Стихотворения и поэмы
Шрифт:
«Вот это человек иной,-
Подумал дядька, — как родной!
Коль дело кончится счастливо,
Ему поставлю пару пива.
Есть и закуска — ломоть сала».
И дядьке снова легче стало.
Еще протопав три квартала, Переспросив людей немало,
Антось уперся в двери банка;
Ступени чистые, как склянка, Широкий шаг его сдержали И страху на душу нагнали.
Стоит наш дядька в размышленье, Ступить не смея на ступени:
Боится он мужичьим ботом, Пропахшим и землей
Уж лучше б «их» вовек не знать. Пройдешь не так, и — милый боже! — Ведь сразу по шеям наложат.
И это «их», как муть лихая,
Покой у дядьки отнимает.
«Их» — это вражья сила, темень, Обман, коварство, бич над всеми.
Но дядька страх перемогает И шапку загодя снимает,
По чистой лестнице мурашкой Ползет наверх, вздыхая тяжко.
Душа, забитая веками,
Уж чует страх перед панами.
В просторной, чистой, светлой зале Паны туда-сюда сновали,
Цигарки длинные курили,
Развязно, громко говорили.
Коль уходить кто соберется — Прислужник тут уж бесом вьется, Одежду мигом подает И смотрит пану прямо в рот.
А пан, приняв пальто и трость,
Сует ему монету в горсть.
Прислужник чуть ли не присядет, Аж смех берет, на это глядя.
Но видно сразу — и паны Не все тут меж собой равны:
Одни пузаты, ходят валко,
Другие ж — тощие, что палка;
Одни с горы на всех взирают, Другие ж глаз не поднимают…
Но, кроме панства, в той же зале Смиренно мужики стояли В углах с людьми простого званья, Сюда пришедшими заране.
Они негромко гомонили,
И дядька втиснулся меж ними. Соседей всех окинув оком,
Антось к стене приперся боком. «Садись-ка, друг хороший, рядом, Тут за постой платить не надо», — Сказал сермяжник добродушно. Антось на лавку сел послушно, Взглянув на доброго соседа,
Уж пожилого, чуть не деда.
Пошли вопросы — к слову слово: Откуда, кто, села какого,
Какой губернии, повета.{13}
«Я вот приехал с краю света,
Из-под Столбцов, слыхали, может?» «Не привелось… Велик свет божий». «А вы откуда?» — «Из-под Лиды, Село Великие Демиды.
(Он Гришкой Вересом назвался.) Вчера весь день тут проболтался. Пустое дело у меня,
А года два идет возня.
Уж пробовал и так и сяк,
И все не справлюсь с ним никак.
Эх, милый мой, нам за панами Не видеть правды. Кто с деньгами И мажет сбоку, — те не ждут.
Уж так, сосед, ведется тут». Чиновничьи он ведал сети,
Недаром мыкался на свете,
Ища земли себе с друзьями,
Частенько знался с писарями.
«Из банка нужно разрешенье.
Пишите, милый мой, прошенье.
Я знаю писаря такого,
Он это сделает толково,
Любую
«Ах, пане Верес, вам, как другу,
Сто раз спасибо за услугу.
Ведь тут пока чего добьешься,
Так и от жизни отречешься».
«Ну что ж, пойдем». Встают, выходят, По господам глазами водят,
И перед столиком пустым -
Никто не восседал за ним,
Лишь склянка с донышком широким На нем стояла одиноко -
Друзья остановились тихо.
«Вам что?» — спросил их кто-то лихо. То был сам писарь. Староватый И росту малого, косматый,
Перед друзьями он возник,
Как гриб поганый, дождевик,
В осенний дождь из-под земли.
«А мы-то к вам как раз пришли», — Вперед тут дядька выступает И просьбу кратко излагает.
«Одну минуту, подождите.
А вот вам кресло, отдохните».
Он вынул лист бумаги гладкой И с чисто писарской ухваткой Перо за ухом ухватил,
Чем дядьку сильно удивил.
Потер, нахмурясь, лоб рукою,
Подергал носом и губою,-
Так покуражась для прикрасы,
Стал выводить он выкрутасы.
Антось почтительно взирает И злотый в кулаке сжимает.
«Ну вот, прошеньице готово:
Все тут как надо, слово в слово.
Вы, может, грамоте учились?»
«Да уж подпишем, ваша милость».
И дядька пальцы разгибает, Берет перо, в бутыль макает,
Но пальцы-грабли боязливо Зажали ручку боком, криво. Покуда наш Антось трудился,
Он весь испариной покрылся — Ну, словно летнею порою Он целый день махал косою. «Отметку надобно теперь,
За ней пройдете в эту дверь», — Кивает писарь головою.
И дядька, сгорбившись, трусцою Пробрался к двери, заглянул, Прошенье трубочкой свернул.
А там за длинными столами, Уткнувшись в груды дел носами, Сидят писцы, как грязи кучки, Скрипят их перья, ходят ручки, Трещат, как шашели в полене Иль как кузнечики на сене.
И всяк своим завален делом. Антось вперед ступает смело К тому столу, что был поближе, Подходит к бородище рыжей И перед тою бородою Опять сгибается дугою.
Чиновник пробурчал сердито,
Как жирный боров у корыта,
Но все же проглядел листок И почесал пером висок.
«К тому столу, налево третий. — Мотнул он рыжею метлой И вновь в дела зарылся, злой. — Откуда лезут эти черти!» -
А дядька далее шагает И снова голову склоняет Уж перед третьим полупанком И ждет, согнувшись, как баранка. Чиновник только вскинул оком И, повернувшись к дядьке боком, Пером забегал по бумаге -
Уж здесь такой почет сермяге!
Стоит Антось наш, не отходит:
«Ну что ж, пускай пером поводит.
Тут крыша есть, не на дождю.