Стихи

Ахмедов Бах

Тянулись щупальцами всеми

Тянулись щупальцами всеми Ко мне холодные часы. Беременное бредом время Бросало солнце на весы. И скальпель ледяной, сверкая, Воспоминанье отсекал. Так исцелялась боль пустая И четкость мир приобретал. И день прошел, как наважденье. А после был лишь трезвый взгляд. И смутный опыт постиженья, И августовский звездопад.

Давай с тобой писать про дождь

Давай с тобой писать про дождь. Он словно символ ожиданья. Когда чего-то долго ждешь, приходит

вдруг иное знанье. Так ожиданье новых слов к нулю низводит их значенье. Дождь утешает стариков и говорит им о забвенье. Свобода ничего не ждать. Свобода жить воспоминаньем. Свобода мир не понимать, даря дождю свои желанья. В осенний вечер дальше жить. В забвенье, в пустоте, в разлуке. За все судьбу благодарить, особенно за боль и муки… Дождь как лекарство от тоски, когда тоску тоскою лечат. И спят как дети старики, И души их горят как свечи.

Диагноз: вечность. Нет, не приговор

Диагноз: вечность. Нет, не приговор, А просто постижение покоя. На стенке фиолетовый узор в апреле зацветет голубизною. Таблетки остров падает в стакан, и растворяется в холодном океане. Пока душа плывет как сквозь туман на свет любви, которым скоро станет.

Дневник

В последние дни я страшно не высыпался. Снились пустые улицы, мусорный ветер, чужие лица. Мне говорили что-то во сне и я соглашался, и снова думал о том, что все это длится по одной, давно понятной причине. Просто все, что было опять стремится к бумаге. Или это время стремится к чужой личине, чтобы скрыть от нас водяные знаки. Все последние дни я был как-то скован. А на днях встретил хромого соседа. Он шел с палочкой, и выглядел почти по-новому. Это было во вторник, а, может, в среду. А вчера, в четверг, он умер в больнице. Неожиданно. Быстро. Говорят от инфаркта. …Как январь этот стылый бесконечно длится!. И на голых ветках голые факты. И весь день сегодня снова и снова про соседа я думал. И про то, как мимо нас проходит самое главное слово, исчезая в невидимых порах мира. Что я знал про него? Что он любит выпить. Что электрик и столяр, и неудачник. Он из жизни однажды был пробкой выбит И любил говорить, что живет иначе. Но ведь это все внешнее, это личина, за которой он прятал что-то другое. И теперь никто не узнает причину. Он живым был и умер, как все живое. Он любил историю древних народов. В библиотеке местной сидел часами. А еще он любил рассуждать про свободу и имел на даты хорошую память. При встрече со мной он всегда улыбался. Говорил о том, что грустить не стоит. А потом немного смешно прощался, И в глазах его было что-то такое, что мне трудно выразить… Что-то из мира, где никто неудачником не бывает. На четвертом была у него квартира. Ближе к небу, под крышей, где снег не тает

Деревья в городе на стариков похожи…

Деревья в городе на стариков похожи… У них такая же морщинистая кожа. И листья дней под ветром облетают. А старики к надежде приникают, как к дереву, припав к нему щекой. И, ощущая нежность и покой, о детстве вспоминают…

Железная явь телефона

Железная явь телефона — навязчивый старый мотив. Мерцает бельмом воспаленным в сознаньи: я мыслю, я жив. Я мыслю. Сиречь существую. И, может быть, даже живу. И профиль твой нежный рисую, И в небо надежды плыву.

Ждал свидания. Думал о том, что сказать

Ждал свидания. Думал о том, что сказать. Но опять, как всегда, говорил о не главном. Вспоминал то улыбку, то смех, то глаза, То привычку вопросы растягивать плавно. Понимал, что не скажет, и все-таки ждал. Говорил с ней опять о капризах сознанья. И смотрел, как в стакане мерцает вода И как тень заползает на желтое зданье. А она говорила о мире своем. Он не слушал и слушал, держась за улыбку. А потом проводил и вошел в ее дом, Понимая, что вновь совершает ошибку. Но для жизни всегда не хватает свобод. Как хотелось дышать, иль хотя бы забыться!. "Все пройдет, — говорил он себе, — все пройдет. И когда-то я снова сумею родиться…" "Ты о чем? — вдруг спросила она, — Ты о чем?.." И в глаза посмотрела тревожно и нежно. А дыханье горячее грело плечо, И ничто не казалось уже неизбежным.

Целовать тебя до дрожи

Целовать тебя до дрожи — Шею, плечи, грудь, виски. Каждый сантиметр кожи, каждый миллиметр тоски. Целовать тебя до боли, до слепого забытья. Крепкой дозой алкоголя ты во мне, любовь моя. Не наступит отрезвленье и похмелье никогда. Только наших тел биенье, только наши города. И в иллюзиий прекрасной исчезают имена. Лишь луна сияет ясно в черной пропасти окна.

"Не забудь, без меня тебя нет…"

"Не забудь, без меня тебя нет…" Затихающий поезда звук. Я поехал, туда, где рассвет Кормит время надеждой из рук. А в вагоне полночная муть. И соседи о жизни опять. Без меня тебя нет, не забудь… Я вернусь, я сумею понять. Десять лет по дорогам пустым. Десять лет возвращенья домой. Я пытался остаться живым, Я пытался расстаться с тобой. Но небесное вновь проросло. Возвращение. Кнопка звонка. И промыта, любовь, как стекло, Сквозь которое смотрят века.

Я видел, как звезды, уставшие спорить

Я видел, как звезды, уставшие спорить, уставшие вечно цепляться за небо, сдавались и падали в темное море, и там умирала безмолвно и слепо. Я видел, как ночь, открывала ворота В ту вечность, что всем нам когда-то приснится. И кто-то терял в это время кого-то, И были бледны предрассветные лица. Зачем эти сны, и вода, и забвенье? Пугающий мир тишины и покоя. Тяжелая зыбкая ртуть вдохновенья, И вечность, что вышла на время из строя

Я больше не стану стремиться

Я больше не стану стремиться к пустой безупречности слов. Мне трудно с тобой объясниться. Я к боли твоей не готов. Я выжат как губка, я мера незримых границ своих сил. Озоном полна атмосфера, И вовремя ливень полил. Он смоет усталость пустую И станет трава зеленей. А я силуэт твой рисую на мокром стекле моих дней.