Стихи (2)

Ваншенкин Константин Яковлевич

«Поймав попутную машину…»

Поймав попутную машину И торопясь, пока светло, Везет в мешке кинокартину Мальчишка в дальнее село. Была авария в дороге, И он старательно, как все, Из луж вытаскивая ноги, Толкал машину до шоссе. Он утомлен таким движеньем, А те, кто едет вместе с ним, К нему прониклись уваженьем И рассуждают, как с большим. Все задают ему вопросы, Рассевшись около бортов, И предлагают папиросы Различных марок и сортов. Мальчишка важно брови хмурит И объясняет, что везет. А папиросы он не курит, Он только семечки грызет. Вот он прощается с машиной И дальше следует пешком. Тяжел мешок с кинокартиной, Не легок путь с таким мешком. Он видит клуб. Подходит ближе. Глядит, что делается тут. Уже развешаны афиши, Уже билеты продают. Уже закрыт вечерней тенью Соседний сквер и клубный двор. Администрация в смятенье, Что нет картины до сих пор. И тут он молча входит в двери. Его приветствует контроль, Как будто он, по крайней мере, В картине той играет роль. Киномеханик в черном клеше, И тот выходит на порог И говорит: -

Порядок, Леша! Теперь сеанс начнется в срок… И, отойдя скорей в сторонку, Волос откидывая прядь, На свет рассматривает пленку, Стараясь что-то разобрать… Передохнув две-три минутки, Стирает мальчик пот с лица, Он не уйдет из кинобудки Теперь до самого конца. Текут к экрану волны света, На тихих улицах темно… Сегодня в клубе сельсовета Идет хорошее кино. 1952 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

«Пусть в памяти навеки сохранится…»

Пусть в памяти навеки сохранится, Как все дороги снегом замело И как, минуя новую больницу, Я шел когда-то в дальнее село. Я не прошел еще и половины, Погоду ошалелую кляня, Как привлекло окно без крестовины Своей необычайностью меня… …Чтоб тень от рам не падала оконных И чтобы было в комнате светло, В окно больничных операционных Всегда вставляют цельное стекло. И вот когда на землю ночь ложится И ярко освещается окно, Во всем огромном здании больницы Из прочих выделяется оно… И стал следить я взглядом оробелым, Как за оконным тоненьким стеклом, Забыв про все, два человека в белом Внимательно склонились над столом. Стекло слегка подернулось морозом, И видел я, как будто в полумгле, Врачей и человека под наркозом, Лежащего недвижно на столе. Он мнился мне молоденьким служивым, Отважным пограничником-бойцом, И так хотелось, чтоб остался жив он, Что я надолго замер под окном. И я душою детскою измерил Его пути без края и конца, И я врачам внимательным поверил, Как мог поверить младший брат бойца. И я стоял у здания больницы, Но стать мечтал я вовсе не врачом, А тем бойцом, что около границы Упал на снег с простреленным плечом. …И сердце билось, билось учащенно, И я в окне увидел наконец, Как два врача вздохнули облегченно, И понял я, что будет жить боец… Ушел я со спокойною душою Туда, куда судьба меня вела. Заснеженной дорогою большою Шагал я от села и до села. И дней разнообразных вереница Пошла кружить, мелькая предо мной. Далекая районная больница Осталась где-то в детстве, за спиной. Не схваченное жесткой крестовиной, Десятком ярких ламп освещено, Горит вдали над снежною равниной Отчетливое светлое окно. 1952 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Сердце

