Стихи Веры Полозковой разных лет
Шрифт:
С резолюцией вечной: «Девочка, так нельзя».
Фильм готов, и его осталось вот только снять:
Кадровать триумф буквально до запятых.
И, запахивая сценарий, глаза поднять –
И узреть впереди себя миллион таких,
С кратким «Я – Демиург» на бэйдже;
что ни юнец –
Все с потенциалом хлеще седых столпов.
И у каждого в рюкзаке про запас венец
Из пакета листа лаврового для супов.
Взлетных полос дай –
С полным правом этот обрюзгший мир
под себя верстать.
Ужас, да? – так в свое избранничество порой
Можно, Боже храни, и веровать перестать.
Как-то без снобизма, желчи и кожуры –
Вот бы вправду, смешным пропойцей пока не стал,
Свиться змейкою – а проснуться в большом жюри
По отбору новых пожаровзорых на пьедестал –
Все там будем ведь: слишком уж по стопе
Скороходы, что тянут ввысь молодых повес.
А пока – так чумно и страшно стоять в толпе
Свежих Избранных со скрижалью наперевес…
Ночь с 20 на 21 марта 2004 года.
@@@
Мякоть неба прожорливой пастью шамая,
Солнцем скалится морда дня.
Забывай, забывай обо мне, душа моя.
Ампутируй себе меня.
Я сама так болею – сосредоточенно
Провоцируя боль в груди.
Мне не радостно быть твоей червоточиной,
Растравившей до «пощади!» –
Не богиня, чтоб жгла, упиваясь жертвами,
И не хищница, чтоб сожгла.
Изживай, избывай же меня, бессмертный мой –
Так, как я тебя
Изжила.
Ночь с 24 на 25 марта 2004 года.
@@@
Е. П.
Она отравляет ритмами изнутри.
Сутулится, супит брови, когда грустит.
Но если ты вдруг полюбишь ее – умри.
Она тебе точно этого не простит.
Стихи отбивает пальцами на столе.
Тщеславие прячет в цифры кривых таблиц.
Купает ресницы в теплой московской мгле –
И город теряет сон от ее ресниц.
Пускает тугие корни в твоей груди,
Пока за окном тихонько вскипает ртуть.
Она кареглазый Маугли – отойди,
Не трогай, если не хочешь ее спугнуть.
Иди – пусть она смеется в свой микрофон,
Ступай себе спать. Но завтра, мой юный друг…
Тебя встретит утро, желтое, как лимон –
Икарами, улетающими на юг.*
19 апреля 2004 года.
* [Update] - последние две строчки - это мелко нарезанные кусочки песен
@@@
Надо было поостеречься.
Надо было предвидеть сбой.
Просто Отче хотел развлечься
И проверить меня тобой.
Я ждала от Него подвоха –
Он решил не терять ни дня.
Что же, бинго. Мне правда плохо.
Он опять обыграл меня.
От тебя так тепло и тесно…
Так усмешка твоя горька…
Бог играет всегда нечестно.
Бог играет наверняка.
Он блефует. Он не смеется.
Он продумывает ходы.
Вот поэтому медью солнце
Заливает твои следы,
Вот поэтому взгляд твой жаден
И дыхание – как прибой.
Ты же знаешь, Он беспощаден.
Он расплавит меня тобой.
Он разъест меня черной сажей
Злых волос твоих, злых ресниц.
Он, наверно, заставит даже
Умолять Его, падать ниц –
И распнет ведь. Не на Голгофе.
Ты – быстрее меня убьешь.
Я зайду к тебе выпить кофе.
И умру
У твоих
Подошв.
Ночь с 23 на 24 апреля 2004 года
@@@
Мне бы только хотелось, чтобы
(Я банальность скажу, прости)
Солнце самой высокой пробы
Озаряло твои пути.
Мне бы вот разрешили только
Теплым ветром, из-за угла,
Целовать тебя нежно в челку
Цвета воронова крыла.
Мне бы только не ляпнуть в шутку -
Удержаться и промолчать,
Не сказав никому, как жутко
И смешно по тебе скучать.
Ночь с 27 на 28 апреля 2004 года.
@@@
Как твое имя, доченька? Где твой дом?
Взор твой горяч, а стопы совсем босы…
Стой! Про тебя в газете ж! Три полосы!
Да, я, кажись, узнала тебя с трудом.
Мнишь себя Дщерью Божией? Ждешь даров?
Ангел по телефону воззвал к борьбе?
Кто твои предки, душенька? Чья в тебе
Заговорила нынче дурная кровь?
Кто они там? Вершители черных месс?
Боги? Цыгане? Беглые из тюрьмы?
Люди, молясь, слагают тебе псалмы,
Не доперев, что можно по SMS.
Кто твоя свита, девочка? Голытьба?
Татуированная, понятно, шальная рать?
Ты же Мессия, дитятко, – знать, судьба
Сорвиголов в апостолы вербовать.
Кто твоя паства, милая? Уж не те ль
Злые волчата – тысяч, наверно, дцать –
Слюни пускают, рвутся к тебе в постель,
Чтоб, не прорвавшись, вены себе кромсать?
Что же ты хочешь, сказка моя? Держав?