Стихи (2)

Ваншенкин Константин Яковлевич

«Парашютные тонкие стропы…»

Парашютные тонкие стропы На поляне лежат под сосной. Заросли партизанские тропы Переспелой малиной лесной. Нас дорога лишила покоя, Мы с тобою ночами не спим. А туманы плывут над рекою, Словно сизый махорочный дым. Солнце в тучи зашло к непогоде, Слышишь, гром прогремел в тишине? И дожди над хлебами проходят, Как полки по родной стороне. Все-то снятся нам узкие тропки И геологов трудный поход, Пара спичек в последней коробке… А дорога зовет и зовет. …Сообщив изумленным соседям, Что до поезда двадцать минут, Мы однажды возьмем и уедем, Пусть потом вспоминают да ждут. 1949 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Бывший ротный

В село приехав из Москвы, Я повстречался с бывшим ротным. Гляжу: он спит среди ботвы В зеленом царстве огородном. Зашел, видать, помочь жене, Армейский навести порядок И, растянувшись на спине, Уснул внезапно между грядок. Не

в гимнастерке боевой, Прошедшей длинную дорогу, А просто в майке голубой И в тапочках на босу ногу. Он показался странным мне В таком наряде небывалом. Лежит мой ротный на спине И наслаждается привалом. Плывут на запад облака, И я опять припоминаю Прорыв гвардейского полка И волны мутного Дуная. В тяжелой мартовской грязи Завязли пушки полковые. "А ну, пехота, вывози! А ну, ребята, не впервые!.." Могли бы плыть весь день вполне Воспоминанья предо мною, Но я в полнейшей тишине Шаги услышал за спиною. И чей-то голос за плетнем: – Простите, что побеспокою, Но срочно нужен агроном… Я тронул ротного рукою. …Мы пили с ним два дня спустя, Вина достав, в его подвале, И то серьезно, то шутя Дороги наши вспоминали. Потом уехал я домой, Отдав поклон полям и хатам, Остался славный ротный мой В краю далеком и богатом. И снится мне, как за окном Деревья вздрагивают сонно. С утра шагает агроном По территории района. По временам на большаке Пылит пехота взвод за взводом, Да серебрится вдалеке Гречиха, пахнущая медом. 1949 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

«В реке умывшись перед сном…»

В реке умывшись перед сном, Спустилось солнце в долы. Не слышно шума за окном Давно закрытой школы. Ушла из школы детвора, Закончив стенгазету. И все затихло, до утра: Ни говора, ни света… А ты к экзаменам сейчас Готовишься, робея. И вот уже который раз Пишу в Москву тебе я О том, как рыжики растут На солнечных полянах, Какой невиданный уют Среди озер стеклянных, Как удивительна вода Под крышей краснотала И чтобы ты ко мне сюда Скорее приезжала. …Стучат на столике часы, Давнишний твой подарок, Девчата в лентах (для красы) Глядят о почтовых марок. А за селом овсы шумят, Качается гречиха. Идет тропинкою солдат, Насвистывая тихо. Ведет он девушку одну Росистой стороною… Луна похожа на луну И ни на что иное. 1949 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Первогодкам

Полк деревья валил для блиндажных накатов, Полк упрямо работал и ночью и днем. Мы пилили на пару с бывалым солдатом, Но у нас плоховато пилилось вдвоем. И товарищ, пилотку на лоб нахлобучив, Говорил, под сосной отдыхая в тени: – Ты москвич-то москвич, а пилить не обучен. Ты не дергай пилу, осторожней тяни… Я тянул осторожней. Пилотка от соли Стала твердой, как жесть. Побелела в три дня. Я набил на руках кровяные мозоли, На земле засыпал, не снимая ремня. Но была оборона готова, и сразу По дороге прямой от села до села, Запевая "Катюшу", согласно приказу Наша рота на новое место ушла. Где ты, ротушка-матушка? Снова горнисты На широком плацу протрубили подъем. И шагают ребята путем каменистым, Очень трудным, но очень почетным путем. Наше ль дело солдатское - вялой походкой Портить строй батальона, не в ногу идти? Спорить нечего, трудно служить первогодкам, Но ведь нам потрудней выпадали пути. Я сегодня ищу подходящее слово, Я стихами высокую службу несу. Мне дороже всего похвала рядового, С кем когда-то мы сосны валили в лесу. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Готовится рота в наряд

Дожди продолжают работу Вторую неделю подряд. Сегодня четвертая рота Идет в гарнизонный наряд. Наряд - это дело такое: Уходит вся рота сполна. Дневальных останется двое Да с ними один старшина. А рота заправится лихо, Винтовки подымутся враз. И станет неслыханно тихо В казарме, где шумно сейчас, Где, стоя на месте высоком, На грудь привинтив ордена, Своим всеобъемлющим оком Глядит на ребят старшина. Заботлив и строг до предела. Недаром у нас говорят: "Святое старшинское дело Солдата готовить в наряд…" И рота стоит на разводе, А дождь не желает стихать. При этой проклятой погоде Намокнет оружье опять. Тихонько вода дождевая Течет по каналу ствола. Винтовка моя боевая, Была б ты жива и цела. И, чтоб не запачкать солдату Винтовки, что так дорога, Поставлен затыльник приклада На черный носок сапога… А дома дневальные наши Задвинули стол в утолок. На ужин получена каша, Один на двоих котелок. За тонкою стенкою, рядом, Соседняя рота живет. Готовится рота к наряду, Солдатскую песню поет. Вздымается песня живая, И рота живет вместе с ней И, воротнички подшивая, Заслушалась песни своей. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

