Стихотворения и поэмы

Сосюра Владимир Николаевич

240. «Нет равного труду шахтера…»

Нет равного труду шахтера, взрывающего глубь земли. Он пробивает путь сквозь горы, чтоб радости моря цвели, чтоб, как небес огни над нами, огни земной красы зажглись, шли поезда за поездами и трубы дым клубили ввысь. Чтоб заревом ширококрылым вздымались домны в вышину, чтоб вырастала наша сила, вещая светлую весну. Чтобы грядущей жизни зори знаменами побед взошли… Нет равного труду шахтера, взрывающего глубь земли. Вот он стоит, неукротимый донецкий воин, сын труда, краса земли своей родимой, ее хозяин навсегда. Улыбка расцветила губы, и светлый день — в его глазах. Над ним дымят заводов

трубы, гудят моторы в облаках. Широкоплечий, смуглолицый, он — жизни мощь и торжество. Ему щебечут песни птицы, поля приветствуют его. Он весь как вылит из металла, он смотрит в даль грядущих дней, и солнце щедро увенчало его огнем своих лучей. 1952

241. «Ой, поля вы мои…»

Ой, поля вы мои, месяц над рекою… Видно шахты вдали, в лодке — мы с тобою. Руку мне ты подала… Глянь же, как красиво: словно искорки, с весла капель переливы!.. Ой, поля вы мои, ивы над рекою… Видно шахты вдали, в лодке — мы с тобою. О любви ковыль шуршит, ветерком гонимый. За волной волна бежит, светел взор любимый… Ой, поля вы мои, звезды над рекою… Видно шахты вдали, в лодке — мы с тобою. 1952

242. «Дымит труба завода, чернея над Донцом…»

Дымит труба завода, чернея над Донцом, — в его зеленых водах плескался я мальцом. Где дым плывет над чащей, я, полон юных дум, любил осин дрожащих зеленый слушать шум. Прошли года, и снова волнует грудь мою знакомой рощи гомон в родном моем краю: вон там, где стебли маков сплелись в вечерний час, проклятых гайдамаков рубили мы не раз. В боях гудели степи в дни Красной той зимы. Врагов из Боровского мы гнали в бездну тьмы. Над Белою рекою мы ставили их в ряд — И с гневной пулей в сердце за катом падал кат. Прошли года… Зеленый шумит, как прежде, лес… Цветы степные… клены… вишневый край небес… Колышутся осины, и так же у реки встают под небо трубы, мерцают огоньки. Иду — и сквозь ресницы я вижу на заре: коттеджами гордится поселок на горе. Опять иду с друзьями… душа полна весной… а дым плывет над самой конторкой проходной… О, молодость! Опять я в кругу родной семьи… О, в синих блузах братья, товарищи мои! Идем семьей одною! Огнем горит лицо… За трубами — родное Лисичье над Донцом. Лисичье!.. Вновь предстали и юность и любовь… О, пурпурные дали, о, вечный шум дубров! И птицы над копрами, и рельсов звон стальной… Опять иду с друзьями… душа полна весной… И сердце ввысь стремится, и смех наш не затих, ясны глаза и лица товарищей моих! Врата зари весенней в лучах открылись мне. О, радость возвращенья к родимой стороне! 1952

243. «Для вас моя песня, пускай негасимо…»

Для вас моя песня, пускай негасимо вам светит, как звезд огоньки. Для вас моя песня, мои побратимы, шахтеры мои, земляки! О вашей отваге, что всё покоряет, о славной дороге побед, о вашем труде, для которого, знаю, пределов возможного нет. Встают над веками копров силуэты, о сердце правдивое, пой! Примите же добрую песню поэта, разведчики глуби земной! Пусть песня немолчно идет рядом с вами на те боевые посты, где рубят комбайны стальными зубами искристого угля пласты. Фабричные дымы раскрасили чернью небес голубых полотно. Любовью к отчизне, любовью безмерной, шахтерское сердце полно. Для вас моя песня, пускай негасимо вам светит, как звезд огоньки. Для вас моя песня, мои побратимы, шахтеры мои, земляки! 1952

