Стихи остаются в строю

Майоров Николай Петрович

Сны

Я не знаю, надо иль не надо Сны свои рассказывать в стихах. Только возле города Гренады Я сегодня ночевал в горах. Я видал, как проходили грозы, Слышал, топали издалека, Проплывали верхом бомбовозы, Низом проплывали облака. После снов тяжелых, после боя, После гулких вздохов батарей Небо над Испанией такое, Как весной над родиной моей. Я хожу по улицам суровый, Сплю под дребезжанье гроз. В комнате моей шестиметровой Запах пороха мадридского и роз Из садов распахнутых Гренады, Не увядших на крутых ветрах… Я не знаю, надо иль не надо Сны свои рассказывать в стихах. Если звездными ночами

снится, Как расходятся во тьму пути, Значит сердцу дома не сидится, Значит сердцу хочется уйти. Но оно не скажет мне ни слова, Я пойму его по стуку сам — К опаленным подступам Кордовы, К астурийским рослым горнякам Рвется сердце. Сквозь дожди и ветры Путь его протянется, как нить… …На пространстве в шесть квадратных метров Разве можно сердце уместить? Пусть выходит сердце, как победа, Как луна к раскрытому окну, К черноглазым девушкам Овьедо, Отстоявшим пулями весну. И они, уверенны и ловки, Проходя сквозь орудийный дым, Зарядят тяжелые винтовки Сердцем сокрушающим моим.

Ветер от винта

Как давно нам уже довелось фронтовые петлицы Неумелой рукой к гимнастерке своей пришивать, Золотые, привыкшие к синему, птицы По защитному небу легко научились летать. Хоть клянусь не забыть — может, все позабуду на свете, Когда час вспоминать мне о прожитых днях подойдет, Не смогу лишь забыть я крутой и взволнованный ветер От винта самолета, готового в дальний полет. Не сумею забыть этот ветер тревожной дороги, Как летит он, взрываясь над самой моей головой, Как в испуге ложится трава молодая под ноги, И деревья со злостью качают зеленой листвой. Фронтовая судьба! Что есть чище и выше на свете! Ты живешь, ощущая всегда, как тебя обдает Бескорыстный, прямой, удивительной ясности ветер От винта самолета, готового в дальний полет. Тот, кто раз ощущал его сердцем своим и душою, Тот бескрылым не сможет ходить никогда по земле, Тот весь век называет своею счастливой звездою Пятикрылые звезды на синем, как небо, крыле. И куда б ни пошел ты — он всюду проникнет и встретит, Он могучей рукою тебя до конца поведет — Беспощадный, упрямый в своем наступлении ветер От винта самолета, готового в дальний полет. Ты поверь мне, что это не просто красивая фраза, Ты поверь, что я жить бы, пожалуй, на свете не мог, Если б знал, что сумею забыть до последнего часа Ветер юности нашей, тревожных и дальних дорог. А когда я умру и меня повезут на лафете, Как при жизни, мне волосы грубой рукой шевельнет Ненавидящий слезы и смерть презирающий ветер От винта самолета, идущего в дальний полет.

Валентин Шульчев

«Чем запомнилась мне ты?..»

Чем запомнилась мне ты? Дремучей травой по низинам — Той травой, где скользить и шуршать непривычной ноге, Сладковатым дымкам голубого, как ветер, бензина От ангаров, укрытых в глухой приамурской тайге, И веселыми зорями, что лежат по утрам на озерах, И ветрами, что ходят, дубы пригибая, буяня, крича и грубя, И ночами, густыми ночами, когда в потаенных дозорах Неподкупная пуля да порох берегут до рассвета тебя, И зелеными падями, где стоят по лесному ранжиру Тополя и деревья иных разнородных пород… Ты вошла в мою память, делящая мир на два мира, Тем, что, в память войдя, никогда из нее не уйдет: Самой лучшей на свете, самой прочной и слаженной дружбой Тех людей, что тебя охраняют, смелы и сильны, И большой, боевой, нерушимой испытанной службой, Верной службой во славу великой страны.

