Стихия страха
Шрифт:
– Господи, Хриз! Они ведь оба живут с нами под одной крышей, стали почти семьей. Ты же не разлучишь их? Обещай!
– Я обещаю что-нибудь придумать...
Антон с шумом отодвинул кресло, вставая, и покачал головой.
– Как же я не люблю, когда ты так нагло врешь...
Я промолчала, уже поглощенная мыслями о предстоящих делах. Отшельник обещал сведения о завещании матери Пионы через неделю, вернее, уже через пару дней. Значит, подождем. Брат задержался возле двери и сказал:
– И не забудь поблагодарить инквизитора.
– За что?
– я подняла голову и недоуменно
– Он оказал тебе услугу с Улицким, а ведь мог и не вмешиваться, - терпеливо пояснил Антон.
– Господин инквизитор вмешался бы и так, он же вечно ищет неприятности на свою задницу!..
– Хриз, у нормальных людей за это благодарят. От тебя же не убудет, верно? Не заедайся хотя бы с ним. И не заставляй его ждать, - Антон помялся и жалобно добавил.
– И меня не заставляй краснеть за тебя...
Я лишь фыркнула в ответ, подумав, что обязательно поблагодарю красавчика, только совсем не так, как это делают нормальные люди, к которым я все равно не отношусь.
Тень понуро плелась за мной, недовольная, что ее отрывают от бедных сироток. Я же с ужасом думала, как мне выдержать целый день на ногах, пусть в мягких туфлях без каблуков, но... Ведь еще непременно надо было заехать к профессору, тем более, что повод я обеспечила - напомнить ему про обещанный рецепт соуса, который мне сто лет не сдался. И к госпоже Грано надо было заглянуть. Инквизитор нетерпеливо расхаживал возле экипажа. Он прищурился, глядя, как я тяжело опираюсь на зонтик, покачал головой, распахнул передо мной дверь и не удержался:
– Мне кажется, или вы стали еще больше хромать?
– Вашими стараниями...
– огрызнулась я, отказываясь от предложенной руки и усаживаясь в экипаж.
Инквизитор недоуменно нахмурился и молча уселся напротив. Похоже, он даже не помнит, как толкнул меня.
– Антон просил вас поблагодарить, - сказала я, когда экипаж тронулся.
– А я вот даже и не знаю, как выразить свою благодарность...
– Простого спасибо будет достаточно.
– Думаете? Даже не знаю... Хотя нет, знаю, - насмешливо сказала я, пересаживаясь к нему ближе, и проводя рукой по его щеке.
– Я думаю, что всю степень моей благодарности может выразить только поцелуй...
– Прекратите!
– инквизитор попытался отстраниться, но я придвинулась еще ближе.
– Вы забыли о нашем уговоре, господин инквизитор?
– прошептала я ему на ухо, играя с выбившейся прядью его волос и любуясь легким румянцем на щеке.
– Вы не можете мне отказать...
– Кхм, - смущенно кашлянула Тень, не знающая, куда деть глаза.
– Ладно, - недовольно поморщилась я.
– Пощадим чувства Тени и ограничимся поцелуем в щеку.
И прежде чем он успел опомниться, я прильнула к его щеке в откровенном поцелуе, пустив в ход язык. Кысей отшатнулся от меня, словно от прокаженной, оказавшись опять напротив. Его лицо уже пылало от стыда и гнева, взгляд был устремлен в окно, кулаки сжаты, дыхание сбилось, но он молчал. И все-таки в буйстве его эмоций, обрушившихся на меня, я определенно уловила легкий оттенок тщательно подавляемой страсти. Я улыбнулась и откинулась на сиденье экипажа.
– Ну что, господин инквизитор, рассказывайте.
Он оторвал напряженный взгляд от скучного осеннего пейзажа за окном и перевел его на меня.
– Что рассказывать?
– Что там с проклятием? Я же должна знать, с чем придется иметь дело.
Кысей прикрыл потемневшие до бархатно-чайного оттенка глаза, потом ответил:
– Я не думаю, что семейное проклятие Софи может иметь какое-то отношение...
– Позвольте мне решать. Выкладывайте все.
– Прадеда Софи обвинили в колдовстве и сожгли. Перед казнью он успел проклясть своих потомков, потому что на него донес собственный сын. Эмиль и Софи приехали сюда, когда столичные лекари так и не смогли поставить ей диагноз. Софи все хуже и хуже, она... сильно сдала... Я едва узнал ее, когда увидел...
– И какие же у нее симптомы?
– Ей отказывают руки и ноги. Софи - талантливый ювелир, а теперь не в состоянии заниматься любимым делом. Ее талант был сродни чуду, она могла из самого неприглядного камня сотворить маленькую сказку... Однажды...
– он запнулся, вспоминая.
– Однажды она из кварца сделала гемму с изображением заступницы Милагрос, что вызвала восхищение самого Папы... Это ее призвание, и я не представляю, каково ей сейчас... Софи очень подавлена, тем более, что теперь без самостоятельной помощи не может даже сама одеться и...
– он горестно замолчал.
– Ваша подружка - единственная, кто был на месте преступления, когда убили профессора Грано.
– Софи здесь ни при чем! Я спрашивал ее, - Кысей вдруг запнулся и в сердцах стукнул кулаком по сиденью рядом с собой.
– Господи, я же из-за вас уже начал подозревать собственных друзей!
– Тень, дай рисунок господину инквизитору, - попросила я служанку.
– Смотрите, правда, у нее настоящий талант рисовать мои кошмары? Впрочем, не только мои...
Кысей застыл, рассматривая чудовищного пса, потом растерянно перевел на меня взгляд и спросил:
– Эту собаку вы видели в Академии?
– Ее видела не только я. Ее видел еще и профессор Грано, в чем я полностью уверена. Я только не понимаю, как она связана с пожарами.
– Два разных колдуна? Не слишком ли это странно?
Я задумалась, глядя на алеющую метку на щеке красавчика, стоит ли ему сообщать все сведения. Ведь совершенно очевидно, что он все равно не будет меня слушать, а значит, может натворить бед.
– Теоретически можно предположить, что это все проклятие, которое по-разному проявляется в зависимости от окружения. Как именно звучало проклятие?
Кысей замялся.
– Я не знаю. Я не спрашивал. А как оно должно звучать?
– Господи! Вы не потрудились даже узнать подробности?
– Послушайте, Софи все равно никак не могла быть вчера ночью в приюте. Она без посторонней помощи с трудом может ходить.
– Вы так защищаете свою подружку, - процедила я, - что даже не подумали...
– Прекратите, - оборвал меня инквизитор.
– Софи мне не подружка.
– А кто же?
– Она - жена моего друга. С ней и Эмилем я учился в Академии. Они оба - мои друзья. Я не позволю вам...