Я заболел. И сразу канитель, Известный врач, живущий по соседству, Сказал, что нужно срочно лечь в постель, Что у меня весьма больное сердце. А я не знал об этом ничего. Какое мне до сердца было дело? Я попросту не чувствовал его, Оно ни разу в жизни не болело. Оно жило невидимо во мне, Послушное и точное на диво. Но все, что с нами было на войне, Все сквозь него когда-то проходило. Любовь, и гнев, и ненависть оно, Вобрав в себя, забыло про усталость. И все, что стерлось в памяти давно, Все это в нем отчетливым осталось. Но я не знал об этом ничего. Какое мне до сердца было дело? Ведь я совсем не чувствовал его, Оно ни разу даже не болело. И, словно пробудившись наконец, Вдруг застучало трепетно и тяжко, Забилось, будто пойманный птенец, Засунутый, как в детстве, под рубашку. Он рвался, теплый маленький комок, Настойчиво и вместе с тем печально, И я боялся лечь на левый бок, Чтобы не придавить его случайно… Светало… За окошком, через двор, Где было все по-раннему пустынно, Легли лучи. Потом прошел шофер, И резко просигналила машина. И стекла в окнах дрогнули, звеня, И я привстал, отбросив одеяло, Хоть это ждали вовсе не меня И не меня сирена вызывала. Открылась даль в распахнутом окне, И очень тихо сделалось в квартире. И только сердце билось в тишине, Чтоб на него вниманье обратили. Но гул метро, и дальний паровоз, И стук буксира в Химках у причала Все это зазвучало, и слилось, И все удары сердца заглушало. Верней, не заглушало, а в него, В певучий шум проснувшейся столицы, Влились удары сердца моего, Что вдруг опять ровнее стало биться. Дымки тянулись медленно в зенит, А небо все светлело и светлело, И мне казалось - сердце не болит, И сердце в самом деле не болело… …Ты слышишь, сердце? Поезда идут. На новых стройках начаты работы. И нас с тобой сегодня тоже ждут, Как тот шофер в машине ждет кого-то. Прости меня, что, радуясь, скорбя, Переживая горести, удачи, Я не щадил как следует тебя… Но ты бы сердцем не было иначе. 1952 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Верность

Затихли грозные раскаты, Свершилось мира торжество… К вдове погибшего комбата Заехал верный друг его. Сошел на станции, и пеший Прошел он верст примерно пять. Не для того, чтобы утешить, Чтоб вместе с ней погоревать. Он на крыльце поставил вещи И постучал в косяк окна. Он не знаком был с нею прежде, Лишь знал - красавица она. Он красоту ее увидел, Едва лишь глянул на свету, И вдруг почти возненавидел Ее за эту красоту. Он представлял ее другою: Жена погибшего, вдова. А эта может быть вдовою, Пожалуй, год, от силы - два. Перенесет она разлуку И снова жизнь начнет свою. И он душой страдал за друга Так, словно сам погиб в бою. И, словно кто его обидел, Встав как соперник на пути, Он всех мужчин возненавидел, Что могут впредь сюда войти… …А было в комнате уютно. Легко текла беседы нить. И вдруг мучительно и смутно Не захотелось уходить. И в то же самое мгновенье Он ощутил в своей груди И робость, и благоговенье, И неизвестность впереди. Она предстала в новом свете, Явилась в облике ином… Уже настал конец беседе, И рассветало за окном. Осенний дождь стучал уныло, О чем-то давнем выводя. Лишь до порога проводила Она его из-за дождя. Он под дождем слегка согнулся, Пошел, минуя мокрый сад. Сдержался и не оглянулся На дом, где прежде жил комбат. 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

«Самая насущная забота…»

Самая насущная забота Всякого труда и ремесла Это, чтобы новая работа Лучше прежней сделана была. Но бывают в жизни неудачи, Вещи с незавидною судьбой, Бледные. И так или иначе Хуже прежде сделанных тобой. И начнешь, случается, до срока Убеждать себя же самого: "Это положительно не плохо, Нет, ей-богу, это ничего…" Будь недолгим это заблужденье, Ты вперед, мечта моя, лети! Новой песни светлое рожденье Будет мне наградою в пути. Пусть труднее будет год от года Добиваться, сидя у стола, Чтобы наша новая работа Лучше прежней сделана была. 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

«Отец мой пил, скрывая это…»

