Стихи

Гончаров Виктор Михайлович

1945

Кубань

Ты был на Кубани? А ты побывай. Отличные люди, Прославленный край! Там вечер просторный И песня простая, У клуба парнишек И девушек стая. Там примут тебя, Как хорошего друга, Покажут, как землю Ворочают плугом, Как хлеб убирают, Как стол накрывают, Как в горнице гостя У нас угощают. Кубанцы на зависть Умеют трудиться. Там где-то саманный Курень мой дымится, Увитый густой Виноградной лозою, Мой бойкий домишко С антенной косою. Веселые окна, Открытые ставни, Дымок над трубою, Как выстрел недавний. Люблю тебя, край мой, Простор краснодарский, И труд хлебороба, И песни, и пляски, И пыль под копытами На ипподроме, И яркую лампочку В маленьком доме, Улыбку

и радость На лицах казачьих — Суровых и смуглых, Простых, но горячих! Ты был на Кубани? А ты побывай. Отличные люди, Прославленный край!

1946

«Меняются цифры, стираются даты…»

Меняются цифры, стираются даты, Но в памяти вечно шагают солдаты. Стучат и стучат в голове батальоны И сон выбивают из глаз воспаленных. И снова и снова — разъезды, заставы, Составы, и рельсы, и стрелок суставы. Зудят провода, провожая депеши, Леса, да болота, да топи, да леший — На ветке закрученный домик улитки, Да ветер осенний, продрогший до нитки. Там липкое небо стекает за ворот, Там город рукою ракеты распорот, Там корчатся в судоргах танки и люди, И, кажется, нет им конца и не будет… Разрывы то сбоку, то дальше, то ближе! Там рухнул отец мой в дорожную жижу. Дома догорают, и плавятся крыши… Там младший братишка упал и не дышит Дым, дым, дым… На этой земле, где сгинул брат, Где кости сложил отец, — Меня на испуг не возьмет снаряд, Ни бомба и ни свинец!

1946

Рассказ партизана

Лучше сгинуть, Чем вечно чахнуть! Горя Горы Достигли хмар, И нерусским бензином пахнет Город юности — Краснодар. Над станицами ветер злится, Хаты брошенные горят. Мой отряд Среди гор гнездился — Сотни две боевых ребят. Кони были… Какие кони! Нынче, видно, таких уж нет… Мой, бывало, Земли не тронет, Не оставит подкованный след, Под седлом, Только мне покорный, Вытанцовывает звеня. Он, как ястреб, Как ястреб горный, По Кубани носил меня. Разве славы нам было надо? Жизнью слишком не дорожил. Мы взрывали мосты и склады, Жгли машины и гаражи. Я в годах был… Два взрослых сына Партизанили у меня. Только стебель цветущий сгинул, И стоит под дождем стерня… Той стерне Вспоминать осталось Шум весенний Да звон копыт, Да смотреть, как подходит старость, Брови черные серебрит. Часто-часто Стоят заставы. Режет уши колесный визг, И тоннели глотают составы Краснодар — Новороссийск. Но не всем проходить составам, Двадцать пятый не должен пройти! Смерть ползет, шелестя по травам, И заставам состав не спасти. Все По правилам рассчитали. Партизанский — короткий бой. Только Вниз покатился гравий! Только Ахнул и сел Часовой! А потом — Заложили мины. Тает прямо в реку луна. Где-то мост Выгибает спину, Мост — Чугунная сатана! Где-то поезд считает стыки. Столько стыков — считать до слез! И единственный глаз Навыкат Держит Бешеный Паровоз! Не успели вложить запалы, Но не должен состав пройти! И взлетают, Как спички, Шпалы С перекошенного пути! Подорвали себя ребята… Мне не слушать, А им не петь. Это я им вручил гранаты, Это я их послал на смерть… Налетел, На дыбы с испуга Встал чудовище-паровоз! Как быки, вагоны — Друг на друга. Все смешалось — И под откос Грохалось И взрывалось. А потом горели вагоны… Утро бледное начиналось, Утро падало на затоны, Утро трогало солнцем зябким Неостывшее место боя. Двое было их. На полянке Хоронили мы их обоих. После боя Не им цигарки Заворачивать козьей ножкой. После мира В зеленом парке Не гулять им тенистой стежкой. Мне теперь Никуда не спрятать Ужас Смертью открытых глаз — Всюду ходят за мной ребята, Просят новый отдать приказ. Вот они! Два погибших сына… Тает прямо в реку луна. Где-то мост Выгибает спину, Мост — Чугунная сатана!

1946

Дождь

Я сегодня — дождь. Пойду бродить по крышам, Буйствовать, панели полоскать, В трубах тарахтеть И никого не слышать, Никому ни в чем не уступать. Я сегодня буду самым смелым, Самым робким — Буду сам собой! Разноцветным — Синим, Рыжим, Белым, Радугу открывшим над рекой! И никто меня держать не будет, Разве что, штанишки засучив, Детвора курносая запрудит Ржавых

крыш упругие ручьи. Я сегодня — дождь, И я тебя поймаю! Зацелую золотую прядь. Захочу — до самого трамвая Буду платье плотно прижимать. Буду биться, падать на ресницы, Молниями сам себя терзать! Буду литься на чужие лица, Буду злиться на твои глаза! Я сегодня — дождь… Обиженный и жалкий, Перестану, стану высыхать… А наутро свежие фиалки Кто-то ей положит на кровать.

