Стихотворения и поэмы

Андреев Даниил Леонидович

2

Стих Толк;Присмирел деловой Торг: Свой ДолгВозвратил городской Морг. Жизнь — Круг.Катафалк кумачом Ал… Наш ДругНа посту боевом Пал! Срок Бьет.Пронесем через мост Труп. Жизнь Ждет,И торопит на пост Труд! Пук РозСквозь ворота бегут Внесть: Для СлезВосемнадцать минут Есть. – Он Пал,Укрепив наших сил Мощь! Он БралЖизнь в упор, как учил Вождь! Он, ПалНесгибаемо-прям, Тверд; Пусть ШквалХлещет яростно в наш Борт:

Наш СтягНе сомнет никакой Враг… Марш! Марш!Сохраняй строевой Шаг! —

3

ТотНаглый, нагой, как бездушный металл, Стык Слов МнеСлышался там, где мертвец обретал Свой Кров; ГдеДолжен смириться бесплодных времен Злой Штурм; ГдеСпит, замурован в холодный бетон, Ряд Урн. В тылГолого зала, в простой – вместо свеч — Круг Ламп, БилГолос оратора, ухала речь, Как Штамп. БылТусклый, тяжелый, как пухлости лбов, В ней Пыл, ГулМолота, бьющего в гвозди гробов, В ней Был: – Долг…Партия… скромность… Мы – прочный устой. Честь… Класс… ГнойБудничной пошлости, странно-пустой Треск Фраз. Чу:Шурхнули дверцы… Как шарк по доске, Звук Туп; ЧутьЁкнуло сердце, – и вздрогнул в тоске Сам Труп: В печь,В бездну, – туда, где обрежется нить Всех Троп, Вниз,Мерно подрагивая, уходить Стал Гроб. И —Эхом вибрации, труп трепетал… Был Миг — БлескНижнего пламени уж озарял Весь Лик… ТокПущен на хорах: орган во весь рост Взвыл Марш! СрокВзвешен в секундах, ритм точен и остр, Как шарж… СталСтарше от скорби, кто слышал порой, Как Мы, МаршUrbi et orbi [2] чеканенный строй, Шаг Тьмы; КтоГлянул невольно в тот жгучий испод, В ту Щель, КтоПонял, что там – все плоды, весь итог, Вся Цель, КтоЧадом тлетворным дохнул из глубин Хоть Раз; КтоДьявольским горном обжёг хоть один Свой Час.

2

Городу и миру (лат.). – Ред.

4

И «Вечную память» я вспомнил:Строй плавных и мерных строф,Когда все огромней, огромнейЗиянье иных миров;Заупокойных рыданийХвалу и высокую честь;«Идеже нет воздыханий»Благоутешную весть;Ее возвышенным ладомПросвечиваемую печаль,Расслаивающийся ладан,Струящийся вверх и вдаль,Венок – да куст невысокийНад бархатным дерном могил,В чьих листьях – телесные сокиТого, кто дышал и жил.

Из маленькой комнаты

* * *

Враг за врагом. На мутном ЗападеЗа Рону, Буг, Дунай и НеманДругой, страшнейший смотрит демон,Стоногий спрут вечерних стран:Он утвердил себя как заповедь,Он чертит план, сдвигает сроки,А в тех, кто зван, как лжепророки —Вдвигает углем свой коран.Он диктовал поэтам образы,Внушал он марши музыкантам,Стоял над Кернером, над АрндтомПо чердакам, в садах, дворцах,И строки, четкие как борозды,Ложились мерно в белом поле,Чтобы затем единой волейЗажить в бесчисленных сердцах:Как штамп, впечататься в сознание,Стать культом шумных миллионов,Властителей старинных троновОбъединить в одну семью,И тело нежное ГерманииОблечь в жестокое железо —Бряцающую антитезуЭфироносных тел в раю.Он правит бранными тайфунами,Велит громам… Он здесь, у двери —Народ-таран чужих империй,Он непреклонен, груб и горд…Он пьян победами, триумфами,Он воет гимн, взвивает флаги,И в цитадель священной ПрагиВступает поступью когорт.

1941

* * *

Еще, в плену запечатанных колб, Узница спит – чума;В залах – оркестры праздничных толп, Зерно течет в закрома…Кажутся сказкой – огненный столп, Смерть, – вечная тьма.Войн, невероятных как бред, Землетрясений, смут,В тусклом болоте будничных лет Выросшие – не ждут…Жди. Берегись. Убежища нет От крадущихся минут.Пусть – за гекатомбами жертв Будут стужа и лед,И тем, кого помилует смерть, Жизнь отомстит… Вперед!Мир в эту хлещущую водоверть Бросится, как в полет.Вдребезги разобьется скрижаль В капищах наших дней.Страшно – раздора ль? войны ль? мятежа ль? Горшее у дверей!Только детей неразумных жаль И матерей.

