Стервятники (Мертвый сезон)
Шрифт:
За исключением, разве что, ее интимной жизни. Это вообще была даже не жизнь, а черт-те знает что. То по уши, с ходу втрескается в какого-нибудь типа, с которым и полчаса невозможно было провести в одной компании (но Марджи удавалось волыниться с ним месяцами), а то на несколько недель засядет у себя в комнате, словно медведь в берлоге, и никого не желает видеть. Прямо как зверь раненый, который зализывает свои раны и ждет, когда спадет снег.
К счастью, хоть в этом в последнее время стали отмечаться сдвиги к лучшему. Этот парень, с которым она сейчас встречалась, Дэн, любил ее и не скрывал данного факта. И хотя сама Марджи испытывала к Дэну несколько более сдержанные чувства, она тоже не имела ничего против него, хотя
И все же Карле хотелось бы видеть свою сестру более решительной и целеустремленной – возможно, потому, что во многом благодаря именно этим качествам ей самой удалось нормально прожить последние несколько лет. Снова задумавшись о себе самой, Карла поймала себя на мысли о том, что, борясь за собственное благополучие, она все же избрала слишком жесткую тактику и в противоборстве чувств и воли отдала слишком большой приоритет последней. Иногда Карла даже задавалась вопросом, сможет ли она вообще – когда придет время и появится на то желание – влюбиться снова.
И все же собственную судьбу она оценивала несколько более позитивно, нежели судьбу сестры. Марджи до сих пор оставалась во многом нежным цветком, и хотя временами Карла смутно угадывала в ней задатки достаточно сильной личности, конкретных проявлений этого качества еще приходилось только дожидаться.
Откинув дверцу топки, она подбросила в огонь пару поленьев. Ну вот, а теперь можно и душ принять. Душ, чашка кофе, небольшой закусон – и она снова почувствует себя свежей и бодрой. А ведь ей хотелось и почитать немного перед сном.
Раздевшись в спальне, она голой прошла в ванную. Карла знала, что вода уже должна была как следует согреться, а потому включила душ и стала дожидаться, пока пойдет пар. А между делом принялась рассматривать себя в зеркало. И не смогла удержаться от смеха. В самом деле, могло показаться, будто она видит перед собой двух разных людей. Руки грязные, все лицо в полосках и мазках непонятно чего, но темного, а на голове не волосы, а так, пыльная пакля какая-то. Зрелище было такое, словно голова и руки у нее были сделаны из резины, и она на День всех святых надела их на в общем-то аккуратное, чистое и весьма милое тело. Следовало признать, что в свои тридцать два года Карла имела тело ничуть не хуже того, что было у нее в двадцать лет. Попка, правда, немного отвисла, зато в остальном кожа была очень даже ничего. Она повернулась боком – маленькие груди слегка колыхнулись. И линия довольно милая, – подумала Карла.
Душ оказал на нее именно то воздействие, на которое она и рассчитывала – успокоил и во многом освежил. И даже чуточку возбудил. Она вообще любила заниматься любовью только после ванны или душа, когда тело было абсолютно чистым, и совершенно не понимала тех людей, которые предпочитали делать это по утрам. Ведь если разобраться, утро – самое грязное время суток – для твоего тела, разумеется. Всю ночь пролежала, завернутая в простыни, при этом наверняка потела, изо рта запах, словно из канализационной трубы, волосы свалявшиеся, растрепанные. Бр-рр, мерзость какая!
Зато после душа было уже совсем другое дело. Все тело снова ожило, кожа аж похрустывала – как жаль, что поблизости нет Джима. Никогда еще она не чувствовала такого желания снова оказаться в объятиях Джима, как сейчас, когда его не было рядом с ней. Как же давно у них было это в последний раз... Ну да ладно, – подумала она, – дождусь завтрашней ночи. Не так уж долго осталось ждать.
