Первые стихи, которые я прочитал в своей жизни, — это татуировка на груди моего батьки:
Ах, зачем эта ночьТак была хороша!..
Он работал линейным слесарем на Северо-кавказской железной дороге. Отца я очень любил и очень побаивался. Натура у него была романтическая, а внешность удивительно соответствовала внутренней сути: нос набок, голова в шрамах. Печатное слово казалось ему делом ума и рук не человеческих. Поэтому мою склонность к литературе и рисованию он не одобрял: «Что художник, что сапожник — пьяницы. Художником ты не будешь!»
Первые стихи я напечатал в 1934 году, когда мне сравнялось четырнадцать лет, в Краснодарской газете «Красное знамя»:
В
нашей хате очень весело,Света, зелени полно.Ночь пришла и занавесилаПотемневшее окно.
Воевал. Три раза ранен.
Окончил Литературный институт имени М. Горького.
Первая книга стихов вышла в 1951 году в издательстве «Молодая гвардия». Последняя книга «След человеческий» (издательство «Советский писатель», 1966 г.) написана в жанре лад. Посвящена она душевной сути изобразительного искусства.
Скульптурой начал заниматься с большим опозданием. Мне было уже тридцать девять лет, когда впервые я взял нож и попробовал резать дерево.
Последние годы в Москве у меня, как у скульптора и художника, состоялось несколько персональных выставок.
Отец мой погиб давно, во время Отечественной войны, при обороне Севастополя, но несбыточное желание встретить его живым, показать ему свои книги, поводить его по залам своей выставки не покидает меня. Это, очевидно, потому, что я ослушался его в детстве и мне хочется оправдаться перед ним, перед человеком, романтическая натура которого сделала меня художником и стихотворцем.
Виктор Гончаров
Москва
Октябрь 1967 г.
Стихи
«Мне ворон черный смерти не пророчил…»
Мне ворон черный смерти не пророчил,Но ночь была,И я упал в бою…Свинцовых пуль трассирующий росчеркОкончил биографию мою.Сквозь грудь прошлиРасплавленные пули.Последний стон зажав тисками скул,Я чувствовал, как веки затянулиОткрытую солдатскую тоску,И как закат, отброшенный за хаты,Швырнул в глаза кровавые круги,И как с меня угрюмые солдатыНеосторожно сняли сапоги…Но я друзей не оскорбил упреком.Мне все равно. Мне не топтать дорог.А им — вперед. А им в бою жестокомНе обойтись без кирзовых сапог.
1944
«Больной, как будто бы гранату…»
Больной, как будто бы гранату,Бутылку бромную берет,И снова сонную палатуКорежит хриплое: «Вперед!»Он все идет в свою атаку,Он все зовет друзей с собой…Наверно, был хороший бой!Хирург и тот чуть-чуть не плакалИ, чтоб избавиться от слез,Какой-то бред о бреде нес.Когда же вечер языкатыйОближет пыльную панель,Внесут кого-то к нам в палатуНа ту же самую постель!
1944
«Когда тебя бессонной ночью…»
Когда тебя бессонной ночьюСнарядный визг в окоп швырнет,И ты поймешь, что жизнь короче,Чем южной звездочки полет, —Пусть, славя жизнь, и ночь, и осень,Отбой горнисты протрубят, —Глотая кровь, ты сам попросишьСвоих друзей добить тебя.Но не добьют… Внесут в палату,Дадут железных капель пить,Наложат гипс, и в белых латах,Как памятник, ты станешь жить.И выходят!.. Как из пеленок,Ты в жизнь шагнешь из простыней, —Нетерпеливый, как ребенок,Спешащий к матери своей.
1945
«Скоро,
скоро я домой поеду…»
Скоро, скоро я домой поеду,И земля закружится в окне.И в купе какой-то непоседаЗаведет беседу о войне.Будет любоваться им девчонка,Восхищаясь радугой наград.Мимо окон будет литься тонкий,Слабо обозначенный закат.Я не стану прерывать беседу,Но и разговор не поддержу.Я своей соседке и соседуЗа победу выпить предложуИ за то, что скоро я увижуНебольшую мельничную гать,Бурей покореженную крышу,Бедами обиженную мать.Низенькая, щуплая, без силы,Жизнь свою высчитывает в днях.Ей война, как сдачу, возвратилаПулями побитого меня.
1945
Возвращение
А все случилось очень просто…Открылась дверь, и мне навстречуДевчурка маленького роста,Девчурка, остренькие плечи!И котелок упал на камни.Четыре с лишним дома не был…А дочка, разведя руками,Сказала: «Дядя, нету хлеба!»А я ее схватил — и к звездам!И целовал в кусочки неба.Ведь это я такую создал.Четыре с лишним дома не был…
1945
Мать
Мама, мать, родившая поэтаВ самую веселую весну,Каждый день до солнца, до рассвета,Ты встаешь, как надо не уснув.Осень…Листья улетают скопом,В темноте не разобрать ни зги.Ты идешь по одичалым тропамК авиаремонтным мастерским,Далеко за городом, у скачек…Тяжело и муторно одной!Прежде чем войти, ты слезы прячешьУ дверей продрогшей проходной…Целый день в грязи,В помоях, в мыле,На столе — посудная гора…Пусть ругают,Лишь бы покормилиРыхлые, как жабы, повара.Осень, осень —Листьев золотуха…Тонет в плащ-палатке часовой.Тряпками прикрытая старухаПриплетется кое-как домой.И когда луною многолицейРухнет ночь на дождевой брезент,Снится ей далекая столица,Снится ей забывший мать студент.Это я студент!Но чем помочь ей?!Мама, милая, но чем помочь тебе?Я не сплю…И тарабанят ночиЛивнями по цинковой трубе.Трудно, очень трудно мне учиться.Только ты пока не унывай!Я не сплю…Осенняя столицаИ последний, кажется, трамвай.
1945
«Утром в запахах самана…»
Утром в запахах самана,Тишину не покалечив,Я уйду дружить с туманом,Шарф зари швырнув за плечи.И над уличным монистомФонарей,Над криком странным,И над этим гулким свистомПереулков ресторанных,И над шепотом поэтов,И над скрежетом железа —Я пройду, как ливень летом,Небо радугой разрезав!