244. КРЕПИЛЬЩИК

Он в мир, и в правду, и в добро влюблен — во имя этого его дерзанья, и, пласт крепя, всю землю держит он — как тот Атлант из древнего сказанья. Всю жизнь грядущей посвятив весне, растит успех трудом упорным, честным. А где-то в беспредельной вышине бегут миры своим путем небесным. Он верен цели, труд — ему под стать. В свободный час берет он книгу в руки: чтобы

идти вперед, он должен знать глубины светлой ленинской науки. Намечен путь и к солнцу приведет. Он добрый сын — Отчизна знает это… Свой труд он отдает тебе, народ, и сердце бьется возле партбилета. 1952

245. «Терриконы, копры, терриконы…»

Терриконы, копры, терриконы, вечный гомон глубоких стволов, озаренных мельканьем бессонным уносящихся вглубь огоньков. Только сны о пожарах багряных, о боях, отгремевших в полях… Здесь вгрызается сталь неустанно, прорывая дорогу в пластах. Как прекрасна Отчизна родная! С каждым годом всё краше она! Нам, богатства свои открывая, отдает их земли глубина. К нам приветственный шум долетает рек серебряных, нив золотых, и на воле сады расцветают в нежной зелени веток густых. И вздымаются стены строений, словно крылья, летят в вышину. Никогда уже черные тени не покроют родную страну. Будет солнце опять, как от века, по лазури свободной всходить. Никогда, никогда в наших реках чужеземцам коней не поить! Сердце гордо и радостно бьется. Мы — творцы новой жизни своей. И трудом наших рук создается прочный мир для планеты людей. 1952

246. «Грянь, гармонь, играй…»

Грянь, гармонь, играй про веселый май, про расцвет и радость жизни, про любовь к своей Отчизне, — эй, гармонь, играй! Пальцы — на лады, и шумят сады, и пред нами даль огниста… То упали машиниста пальцы на лады! Ну, гармошка, в ход! Соловей поет, звуки льются серебристо… И девчонка с гармониста взгляда не сведет. Грянь, гармонь, играй: светел жизни май! У откатчицы Оксаны от любви сердечко пьяно… Эй, гармонь, играй! Вьется дальний дым… Славно молодым в дружбе жить, работать с песней! И плывет в простор небесный дальних фабрик дым. Разгорелась кровь, а в глазах — любовь. И ладов смолкает слово… «Будь, чернявая, здорова!» — «Милый, будь здоров!» 1952

247. «Донецкий край — его просторы…»

Донецкий край — его просторы и дали в заводском дыму… Не разлюбить его — он дорог навеки сердцу моему! Раскрылись чувства, как соцветья, весенним солнцем налились, во тьме стремглав несешься в клети и думаешь — не вниз, а ввысь. Душа весь мир вместить готова, она — как моря бирюза… И полны блеска золотого шахтера зоркие глаза. 1952

248. «Нет, здесь не посвист коногона…»

Нет, здесь не посвист коногона, а гром железа ледяной: электровоз неугомонно летит, летит в глуби земной. Как бы лучом необычайным пробито царство темноты, и не кайлом мы, а комбайном врубились в черные пласты. Весна желанная настала, зажглась, как в сердце нежный пыл: то свет прекрасный, небывалый отрадно шахты озарил. 1952

249. ПЕСНЯ («Машиниста молодого…»)

Машиниста молодого полюбила я… Полететь к нему готова, да немилая… Я немилая, некрасивая. Ой ты, доля моя несчастливая! А быть может, не так? От любви я вяну. Щеки вспыхнут, как мак, если в очи гляну. Видно, сердце, не нам доли ждать хорошей! Прошумит по садам осени пороша… Что же сердце болит, разрывается? Что же так он глядит, улыбается? Всё нейдет из ума, только маюсь я. А как гляну — сама улыбаюсь я. Пролетит и осень скоро быстрокрылая. Машиниста молодого полюбила я. 1952