Карла насухо вытерла тело и замотала свои длинные, темные волосы во влажное махровое полотенце. Затем набросила банный халат и приготовила себе на кухне чашку кофе. С едой решила особо не мудрствовать и приготовить что-нибудь простое: поджарить кусочек цыпленка и сделать овощной салат. И к черту весь этот холестерин – можно ограничиться грибами, луком и перцем, ну, разве что, добавить еще чуточку чеснока и соевого соуса. Но все же, насколько лучше она себя чувствует после душа – в пору хоть снова уборку затевай. Слава Богу, что больше ничего делать не надо.
Она медленно попивала из чашки.
А когда стояла у раковины и мыла перец, по ее голой ноге пробежала мышь.
Карла аж подпрыгнула на месте. Вот ведь мерзавка маленькая!
Потом посмотрела, как зверек на несколько секунд затаился поодаль от нее, дрожа всем своим крохотным тельцем. Она рассмеялась, подумав о том, что ее теплая нога стала для мышки столь же неожиданным сюрпризом, как и ее появление для самой Карлы. Затем мышонок стремительно скрылся за углом буфета, в котором, естественно, хранились хлеб, мука и сахар. Итак, война объявлена. Плохо, очень плохо. Вот ведь чертовка!.. А потом помет за ней подбирай.
Карла вспомнила чердак и то, что видела где-то под мойкой несколько мышеловок. На ночь обязательно надо будет поставить их в буфете и за гардеробом. Какая же все-таки жалость, что у нее нет кошки. Она терпеть не могла мышеловок. Ну что ж, нет, так будет – жизнь-то не кончается. Да и сахар с мукой ей тоже были очень даже нужны. Ну что ж, если повезет, к утру с мышкой будет покончено.
21.30.
Он долго наблюдал за ней через окно кухни. Карла сидела за столом спиной к нему, держа на коленях раскрытую книгу. Она практически не двигалась, но ему все равно нравилось подсматривать за ней, тем более, что сама она не смогла бы разглядеть его, стоящего в темноте за окном. Он терпеливо ждал и испытывал легкое удовлетворение, когда она слегка шевелилась, сидя на стуле. Он пристально наблюдал за тем, как легонько шевелились ее бедра, и вскоре почти с уверенностью мог определить, когда она собирается перевернуть очередную страницу. Понравилось ему и то, как она сняла с головы влажное полотенце и встряхнула своими длинными, темными волосами. Какая симпатичная. Как бы ему хотелось сейчас издать какой-нибудь звук, испугать ее, заставить подпрыгнуть. Но нет, не надо этого делать.
Его широкая ладонь скользнула по рукоятке топора – вверх-вниз.
Сидя в доме, Карла расслышала легкий щелчок.
Мышеловка! – пронеслось в голове. Она отложила книгу, прошла к шкафчику и распахнула его створки. Нет, все на месте. Снова закрыв шкафчик, она перешла к комоду – и здесь ничего. Так, теперь буфет.
Вот она! Слава Богу, обошлось без крови. Маленькая серая мышка с переломанной у лопаток спиной; глазки широко распахнуты, изо рта торчит кусочек сыра, одна лапка вытянута вперед, тогда как другая почти полностью скрыта под телом; под задними ногами крохотная лужица. Охваченная некоторым смятением, Карла несколько секунд как зачарованная стояла у окна и смотрела на мертвое тельце – если она сейчас дотронется до него, то почувствует его тепло.
Она решила не прикасаться, а просто взяла всю мышеловку и направилась с ней к задней двери. Открыла ее и выглянула в безлунную темень позднего вечера. Надо же, какая поразительная, бездонная темнота окружает тебя всякий раз, как только выедешь за город, – подумала она. Карла не видела даже дальнего края крыльца или двери сарая. Хорошо еще, что дровами успела запастись заранее.
Она еще немного постояла, всматриваясь и вслушиваясь в ночную тишину, нарушаемую лишь отдаленным кваканьем лягушек, стрекотом сверчков, и всем телом ощущая влажный, прохладный воздух. Пасмурная выдалась ночка, – подумала Карла и, размахнувшись, изо всех сил зашвырнула мышеловку в заросли золотарника, одновременно подумав о том, какой же зверек отыщет ее там. Енот, может быть – парочка их всегда бродит где-нибудь неподалеку от дома, – вспомнила она, после чего вернулась в дом и закрыла дверь.