Стихи, не вошедшие в основные сборники

Белый Андрей

Сочтя, бегу — путь не далек —

Накинув плащ, по Т"urkenstrasse

Туда, где красный огонек.

Я знаю, час придет, и снова

Родимый север призовет

И сердце там в борьбе суровой

Вновь сердце кровью изойдет.

Но в миг, как взор падет на глобус,

В душе истает туч гряда.

Я вспомню M"unchen, Kathy Cobus

И Simplicissimus тогда.

Придет бывало — бьют минуты

Снопами

праздничных ракет,

И не грозится Хронос лютый

Потомкам вечно бледных лет.

Вот ритму вальса незаметно

Тоску угрюмую предашь.

Глядишь — кивает там приветно

Мне длинноносый бритый Asch.

Кивает нежно Fr"aulein Ани

В бездумной резвости своей,

Идет, несет в простертой длани

Бокал слепительных огней.

Под шелест скрипки тиховейный

Взлетит бокал над головой,

Рассеет искры мозельвейна,

Как некий факел золотой.

Но, милый брат, мне ненадолго

Забыться сном — вином утех —

Ведь прозвучал под небом долга

Нам золотой, осенний смех!

Пусть бесконечно длинен свиток —

Бесцельный свиток бытия.

Пускай отравленный напиток

Обжег мне грудь — не умер я.

…………………..

21 октября (8 окт.) (1906)

Мюнхен

«Опять он здесь, в рядах борцов…»

Опять он здесь, в рядах борцов.

Он здесь — пришелец из Женевы.

Он верит: рухнет гнет оков.

Друзья свободы, где вы, где вы?

Друзья, на выручку ужель

Не шлете вольного отряда?

Уже рассыпалась шрапнель

Над опустевшей баррикадой.

Вот позвонят, взломают дверь.

В слепом усердии неистов,

Команду рявкнет, будто зверь,—

Войдет с отрядом лютый пристав.

Не дрогнет он. Безумный взгляд

Его лицо не перекосит,

Когда свой яростный снаряд

Жандарму под ноги он бросит.

Промчится бредом пьяный миг.

В груди всклокочет вольный хохот,

Пред ним заслонит мертвый лик —

Всклубится дымом черный грохот.

Тяжелым смрадом пас обдав,

Растянется вуалью блеклой.

Холодный ветер, простонав,

Забьет в разбрызганные стекла.

Швырнуть снаряд не тяжкий труд

(Без размышленья, без боязни).

Тюрьма. Потом недолгий суд,

Приготовленья к смертной казни.

Команду

встретит ровный взвод,

Зальются трелью барабаны.

И он взойдет на эшафот,

Взойдет в лучах зари багряной.

Глядит в окно: вдоль мостовых

Расставленная для ареста

Немая цепь городовых

Вокруг условленного места.

<1906>

А.А. БЛОКУ

Я помню — мне в дали холодной

Твой ясный светил ореол,

Когда ты дорогой свободной —

Дорогой негаснущей шел.

Былого восторга не стало.

Всё скрылось: прошло — отошло.

Восторгом в ночи пропылало.

Мое огневое чело.

И мы потухали, как свечи,

Как в ночь опускался закат.

Забыл ли ты прежние речи,

Мой странный, таинственный брат?

Ты видишь — в пространствах бескрайних

Сокрыта заветная цель.

Но в пытках, но в ужасах тайных

Ты брата забудешь: — ужель?

Тебе ль ничего я не значу?

И мне ль ты противник и враг?

Ты видишь — зову я и плачу,

Ты видишь — я беден и наг!

Но, милый, не верю в потерю:

Не гаснет бескрайняя высь.

Молчанью не верю, не верю.

Не верю — и жду: отзовись.

7 декабря 1906

Париж

«В голубые, священные дни…»

В голубые, священные дни

Распускаются красные маки.

Здесь и там лепестки их — огни —

Подают нам тревожные знаки.

Скоро солнце взойдет.

Посмотрите —

Зори красные.

Выносите

Стяги ясные.

Выходите

Вперед

Девицы красные.

Красным полымем всходит Любовь.

Цвет Любви на земле одинаков.

Да прольется горячая кровь

Лепестками разбрызганных маков.

1907

Париж

ТЕНЕВОЙ ДЕМОН

Прошлое мира

В душу глядится язвительно.

Ветром рыдает устало.

С неба порфира

Ниспала

Стремительно —

Черною, мягкою тенью ниспала.

Прямо на легкие плечи

Порфиру летящую

С неба приемлю,

Бархатом пышным свой стан заверну.

Вот и рассеется лик человечий!

Лиру гремящую

Брошу на землю.

Тенью немой над полями мигну.

Призрачной дланью взволную

Луга я.