«Ехал я в штабном автомобиле…»

Ехал я в штабном автомобиле Вдоль военных спящих лагерей И, когда повестку протрубили, Вспомнил время юности своей. Вспомнил снова путь солдатский дальний, Издавна знакомый гарнизон. Там сейчас молоденький дневальный В разные заботы погружен. Наливает в умывальник воду И, нарушив утренний покой, Будит старшину и помкомвзвода, Отделенных трогает рукой. И они медлительно, как дома, Чистые портянки в пальцах мнут. Пять минут осталось до подъема, Самых сладких утренних минут. Солнце бьет в распахнутые двери, Теплый ветер ходит вдоль стропил… Даль видна. И я вот-вот поверю, Будто вновь дневальным заступил, Будто рота спит передо мною, Видит сны и дышит горячо. Я побудку слышу над страною И трясу сержанта за плечо. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

«Пронзив меня холодным взглядом…»

Пронзив меня холодным взглядом, Сержант торжественно изрек: – За опозданье - два наряда!.. И тихо тронул козырек. – Так то ж совсем не опозданье, Я просто думал о другом… В ответ на это оправданье Сержант скомандовал: - Кру-гом! И на глазах соседней роты Я точно так же отдал честь И, как велит устав пехоты, Сказал коротенькое: - Есть! И вот, когда спала бригада, Я залезал во все углы, Я отрабатывал наряды И драил чистые полы. Меня команда поднимала, И я вставал, глядел во тьму… Прошло с тех пор ночей немало, Пока я понял, что к чему. Я рассказать решил потомству, Солдатских бед не утаив, Про это первое знакомство И про начальников моих, И про занятья строевые, Про дом, оставшийся вдали, Про время то, когда впервые Ребята в армию пришли, Шинели серые надели, И наша служба началась, И я почувствовал на деле Сержанта Прохорова власть. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

«Комсомольские снились билеты…»

Комсомольские снились билеты Ребятишкам горластым не зря. Проходило последнее лето, И прощайте навек, лагеря. Но когда опускалась прохлада И пора было делать отбой, Выходил представитель отряда Со своею любимой трубой. От нагретого за день металла Растекалось по коже тепло, А труба над водой трепетала, Говорила, что детство прошло. А труба под луною блестела, Как любая из лагерных труб, И, наверно, никак не хотела, Замолчав, оторваться от губ. Ничего в мире не было, кроме Необъятного звука того. И услышал на дальнем пароме Перевозчик веселый его. Он прислушался к этому звуку, Проплывавшему мимо полей, Потянул было смуглую руку К полинялой пилотке своей. Да потом спохватился служивый, Закурил, на костыль опершись… Приближался рассвет торопливый, Посветлела небесная высь. Звук проплыл и растаял у плеса, У склоненных над речкой берез… По песку заскрипели колеса, Подошел к переправе обоз. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

«Ступая очень осторожно…»

Ступая очень осторожно, Покрытый хвоей, мокрый весь, Дед срезал гриб ножом сапожным: "Назвался груздем - в кузов лезь!" Прошел вперед, потом левее, С трудом скрывая торжество. И внук, почти благоговея, Смотрел на деда своего. Грибы стояли, как игрушки, Их даже трогать было жаль. А звук рожка летел с опушки И бередил лесную даль… В семнадцать лет без лишней грусти Покинул парень светлый лес. Бойцом назвался, а не груздем И в тряский кузов молча влез. И служба, трудная вначале, Была изучена, дай бог, Ребята званья получали, Уставы знали назубок. А дед все так же поживает И пишет изредка в письме, Что ребятишкам подшивает Худые валенки к зиме. Зато солдатам нет покоя, У них захватывает дух: Ведь время впереди такое, Где каждый месяц стоит двух. Мелькают дни, проходят годы, Дорога дальняя пылит… Придя с учебного похода, Уснет усталый эамполит И вдруг увидит при подъеме, Когда взлетает звук трубы, Что спит он с дедом на соломе, Вставать пора - и по грибы. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Капитан

Средь высоких сосен подмосковных Дом стоит над речкою, и там, За окном, в одной из тихих комнат, Спит сейчас полярный капитан. Как обычно, снится капитану Ночи шестимесячной тоска, Плотные трехслойные туманы, Жизнь от смерти на два волоска. Дыбятся тяжелые торосы, Видно, смерть шагает по пятам. Обратясь к отчаянным матросам, Говорит спокойно капитан: – Умереть, товарищи, не поздно Никогда. Так лучше поживем! Капитан ворочается грозно На диване кожаном своем… …Тишина. И, как это ни странно, В окна бьет спокойный яркий свет.. Главное же в том, что капитану Даже нет одиннадцати лет. И еще особенно обидно: Даже нет знакомых моряков. Ничего за окнами не видно, Кроме проходящих облаков. Океанов давние соседи, Бурями полночными дыша, Облака, как белые медведи, К северу уходят не спеша. И один отставший медвежонок Все рысит за ними вслед, рысит, На боках, лучами обожженных, Шерсть его косматая висит. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.