поспешил увести посетителей дальше по коридору мимо череды спален для гостей. Наконец их взору предстал зал с начищенным воском узорчатым паркетом. Моника подбежала к граммофону и опустила мембрану на пластинку. По дому разлилась знакомая мелодия Штрауса, и в такт ей девушка закружила доброго толстяка, весело отбивающегося и неуклюже наступающего на носки ее туфель. Валентино подхватил хохочущую фрау Кнапп и умело вальсировал с ней, не отрывая взгляда от кружащейся в вихре танца Моники.