Отец мой пил, скрывая это. Верней - пытаясь это скрыть. Придя домой, он брал газету, Спешил сейчас же закурить. Он трезвым выглядеть старался И притворялся, сколько мог. Он не ругался и не дрался И лишь дышал немного вбок. Но по глазам его туманным, По выражению лица Я знал, когда бывал он пьяным, Едва лишь гляну на отца. И материнские упреки Я знал - посыплются сейчас. А мне еще учить уроки, Их много задали как раз. Был воздух в доме, словно порох. Но не отца в тот миг, а мать Я в начинающихся ссорах Готов был сердцем упрекать. Урок уроком, школа школой, Но было так и потому, Что знал я нрав отца веселый И как-то ближе был к нему. И я, откладывая книжки, Уже предчувствовал скандал И с убежденностью мальчишки Решал - прощал и осуждал… …Какие пройдены дороги! Но словно все это вчера Я вижу, как учу уроки И как печальны вечера. Отца все нет. Тоскливо. Осень. И мать, забившись в уголок, Сидит и вдруг, бывало, спросит: – А ты не будешь пить, сынок? И до сих пор с тревожной думкой Следит обычно мать моя За той наполненною рюмкой, Что поднимаю в праздник я… 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Весенний снег

Он был зимой прекрасен, а весною Лишился он величья своего. И небо занялось голубизною Над серыми просторами его. Сползает снег в глубокие овраги, Под солнцем ослепительным спеша. Так сходит вдруг ненужный слой бумаги С переводной картинки малыша… 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Младший брат

На зорьке юности туманной Как я ее боготворил! Фонарик новенький карманный Ее братишке подарил. Но был подарок неудачен Он брата слишком восхищал И нас в саду за тихой дачей Порой некстати освещал. Стояла там, в саду, скамейка. И всей душою был я рад, Когда сгорела батарейка И в темноте остался брат. По всей смешной его фигуре Глазами грустными скользя, Сказал я, брови скорбно хмуря, Что тут помочь уже нельзя. И он поверил, чуть не плача, И отошел, судьбу кляня. Но эта легкая удача Смутила несколько меня. Держался в горе он, как надо, И я, признаться, был бы рад, Чтоб стал со мной запанибрата Ее потешный младший брат. Облокотившись на перила, Мы б говорили про нее… Но у него в то время было Мировоззрение свое. Свои мечты, друзья-мальчишки, Азарт мальчишеской игры. И дела не было братишке До смутных чувств его сестры. А чувства вправду были смутны, Под вечер, сидя у окна, Наверно, их в тоске минутной Себе придумала она. И часто я, простившись с нею, Тревожно думал до утра, Что брат характером цельнее И откровенней, чем сестра. Грустнее было с каждым разом Мне на свиданиях… И я Ему отчасти был обязан Тем, что прошла любовь моя. …О, как бы мне теперь хотелось С ним встретиться, поговорить И что-нибудь, хотя бы мелочь, Ему на память подарить! 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

Солдатская судьба

Когда солдат походом утомлен, Под гром любой он может спать глубоко. Но слышит он сквозь самый крепкий сон Негромкий крик: "В ружье!" или: "Тревога!" И он встает, от сна еще горяч, Все чувствуя отчетливо и тонко. Так мать встает, едва услышав плач Проснувшегося за полночь ребенка… Не легкая солдатская судьба! Сухой снежок скрипит под каблуками. Еще поет армейская труба, Хотя давно услышана полками. И мне с трубой армейской по пути, И я готов холодными ночами На зов ее волнующий идти… Вы слышите меня, однополчане? Под вьюгой, что метет над головой, Под ливнем, над равниною гудящим, Я не сойду с поста, как часовой, Поставленный бессонным разводящим. 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.

В послевоенный первый год…

Кругом низины и высотки Полей знакомых и родных. Чтобы вскопать четыре сотки, Уйдет четыре выходных. Там, за деревнею покатой, Поля напитаны водой. И он идет себе с лопатой, Интеллигентный и седой. И он шагает от платформы В пальто, поношенном слегка… Еще до денежной реформы Трудна дорога, далека. Отмена карточек не скоро, О ней не слышно ничего. Еще вскопать придется горы Лопатке старенькой его. И он копает, мучась жаждой, Картошку режет на куски С таким расчетом, чтобы в каждом Цвели зеленые глазки. Еще старания немножко Засажен будет огород. И вот поднимется картошка И зацветет, и, зацветет. И набежит веселый ветер И зашумит среди кустов. И никогда еще на свете Красивей не было цветов. …И деревенские ребята, Глядят, шагая стороной, Как он стоит, держа лопату, Перед корявой целиной. Стоит серьезный, работящий, В пальто, поношенном слегка, И с дужкой вешалки, торчащей Из-за его воротника. 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художеств 1000 енная литература, 1969.