Стервятники
Шрифт:
Неведение рождало неуверенность - вкрадчиво забирающуюся в сердце тревогу завтрашней неизвестности. Червем точило душу неведение.
Но все более отчетливым становилось другое: с каждым днем, с каждой луной он слабел. И долгие часы, которые он проводил ежедневно на крошечной площадке Ара-Ош-Уула, желая наполнить себя небесной энергией жизни. Это помогало всё меньше и меньше, как не желал он, как не молил богов.
Желание и молитвы не рождали способность. Он утратил умение усилием воли делать тело послушным и невесомым, невесомым, как птичье перо, как пух. Почему тело и разум
Неужели из-за того, что он, по долгу Хранителя, повернул Колесо Жизни против движения Желтого Бога и пять раз его стрелы били в цель? Никто в этом мире не имеет право поворачивать вспять Колесо Жизни. Ни Просвещенный, ни даже Сам Просветленный. Нет у них нет это права.
Но ему оно вручено! И разве боги не видели, что тетиву он натягивал по долгу Хранителя? И последний раз это тоже произошло по долгу. Разве это была добыча охотника, разве он, хотя бы на мгновение испытал низкое чувство обладания чужой вещью? Он оставил даже стрелы, последние стрелы, с ними, почувствовав, что нет в руках той силы, которой достаточно, чтобы натянуть тугую тетиву.
Вот она, истина! Он перестал быть Хранителем, когда ушла сила. И встал перед взором прежний Хранитель. Немощный и жалкий. Сгорбившись, уходил на голый склон. И вот он сам стал таким же. Тля. Презренный прах, все силы которого ушли, растворились за минувшие шесть циклов. Таким же. Иссякли силы держать оружие, не слышит Голоса, не может почувствовать Пронзительного Взгляда, летящего к нему?.. Значит - не может он больше быть Хранителем. Стар и слаб. А еще нарушил долг: послав последнюю стрелу, не заставил себя пополнить запас, уговорив себя не тратить силы на это. Он сказал себе, что сил больше нет, а тетива слишком туга.
Шесть циклов. И у него нет Дороги Возвращения. А может, и не было ее никогда? И обозначенные для стражи шесть циклов - предел?
Да!.. Вот оно в чем - Озарение! Вот она - Великая Истина о Дороге Возвращения Хранителя. Никто никогда из Хранителей не стучался в ворота небесного храма Шамбалы. Никто и никогда. А может, и Шамбалы. Не-е-ет!!! Да поразят его смердящий язык боги! Прочь, прочь, смрад, поедающий разум и веру!
Кто сказал, что он имеет права на бессилие, пока не пришел новый Хранитель?! Шесть циклов. И все чаще и чаще появляются
Посягающие. Загадочные, непонятные. В диковинном облачении. Он должен попробовать еще раз, он должен совершить арджоха. Он должен дождаться прихода нового Хранителя.
Глава 13. АЛЕЙНИКОВА, 13 января 1994 года
СВЕТЛАНА Васильевна Алейникова, тридцатилетняя «следачка» - старший следователь областной прокуратуры, - никогда себя к мужененавистницам не относила, но после окончания юрфака Иркутского университета на сильный пол ей хронически не везло.
Она почти уверила себя в этом, дважды побывав замужем, первый раз полтора студенческих года перед выпуском, второй раз - пять лет назад.
Первый семейный стаж - банально, но факт - прекратила лучшая подруга, с которой до своего замужества Светлана Васильевна делила комнатенку в вечно гомонящей обшарпанной общаге. Лучшая подруга была свидетельницей на немудреной свадьбе
Второй брак тоже был недолгим. Попав по распределению в глубинку, затрапезный районный центр в трех сотнях верст от столицы солнечного Забайкалья, молодая следовательница райпрокуратуры поселилась у шустренькой бабки, сняв уютную маленькую комнатку с пожелтевшим тюлем на оконце.
Через полгода из армии прикатил «на постоянное место жительства» бабкин сынок - такой же шустрый, как мать, отставной прапорщик Константин.
Жиличку зеленоглазый Костя начал штурмовать в первый же вечер. Парень, в общем-то, был видный, в руках все горело, но в родном селе задерживаться не собирался, красочно расписывая свои связи в Чите, где он до этого служил свою сверхсрочную подписку в штабе тыла Забайкальского военного округа.
Света послушала-послушала его рассказы о жизненных перспективах, да и подумала, что областной центр почему-то лучше, чем районный.
Через месяц расписались. Чинно посидели со свекровкой и немногочисленной родней со стороны мужа за небогатым столом, на котором, пожалуй, только спиртного было - хоть залейся. Костя и залился. Наутро виновато оправдывался, приводя решающий, на его взгляд, аргумент: такое счастье ему привалило! И ведь поверила. А что ей оставалось. С пятнадцати лет практически одна: родители утонули, провалившись с машиной в полынью, растила бабка. Умерла, когда Светлана училась на втором курсе.
В одном Константин не соврал: вскоре они действительно сменили унылый райцентр на читинский пригород. Благоустроенную квартиру получили в ДОСе, в сосновой Атамановке, от военного авторемонтного завода, куда устроился муж.
Удачно сложилось со службой и у Светланы: покривилось- покривилось начальство, но подписало приказ о переводе в областной центр, в Ингодинскую районную прокуратуру. На этом удачи и закончились.
Через год от Костика не осталось ничего. Ни выправки былой, ни рук золотых. Они-то его и погубили. Как мастер, нарасхват был. Полковники приезжали, заискивая. Чуть ли ни ежедневно Костик, ублажив очередного автовладельца с большими звездами на погонах, приползал к родному порогу «на четырех»...
Пять лет назад развелись. С разменом квартиры ничего не получалось, а жить с вечно пьяным и наглеющим бывшим мужем. Спасибо тогдашнему и нынешнему начальнику Алейниковой, внешне хмурому и бурчащему Тимофею Палычу: сходил к прокурору области, а тот позвонил кое-кому. Квартиру Светлане Васильевне не дали, но в общежитии молодых специалистов комнату получила отдельную, на втором этаже, рядом с душем.
Потом Тимофея Палыча перевели начальником следственного отдела в областную прокуратуру, а он уж Алейникову перетянул за собой, увидев в молодой женщине способную и перспективную «следачку». Под крыло взял, по-отечески, узнав, что никого на этом свете у Светланы нет.