Стихия любви
Шрифт:
Отец Альдоры считал яхты единственным убежищем от бесконечной череды великосветских приемов, которые устраивала его супруга. Он обожал младшую дочь и часто брал ее с собой на морские прогулки. Это было лучшее время в жизни Альдоры: долгие беседы с отцом на палубе, где соленый морской воздух приятно освежал их лица.
Альдора прошла в роскошный салон на верхней палубе и остановилась полюбоваться чудесными полотнами лучших художников-маринистов.
В этот момент к нем подошел стюард:
— Доброе утро, миледи!
Альдора обернулась и увидела худощавого человека средних лет с добрым, открытым лицом.
— Доброе утро, — отозвалась она. — Как его светлость?
— Мы устроили его самым удобным образом, миледи, и теперь капитан готовится удалить пулю.
Не дожидаясь вопроса Альдоры, он добавил:
— По счастью, пуля застряла в мышце, и извлечь ее будет нетрудно. Но его светлость потерял очень много крови, и я опасаюсь, что эта может вызвать лихорадку.
— Наверное, нужно найти кого-нибудь, кто позаботился бы о нем.
— Но я был уверен, ваша светлость, что вы возьмете это на себя. — При этом глаза стюарда хитро блеснули.
Альдора, не ожидавшая подобной просьбы, не сразу нашлась, что ответить. Она полагала, что после того, как герцогу будет оказана необходимая помощь, ей следует вернуться домой.
Однако теперь она подумала, что покидать яхту, пожалуй, не стоило. Во-первых, герцогу действительно могла понадобиться ее помощь, а во-вторых, никто не должен был догадаться, что смерть разбойника как-то связана с ней и с герцогом.
Если бы эта история стала достоянием света, слухов и досужих вымыслов было бы не избежать. К тому же пришлось бы объяснять, почему его светлость ночью покинул дом маркизы. А узнав, что он провел эту ночь в обществе молодой леди, светские сплетники сделали бы свои выводы и поспешили донести их до сведения всех, кого это могло заинтересовать.
Не раздумывая больше, Альдора ответила:
— Конечно, я помогу вам ухаживать за его светлостью.
И я думаю, будет лучше, если капитан прикажет выйти в море.
Собеседник Альдоры улыбнулся:
— Такое же распоряжение отдал милорд. И он приказал никому не говорить, что находится на борту. Хансон, грум его светлости, отправился в Беркхэмптон-Хаус, чтобы сообщить, что в дороге хозяин заболел и ему придется задержаться на несколько дней.
Альдора была поражена предусмотрительностью герцога, который, даже страдая от сильной боли и потери крови, сумел распорядиться наилучшим для них обоих образом.
Она подумала о том, чтобы послать матери записку, но решила сначала посоветоваться с герцогом.
Стюард отвлек ее от размышлений:
— Меня зовут Хобсон, миледи, Я служу у его светлости уже более десяти лет и всегда ухаживаю за ним, когда он болеет, хотя это, по счастью, и случается довольно редко. Сейчас у него лихорадка, и нежные женские руки могут помочь ему гораздо лучше, чем мои.
— Конечно, я сделаю все возможное, — отозвалась Альдора и добавила:
— Прежде чем мы выйдем в море, пошлите кого-нибудь принести на борт мою седельную сумку и все, что найдется в карманах.
— Слушаюсь, миледи!
Хобсон отправился исполнять распоряжение, а Альдора подумала, что герцог сделал все, чтобы не дать ей возможности опять убежать.
«Это моя вина, что его светлость ранили, — напомнила она себе, — и я приложу все усилия, чтобы помочь ему выздороветь как можно быстрее».
Несколько позже она спустилась в каюту капитана, где лежал герцог.
Капитан уже удалил пулю, наложил повязку, и теперь герцог лежал с закрытыми глазами.
— Я дал ему снотворного, чтобы он немного отдохнул, — сказал капитан. — К тому же это средство немного успокоит боль.
Он помедлил и с гордостью добавил:
— Его светлость держался очень мужественно, хотя процедура была весьма болезненная, скажу я вам. Теперь он должен много отдыхать, дня два он будет слаб, как котенок.
Такое определение позабавило Альдору, поскольку она имела возможность убедиться, как силен и вынослив может быть герцог.
Но пока он был бледнее подушки, на которой лежал, и показался Альдоре похожим на поваленный дуб, который и упав сохранял свое величие.
— Пуля задела кость? — спросила она у капитана.
— Нет, только мягкие ткани. Правда, останется довольно глубокий шрам, и ближайшие недели две рука будет Сильно уставать.
— К счастью, это еще не самое страшное, — прошептала Альдора.
— Как же это случилось? — спросил Хобсон. — Не было прежде случая, чтобы его светлость позволил ранить себя на дуэли.
— Это была не дуэль.
— Вот как?! — В глазах Хобсона светилось явное любопытство.
Альдора, видя, что этот человек очень любит своего хозяина, решилась рассказать ему правду.
— Его светлость был ранен разбойником, который пытался нас ограбить.
— Разбойником! — воскликнул Хобсон. — Да! В этих местах всегда полно проходимцев, особенно во время скачек. Но я не понимаю, зачем его светлости понадобилось ехать ночью этой дорогой?
Альдора не хотела вдаваться в дальнейшие объяснения.
Она быстро сказала:
— Думаю, будет лучше оставить его светлость одного.
Вы не проводите меня в мою каюту?
Хобсон показал Альдоре каюту рядом с той, где лежал герцог. Она была уютная и со вкусом обставленная. На окнах нежно-розовые занавески, такого же тона покрывало на огромной кровати.