1937

* * *

Вижу, как строится. Слышу, как рушится.Все холодней на земной стезе…Кто же нам даст железное мужество,Чтобы взглянуть в глаза грозе?Сегодня с трибуны слово простоеВ громе оваций вождь говорил.Завтра – обломки дамб и устоевЖадно затянет медленный ил.Шумные дети учатся в школах.Завтра – не будет этих детей:Завтра – дожди на равнинах голых,Месиво из чугуна и костей.Скрытое выворотится наружу.После замолкнет и дробь свинца,И тихое зеркало в красных лужахНе отразит ничьего лица.

1937

Дома

А. А.

Этот двор, эти входы,Этот блик, что упал на скамью, В роды, роды и родыПомнят добрую нашу семью. Эти книжные полки,Досягнув, наконец, к потолкам, Помнят свадьбы и ёлки,И концерты, и бредни, и гам; Драгоценные лица,Спор концепций и диспуты вер — Все, что жаждется, снится,Что творится, – от правд до химер. Эта комната светитСреди ночи, как маленький куб, — Ей так мирно в приветеТвоих рук, твоих глаз, твоих губ. До далеких Басманных,До Хамовников, хмурых Грузин Свет годов нерасстанныхМне – вот здесь. Он – певуч. Он – один. Но над теплою крышейПроплывает, как демон, наш век, Буйный, вязкий и рыжий,Будто ил взбаламученных рек. Звездный атлас раскрою:Грозен в чуткую ночь Зодиак, И какому героюПо плечу сокрушить этот мрак? Ни границ, ни сравнений,Как для путника в снежной степи. Дай зарыться в колени,Силу знать и молчать укрепи.

1958

Размах

Есть в медлительной душе русскихЖар, растапливающий любой лед:Дно всех бездн испытать в спускахИ до звезд совершать взлет.И дерзанью души вторитШквал триумфов и шквал вины, —К мировому Устью историиСхожий с бурей полет страны.Пламень жгучий и ветр морозный.Тягу – вглубь, дальше всех черт,В сердце нес Иоанн Грозный,И Ермак, и простой смерд.За Урал, за пургу Сибири,За Амурский седой вал,Дальше всех рубежей в миреРать казачью тот зов гнал.Он гудел – он гудит, бьетсяВ славословьях, в бунтах, в хуле,В огнищанах, в землепроходцах,В гайдамацкой степной мгле.Дальше! дальше! вперед! шире!Напролом! напрорыв! вброд!К злодеяньям, каких в миреНе свершал ни один род;И к безбрежным морям Братства,К пиру братскому всех стран,К солнцу, сыплющему богатстваВсем, кто незван и кто зван!..Зов всемирных преображений,Непонятных еще вчера,Был и в муках самосожжений,И в громовых шагах Петра.И с легенд о Последнем Риме,От пророчеств во дни смут,Всё безумней, неукротимейЗовы Устья к сердцам льнут.Этот свищущий ветр метельный,Этот брызжущий хмель вековВ нашей горечи беспредельнойИ в безумствах большевиков.В ком зажжется другим духомЗавтра он, как пожар всех?Только слышу: гудит рухомДаль грядущая — без вех.

1950

Сочельник

А. А.

Речи смолкли в подъезде.Все ушли. Мы одни. Мы вдвоем. Мы живые созвездья,Как в блаженное детство, зажжем. Пахнет воском и бором.Белизна изразцов горяча, И над хвойным уборомЗа свечой расцветает свеча. И от теплого токаЗакачались, танцуя, шары — Там, на ветках, высоко,Вечной сказки цветы и миры. А на белую скатерть,На украшенный праздничный стол Смотрит Светлая МатерьИ мерцает Ее ореол. Ей, Небесной Невесте —Две последних, прекрасных свечи: Да горят они вместе,Неразлучно и свято в ночи. Только вместе, о, вместе,В угасаньи и в том, что за ним… Божий знак в этой вестиНам, затерянным, горьким, двоим.

Январь 1949

* * *

Утро. Изморось. Горечь сырая.От ворот угасшего раяДень и голод жесткою плетьюГонят нас в бетонные клети.По ночам провидцы и маги,Днем корпим над грудой бумаги,Копошимся в листах фанеры —Мы, бухгалтеры и инженеры.Полируем спящие жерла,Маршируем под тяжкий жёрнов,По неумолимым приказамПеремалываем наш разум.Всё короче круги, короче,И о правде священной ночи,Семеня по ровному кругу,Шепнуть не смеем друг другу.Единимся бодрящим гимном,Задыхаемся… Помоги нам,Хоть на миг бетон расторгая,Всемогущая! Всеблагая!