Стихотворения и поэмы
Шрифт:
И вихрем конь взлетел на пьедестал
И прянул ввысь, над бездной вскинув ноги.
Нет, Марк Аврелий в Риме не таков.
Народа друг, любимец легионов,
Средь подданных не ведал он врагов,
Доносчиков изгнал он и шпионов.
Им был смирен домашний мародер,
Он варварам на Рейне и Пактоле
Сумел не раз кровавый дать отпор,
И вот он с миром едет в Капитолий.
Сулят народам счастье и покой
Его глаза. В них мысли вдохновенье.
Величественно
Всем гражданам он шлет благословенье.
Другой рукой узду он натянул,
И конь ему покорен своенравный,
И, кажется, восторгов слышен гул:
"Вернулся цезарь, наш отец державный!"
И цезарь едет медленно вперед,
Чтоб одарить улыбкой весь народ.
Скакун косится огненным зрачком
На гордый Рим, ликующий кругом.
И видит он, как люди гостю рады,
Он не сомнет их бешеным скачком,
Он не заставит их просить пощады.
И дети близко могут зреть отца,
И мнится – ждет бессмертье мудреца
И нет ему на том пути преграды.
Царь Петр коня не укротил уздой.
Во весь опор летит скакун литой,
Топча людей, куда-то буйно рвется,
Сметает все, не зная, где предел.
Одним прыжком на край скалы взлетел,
Вот-вот он рухнет вниз и разобьется.
Но век прошел – стоит он, как стоял.
Так водопад из недр гранитных скал
Исторгнется и, скованный морозом,
Висит над бездной, обратившись в лед.
Но если солнце вольности блеснет
И с запада весна придет к России
Что станет с водопадом тирании?"
Есть плац обширный, псарней прозван он,
Там обучают псов для царской своры.
Тот плац еще уборной окрещен,
Там примеряет царь свои уборы,
Чтоб, нарядясь в десятки батарей,
Поклоны принимать от королей.
С утра дворцовый раут предвкушая,
Пред зеркалом кокетка записная
За целый день не скорчит тех гримас,
Какие царь тут сделает за час.
Еще и саранчатником иные
Тот плац зовут, затем что, возмечтав
Опустошить пределы всех держав,
Там саранчу выводит царь России.
Еще тот плац зовут станком хирурга:
По слухам, точит царь на нем ножи,
Чтобы Европу всю из Петербурга
Проткнуть, перерезая рубежи,
В расчете, что смертельной будет рана
И прежде, чем разыщут лекарей,
Он, обескровив шаха и султана,
Прирежет и сармата поскорей.
Еще зовут… но кончить не пора ли?
Плац этот власти смотровым
Сегодня смотр. На башне десять бьет.
Мороз – колючий. Но толпа густая
Все прибывает, площадь обрамляя,
Как темный берег – чашу светлых вод.
Любого пикой оттеснить готовы
Или нагайкой съездить по лицу,
Как над водою чайки-рыболовы,
Казаки заметались на плацу.
Вот из толпы, как жаба, вылез кто-то,
Хлестнула плеть – и он назад, в болото.
Внезапно, монотонный и глухой,
Как мерный стук цепов на риге дальней
Иль грохот молотков по наковальне,
Вдали раздался барабанный бой.
И вот – они! Мундир на всех зеленый,
Но черной массой движутся войска
На белый плац, колонна за колонной,
Вливаются, как в озеро река.
Дай, Аполлон, уста мне ста Гомеров,
Дай языков парижских трижды сто,
Дай перья всех бухгалтеров – и то
Смогу ли всех исчислить офицеров,
Всю перебрать ефрейторскую рать
И рядовых героев сосчитать?
И как поймешь, герой ли, не гервй ли?
Стоят бок о бок, точно кони в стойле.
И так однообразны их ряды,
Как в книге – строки, на поле – скирды,
На грядке – всходы конопли зеленой,
Как саженцы вдоль черной борозды,
Как разговоры, коими горды
Столицы русской модные салоны.
Я лишь скажу: иные москали
На четверть ростом прочих превзошли,
И у таких на шапке литер медный
Отсвечивает лысинкою бледной.
То – гренадеры. Я стоял вдали,
Но насчитал три взвода их. За ними,
Как огурцы под листьями большими,
Все, кто до мерки той не доросли,
Построились рядами, рота к роте.
Чтоб сосчитать полки в такой пехоте,
Быть зорким надо, как натуралист,
Он выудил вам червячка в болоте
И без раздумий скажет: "Это глист".
Играют трубы – конница въезжает.
Тут всех мастей, цветов и форм игра,
Все яркое, все взоры поражает:
Папахи, шапки, каски, кивера.
Так на прилавке шапочник с утра
Раскладывает свой товар. Гусары,
Драгуны, кирасиры, полк улан
Все блещут медью, словно самовары,
И снизу – морда конская, как кран.
Отличий много есть у каждой части,
Но отличать – верней по конской масти.
Таков обычай русский испокон,
Таков и новой тактики закон.
Сам Жомини признал его всецело,
Сказав: не всадник – конь решает дело.
В России ценят издавна коней;
Гвардейский конь солдатского ценней,