1946

Тебе, любимая

Летящим листьям вперерез Любовь свою — тебе несу. Давай уйдем с тобою в лес, Давай заблудимся в лесу! Пусть мрак шагнет со всех сторон, Пусть ночь пугает пнями нас, И сквозь навес дырявых крон Глядит луны совиный глаз. Я долго шел, Пока нашел Твой шелк волос, Покорность плеч… От всяких бед, От всяких зол Я сам хочу тебя сберечь. Давай уйдем скорей с тобой Вдвоем в шуршащий листопад Такой запутанной тропой, Чтоб не найти пути назад. Я приведу тебя туда, Где врассыпную брызнет лес, Где беспокойная вода Глотает глубину небес. Там чудный порт увидишь ты, Маяк на штормовом посту. Там чайка, часть твоей мечты, Уходит резко в высоту. Там хищно горбится волна, Замыслив барсовый бросок. К твоим ногам плеснет она Живое солнце на песок. Тугую радугу чудес Я там тебе вплету в косу. Давай уйдем с тобою в лес, Давай заблудимся в лесу!

1947

«Ноги… Ноги…»

Ноги… Ноги… Мне приснились ноги! Те, которые мне подарила мать. Будто я мальчишкой По дороге Вышел в лес Ожинку собирать… Я иду — Все хорошо и просто… Тянется, не выспавшись, туман. Вот березка — щупленький подросток, Вот он дуб — прокуренный шаман. Мне ничто… А я свернул — и к лесу! Я босой, и ноги пьют росу. Мне казался мир таким чудесным, Мне грустить казалось недосуг… А проснулся — я опять мужчина, Шитый, перешитый инвалид… По морщинам теплая ожина, Спелая-преспелая бежит.

1947

«Брось, Расул, не гни угрюмо бровь…»

Брось, Расул, не гни угрюмо бровь, Грустью гор из глаз твоих подуло. Где-то там растет твоя любовь В скромной сакле сонного аула. Ты — поэт, но, как это ни странно, В институте говорят ребята, Что тебя со строгостью Корана Твой отец на девушке просватал… Длиннокосой, смуглой, теплоглазой, Как поэт, без всяких колебаний, По законам гор, ты ей ни разу Писем не писал, не назначал свиданий. В общежитье длинными ночами Ты в своих стихах скучал о маме. Признаю твои стихи и славу, Свист клинка над гривой кобылицы, Но законы ваши не по нраву — Не люблю незыблемых традиций! И тогда, когда с улыбкой тонкой Ты глядишь на девушку иную, Я, как брат, как друг, тебя ревную За твою далекую девчонку. Брось, Расул, не гни угрюмо бровь, Напиши ей песню про любовь!

1948

«Я долго зорь лучи сличал…»

Я долго зорь лучи сличал И фраз породу рвал, Я, как старатель, у ручья Слова перемывал. Рассвет из хвойной темноты Пластами свет бросал… Приподнял веки я — и ты Вошла в мои глаза. Хорошая, покой забудь, Пожитки увяжи! Тяжелый и таежный путь В моих зрачках лежит. Там пенье пил, топорный спор, Леса и кирпичи, Там моря синь, и сумрак гор, И крик совы в ночи. Но ты вошла, ну что ж, иди — Не спи, недоедай, Мечтой о том, что впереди, Себе надоедай. Ты станешь шорохом в лесах И говором страниц. Прозрачной каплей на глазах И тяжестью страниц… Ты станешь…

1949

Я твой, Весна!

Уже Весна в панель стучит! Уже капель, Уже ручьи! «Апрель, наддай!» — Весна зовет. Апрель работу знает. Трещит по швам могучий лед, И снег чумазый тает. Уже картавые грачи Раскатывают «э-р-р-р». Уже скакалки и мячи Переполняют сквер. Ворочается в лужах дом, Большой и неуклюжий, И солнце врезалось винтом В расплесканные лужи. Возьми меня, Весна! Вдвоем Пойдем навстречу жизни. Шагать и землю сечь дождем, Пока трава не брызнет! И сочным солнцем пичкать лес, Пока не лопнут почки! Я твой Весна! Я вот он — весь — От точки и до точки!

1949

«И вот зима сползает с крыш…»

И вот зима сползает с крыш И прячется под мостовой. И первый прилетевший стриж Разрезал небо надо мной! Я слышу в сердце птичий стук. Я сам над крышами кружу, Я распростал упругость рук На зависть быстрому стрижу. В ушах весенний свист застыл. Мне крылья подарила мать, Чтоб можно было с высоты Весну по-птичьи ощущать. И я лечу над мостовой, Где мы сейчас стоим с тобой…