В час, когда росой одеты травы…

В час, когда росой одеты травы И просторы вверены луне, Снятся мне мосты и переправы В заповедной дальней стороне. Только я глаза закрою — снится: На широких реках плеск весла, Посвист пули… Это ты, граница, Неотступно в сны мои вошла. Это ты. По всем твоим низинам, В буйных травах, где шуршать ноге, Бродит запах синего бензина, Танки громыхают по тайге. Пронеся стремительные грозы, Молнии, зарницы и грома, Сеном загрузив дворы колхозов, Затопив пшеницей закрома, По дорогам, выцветшим от зноя, Здесь от вод Хасана до Читы Проплывает лето золотое, Пышно разодетое в цветы. Здесь шумят невиданные травы, И бежит гремучая вода, Это ты, хранимая по праву, Родина свободы и труда. Здесь на сопках и на всех озерах — Летних зорь червонное литье. Сталь в ночи. Отважные дозоры. Штык и пуля. Верный глаз и порох Берегут спокойствие твое.

1940

Партизанская

(Песня)

Немецкими танками смяты посевы. Свинцовая хлещет пурга. Но грозное пламя народного гнева Бушует в тылу у врага. Мсти врагу беспощадно и смело! Мать-отчизна, мы слышим твой зов! В бой выходят за правое дело Партизаны орловских лесов. Враг злобствует в бешеном страхе и дрожи, Но родина нам дорога. Ряды партизанские ширя и множа, Народ наш встает на врага. На воздух мосты, эшелоны и склады! Берись за топор и за нож! Свинцом и гранатой, штыком и прикладом Фашистских собак уничтожь! Мсти врагу беспощадно и смело! Мать-отчизна, мы слышим твой зов! В бой выходят за правое дело Партизаны орловских лесов.

Дорога на Запад

Над просторной рекой убегала дорога, Мимо зарев и рваной трепещущей мглы. И над нею маячили хмуро я строго Переломанных сосен кривые стволы. Там валялись разбитые, смятые танки. Пушки немо, как бревна, лежали вразброс. И над талой землей громоздились останки Обгорелых лафетов, цепей и колес. И над сталью, над башен косыми углами, Над деревьями, сбитыми в тесный завал, Умирало тяжелое мутное пламя, И, чадя, раскаленный металл остывал. Дым качался и падал в окопы и щели И по выжженным рощам стелился, космат И в далекое небо сурово глядели Неподвижные лица немецких солдат. Так вершится итог и кончаются сроки, И разбитое судно садится на мель, И просторной могилой земля на Востоке Обернулась любителям новых земель. Так приходит расплата за кровь и за слезы… Шла пехота вперед, приминая снега. И на Запад советские шли бомбовозы, И советские танки теснили врага. И уже на шоссе, на лесные поляны, Покидая овраги, болота, кусты, Выходили из дымных лесов партизаны И над ними знамен загорались цветы. … … … … … … … … … … …

Александр Ясный

Осень

(Отрывок)

Всю ночь гудели провода И рельсами тряслись вагоны По насыпям и по мостам, По этим и потусторонним. И ветер был, Хлестал и выл, И грохали колеса. И дождь. И за дождем без сил Брела за поездами осень. …И снова, маленький и мудрый, Я буду слушать стук колес. И ветер-друг завьет мне в кудри Чубатый клюк моих волос. И, может, щедрою рукой. Подруга осень кинет счастье, И за весну, под барабанный бой, Паду с раздробленною головой Я где-нибудь на Фридрихштрассе.

1923

На взятие Таганрога

Еще не раз салюту загреметь, — И знаем мы, что после Таганрогских Дивизиям мы будем славу петь — Полтавским, Брянским и Днепропетровским. Москва в огнях. Торжественный венец Ракетных звезд героям салютует. И враг дрожит: он чует свой конец. Беда врагам, когда Москва ликует!

1943